Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Он в коридоре столкнулся с Самохиной, — Старостин замялся. — Вы же знаете Лаврентия Павловича, чтобы он просто так прошел мимо красивой женщины… Сейчас пробует ее обхаживать.
— Скажи ему, Михаил, что если через минуту не будет здесь, может сразу же уезжать.
Подполковник вышел из кабинета и подошел к Берии, который задержал Лиду в коридоре и сейчас ее о чем‑то расспрашивал.
— Лаврентий Павлович! Товарищ Сталин приказал вам передать, что у него мало времени, поэтому если вы сейчас же не пройдете в его кабинет, он вам его сегодня уделить не сможет.
— Ну мы еще с вами поговорим! — сказал Лиде Берия, бросил недовольный взгляд на Михаила Гавриловича и скрылся в кабинете.
— Зря вы надели эти штаны, — с досадой сказал Старостин Лиде. — Да еще эти туфли. Он бы на вас и так сделал стойку, а теперь вообще так просто не отвяжется. Женщины — это его слабость. Вам он ничего не сделает, а вот Алексею при случае может припомнить. На будущее советую одеваться все‑таки не так вызывающе.
В кабинете Сталин, не отвечая на приветствие Берии, несколько минут рассматривал его оценивающим взглядом.
— Я в чем‑то виноват? — забеспокоился Берия. — Это из‑за этой женщины, да? Михаил доложил? Так ничего не было, просто поговорили. Давно не видел таких красивых женщин, а эта еще очень необычно одета.
— Можешь вокруг нее не увиваться, — ответил Сталин. — Ей, кроме мужа, никого не надо, а он с удовольствием открутит тебе шею. И не помогут ни твое положение, ни охрана. Он тебя и так недолюбливает, не стоит давать ему повод для ненависти.
— И из‑за чего у него ко мне неприязнь? — прищурился Берия. — Сам из‑за меня пострадал или родные? Это ведь ваш новый майор? Я его знаю?
— Не знаешь, — Сталин достал и раскурил трубку. — И он тебя не знает, просто читал то, что написали другие. Я хотел вас познакомить, а теперь даже и не знаю.
— И что в нем такого ценного, что его обхаживают? Даже на даче поселили!
— Узнаешь. Для начала возьми эту книгу, садись на диван и читай.
— О Никите написали книгу? — удивился Берия, взглянув на фото титульного листа. — Это ведь не печать, а фотографии?
— Пока об этом любителе гопака никто никаких книг не писал, — ответил Сталин. — Ты пропустил самое главное — дату.
— Но, товарищ Сталин, — это же полная чушь, — растерянно сказал Берия. — Я в такое не верю!
— А тебе не надо верить или не верить! Я сказал читать, значит, читай! Начало, включая войну, можешь пропустить. Там есть интересные моменты, но не будем терять время. Захочешь — посмотришь потом. Читай до закладки, закончишь — скажешь. Я тоже пока почитаю.
Берия читал около часа. Дойдя до закладки, он закрыл книгу и поднялся с кресла.
— Дочитал? — спросил Сталин, отрываясь от своей книги. — И как тебе прочитанное? Сядь, разговор будет долгим.
— Откуда это? — охрипшим голосом сказал Берия. — Это принес муж той женщины?
— Он мне, Лаврентий, принес не только это, а вообще всю историю до конца века. И помимо книг были другие доказательства. Да и книги… Ты ведь знаешь, что я недоверчивый человек и любого, пришедшего ко мне с дикой историей и пачкой отпечатанных листов, отдал бы разбираться тем, кому этим положено заниматься. Но этот поступил умно. Он сначала пришел к Василию и рассказал ему о моей смерти и о его собственной судьбе.
— И он поверил?
— Видимо, был готов к чему‑то такому, — ответил Сталин. — И ему тоже дали почитать книгу. А там ведь не только текст, еще много фотографий. И фотографии можно подделать, но не всегда и не в таком количестве. А в последних книгах на них такое, что даже придумать не хватит фантазии.
— И Василий примчался к вам?
— Сначала позвонил. Хоть в этом его приучили к порядку. Потом приехал, все рассказал и оставил отданную ему часть книги.
— Почему отдали только часть?
— Потому что у них с собой не было фотографий, только это.
Сталин положил на стол устройство чтения и микрофиши.
— Это разрезанные на кусочки кадры фотопленки. Изображения очень маленькие и занимают мало места. А с помощью этого их можно читать. Вот сюда вставляешь, включаешь и читай. Смотри, какое качество фотографий и что на них показано. Сумеешь ты это подделать? А первую книгу он отпечатал уже здесь в фотоателье. Договорился с фотографом, потом его оглушил, связал и выполнил сам всю работу. Деньги, говорит, заплатил, но на всю книгу не хватило бумаги. Я начал читать и не нашел ничего такого, что не могло бы произойти. И еще эти фотографии. Естественно, я захотел дочитать до конца, поэтому позвонил сыну и сказал, что этот пришелец из будущего может меня навестить. Он и навестил, а заодно показал работу устройства связи. Размером и формой напоминает обычные часы, а позволяет не только переговариваться, но и видеть собеседника. И изображение цветное и объемное. Он, кстати, помимо истории принес еще научные книги.
— А для чего он пришел сюда, рискуя собой и женой? Не для того же, чтобы поселиться на вашей даче и стать майором нашего МГБ? Какая цель?
— Во–первых, его никто не спрашивал. Люди и в будущем не умели такого делать. И, во–вторых, Советский Союз развалится, а он бы хотел это предотвратить. Он думает, что этого же хочет тот, кто их сюда послал.
— И кто же это может быть?
— Он не знает, а для нас с тобой это не слишком важно. Давай поговорим о моей смерти. Лаврентий, скажи откровенно, ты бы мог меня убить?
— Да вы что! — вскочил Берия. — Я всем в своей жизни обязан вам!
— Сядь и не дергайся! — приказал Сталин. — И не нужно мне врать! Сейчас ты мне не враг и вреда не желаешь. А что там будет в пятьдесят третьем году, никто сказать не может. О моей смерти в этой книге почти ничего нет, но мой гость читал и другие, где об этом написано много всего. Причем точно известно только то, что меня отравили, и в этом замешан Хрущев. Под подозрение попали еще Маленков, Булганин и ты.
— Да я…
— Помолчи, я сказал! Я не могу полностью исключить того, что и ты принимал в этом участие, но, скорее всего, тебя просто подставили. Потом, чтобы не копался в этом деле, повысили и дали МГБ. Чем все для тебя закончилось, ты читал. После всего, что я узнал, долго думал, прежде чем тебя позвать. Я прочитал все книги, а сейчас просто перечитываю их по второму разу. И знаешь, читая, я понимаю, что после правления Хрущева все действительно должно прийти к развалу. Наше будущее можно поменять, и мы его поменяем. Хрущева нужно убрать в первую очередь. Насчет Маленкова я еще до конца не решил. А Булганина мы просто заменим надежным человеком. В том, что нужно будет сделать, необходима поддержка армии. А главную ставку я решил сделать на тебя. Даже если я не допущу своей смерти в пятьдесят третьем, долго оставаться у руля не получится. Силы потихоньку уходят, и никаким врачам это не остановить. Пока смогу, я тебе помогу, а потом уже будешь работать сам. Слушай внимательно. К ликвидации Хрущева, да и Маленкова, если до этого дойдет, привлекать министерство нельзя. У меня есть свои люди, но их мало, и я не хочу их использовать. Что можешь посоветовать?
— Через Абакумова действовать нежелательно, — задумался Берия. — Привлечем слишком много внимания. Лучше обратиться к Судоплатову. Его можно использовать, ни во что особенно не посвящая. Спецов у него много, причем таких, для которых это будет нетрудно сделать. Они не обсуждают приказы и будут молчать. Давайте я это возьму на себя. Как думаете, лучше все сделать тихо, или наоборот нашуметь и использовать его смерть в своих интересах? Можно было бы, кстати, под этот шум снять Абакумова и отдать министерство мне. Так было бы гораздо легче работать.
— Об этом еще подумаем, — оборвал его Сталин. — Ты слушай дальше. Давно назрела необходимость провести чистку верхушки партии. Слишком много в ней тех, кто не хочет и не умеет работать и не дают этого делать другим. Ты знаешь, что они и мне не дали провести реформы десять лет назад. И свою опору Никита нашел в них. Я написал Поскребышеву, чтобы собрал компромат на членов ЦК, особенно на тех, с кем дружен Хрущев. Он по моему распоряжению давно кое за кем присматривает. Я думаю арестовать тех, кто замаран, а остальных поставить перед фактом. Заодно выступлю с обращением к народу с просьбой о поддержке. Тогда уцелевшие члены ЦК будут сидеть тихо. Объявим, что со временем проведем внеочередной съезд партии, а сами развернем чистку секретарей обкомов и крайкомов. Всех тех, кто залит кровью, нужно убрать, причем сначала судить и все освещать в печати. Народ это должен поддержать. И нужно передавать власть партии советским органам. Не всю, но большую часть. Тридцать первого августа должен умереть Жданов. Что вскинулся? Меня это по сердцу резануло. Один из единомышленников, можно сказать, друг. Я позвонил и узнал, что у него неважно с сердцем. Он и ко мне из‑за этого в последнее время не заезжает, видимся только в Кремле. И в августе он собрался в санаторий. Все, как в книге. После его смерти начнут разбираться с врачами, большинство которых были евреями. Написано, что всех уцелевших потом реабилитировали. Надо будет проследить за этим делом и разобраться. Но меня в связи с его смертью сейчас интересуют не эти евреи с врачебными дипломами, а большая группа партийных и хозяйственных работников, которых расстреляли по делу, развязанному Маленковым и Хрущевым. Это Кузнецов, Вознесенский, Родионов и многие другие. Само дело высосано из пальца, но в результате погибли очень ценные работники. Я на них рассчитывал и непонятно, почему не вмешался. Написано только, что Хрущев с Маленковым подсунули мне сфабрикованные доказательства их вины. Их осудила ночью партийная комиссия и через час всех расстреляли, так что, может быть, я просто не успел. Тебе они пригодятся. Эту книгу потом хорошо изучи. Почти все, с кем после моей смерти расправился Никита, оказались очень ценными работниками, например, Пономаренко. И неплохо бы тебе поближе сойтись с Алексеем. О его жене сразу забудь, и вообще тебе пора менять свою жизнь. За первыми лицами следит слишком много глаз, а всем рты не заткнешь.
