Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
Берия приезжал почти каждый день. Пару раз они вместе обедали, а вчера к вечеру он поднялся к ним в комнаты.
— Пока товарищ Сталин мне вас не отдает, — сказал он Алексею, — и я с ним согласен. Вы слишком много знаете, чтобы использовать вас, как боевика. Он сказал, что после этих объяснений, которыми вы занимаетесь, придет черед отвечать на его вопросы. А я смогу воспользоваться вашими услугами, когда возьму власть. Тогда книги по науке будут переданы тем, кто у нас занимается атомом. Вы, скорее всего, тоже поедете туда. У ученых тоже будет много вопросов.
Пожалуй, он был этому рад. Несмотря на симпатию, которую к ним демонстрировал Берия, сближаться с ним как‑то не тянуло, а Алексей привык доверять своей интуиции. Лида по–прежнему не показывала свою работу, и, пока его не было, много занималась упражнениями, а перед ужином они больше часа разучивали три связки.
— Тебе, малыш, больше и не нужно, — говорил он жене в ответ на упрек в том, что он ей дает мало приемов. — Лучше один хорошо заученный прием, чем три десятка, которые ты знаешь кое‑как. Не умеешь драться — лучше убегай, но не пытайся отмахиваться, разве что прижмут так, что уже не убежишь. А этих трех связок тебе хватит с головой, главное — это делать их без ошибки и с максимально возможной скоростью. В скорости главный успех. Будешь выполнять медленней, чем нужно, и тебя не спасет никакая техника. В борьбе нет чудес, почти все в ней очень просто. Тренируйся, не жалея себя, развивай тело и учи приемы так, чтобы не думать над их выполнением. Я почему валяю ребят, как хочу? Просто потому, что намного быстрее их. Они видят все мои движения, но даже понимают их цель с опозданием, а о том, чтобы отреагировать, вообще нет речи. Потренируются год–два, станут гораздо быстрее, а мастерами с тем, что я дал, не станут никогда. Для этого нужны годы упорных тренировок с моим участием.
— Что, и мне тренироваться годы? — ужаснулась Лида.
— Чтобы набить морду Лаврентию, тебе хватит месяца, — успокоил ее Алексей. — Через пару месяцев сможешь вырубить и кое–кого из здешних ребят, если ударишь внезапно, и от тебя не будут этого ждать. В дополнение к остальному мы с тобой через пару дней займемся бегом. Здесь есть нормальный маршрут от фонтана к гаражу, потом вокруг дачи и к воротам. Для начала пробежим раз десять, а потом сама доведешь до сотни. Тогда уж точно не растолстеешь и так укрепишь мышцы ног, что хрен тебя кто догонит.
Алексей зашел в дежурку и поздоровался с сидевшими в ней офицерами.
— Алексей Николаевич, — обратился к нему один из них. — Старостин просил передать, что у вас сегодня занятий не будет. Вчера вечером товарищ Сталин предупредил, что после завтрака поедет в Кремль, а из ваших учеников больше половины входят в выездную группу.
— Ну и ладно, я себе тоже устрою выходной, — ответил ему Алексей. — Я тогда заходить не буду, а вы передайте тем, кто остается, что могут отдохнуть. Будет неплохо, если сделают разминку и поработают с тем, что я им дал.
Сталин уехал через два часа. В четыре ЗИСа загрузились два десятка бойцов «девятки», а в пятый сел Иосиф Виссарионович с еще одним из телохранителей. Первыми выехали две машины с охраной, потом сталинский ЗИС и следом с минимальным интервалом пристроились остальные автомашины. Ребята говорили Алексею, что когда не было этих бронированных монстров, то впереди пускали две машины с открытым верхом, чтобы охране было удобно вести огонь во всех направлениях.
Хозяин вернулся через шесть часов и не один. Вслед за машинами дачи через ворота въехали еще четыре ЗИСа. «Свои» машины высадили Сталина и «девятку» и уехали к гаражу, а ЗИСы гостей остались стоять вдоль дороги. Вышедшие из них люди разделились. Группа из четырех человек пошла вслед за Сталиным, а остальные направились к воротам.
— Гости приехали, — сказал жене Алексей, смотревший во двор из‑за шторы на веранде. — По–моему, среди них были Берия с Молотовым. Еще двоих не узнал.
— Опять сидеть в комнатах! — с досадой сказала Лида. — А я хотела прогулять.
Через десять минут к ним пришел Старостин.
— Видели мы ваших гостей, Михаил, — сказала ему Лида. — Можете не предупреждать, мы никуда не выйдем.
— Как раз вас, Лида, просят выйти, — ответил он. — Приехали те, кто часто навещают Сталина. Кроме Берии, там еще Молотов, Маленков и Микоян. Вот Маленков и пристал к Хозяину. Где вы, говорит, товарищ Сталин, держите красавицу, о которой столько разговоров? Не пора ли разбавить нашу чисто мужскую компанию хоть одной женщиной? Сталин ему ответил, что вы замужем и здесь по делу. Приглашать без мужа неприлично, а мужу в их компании делать нечего. Так Маленков все равно не унялся. Я, говорит, слышал, что она художница. Вот мы ее в этом качестве и пригласим. Пусть нас хоть карандашом изобразит. Заодно и посмотрим. За осмотр, мол, деньги не берут, а от вас не убудет. Сталин не стал возражать, сказал, что на ваше усмотрение. Пойдете?
— Одну связку я уже изучила, — задумчиво сказала Лида, — и вроде выполняю достаточно быстро. Как ты думаешь, милый? Я думаю, что отказываться неудобно. Хотят, чтобы я их нарисовала? Почему бы и нет? Я очень сомневаюсь, что кто‑то из них при Хозяине вздумает приставать, а если такое случится, так я на нем твою связку и продемонстрирую. Вот только во что мне себя упаковать? Знаешь, что… Надену я, пожалуй, то платье, в котором сюда пришла, и, само собой, туфли на каблуках. Серьги тоже не помешают.
— Хочешь произвести на них впечатление? — спросил Алексей. — Зачем?
— На Хозяина уже поздно производить впечатление, а Лаврентий, если ты не заметил, и так уже ходит под впечатлением. Молотову все равно в тапочках я или на каблуках, а вот двое остальных… Не все ли тебе равно, что они подумают, а мне будет легче держать дистанцию.
— Я в основном беспокоюсь из‑за Берии. Почистишь перышки, а у него поедет крыша. И что тогда?
— Михаил, скажите им, пожалуйста, что я сейчас соберу все, что мне нужно для работы, и приду. Послушай, Леш. Ты все еще смотришь на Лаврентия под впечатлением когда‑то прочитанного. Я ведь уже давно не девочка, какой сейчас выгляжу, и научилась разбираться в людях. Так вот, в Лаврентии нет подлости. Да, он задавил свою совесть и отстранился от того, что творили в его наркомате. И это понятно. Ни один умный врач не станет сочувствовать своим пациентам, он их будет просто лечить, иначе ему самому скоро понадобится помощь коллег. В той жизни и в той борьбе, которую сейчас ведут люди, нет места чистюлям. И ты тоже рано или поздно запачкаешься. Власть многое дает людям и немало у них отбирает. Люди всегда остаются людьми, и многое они делают в первую очередь для себя. Но одни льют кровь только тогда, когда без этого не обойтись, и борются не только за свое место под солнцем, но не забывают и о других, а для других все средства хороши, лишь бы удержать власть, а лучше — захапать ее еще больше. Так вот Лаврентий из первых. А тяга к красивым женщинам… Она ведь есть в каждом из вас, у него просто больше возможностей и плохие тормоза. А в случае со мной можешь не бояться: он не перейдет черты.
— Почему ты так думаешь?
— Во–первых, потому что ему через год будет пятьдесят, и он думает не тем, что между ногами, а головой. И понимает, что в качестве мужчины мне никогда не будет нужен, а ты для него окажешься потерянным. А он, как я тебе уже говорила, человек дела.
— Есть и во–вторых?
— Есть. Дело в том, что я его уже и так зацепила очень сильно. Мне его жаль, но моя совесть чиста: я перед ним хвостом не крутила. Так вот, есть разница в том, чтобы завести короткую, ни к чему не обязывающую интрижку и развлечься с понравившейся тебе женщиной, особенно когда она сама не против, и навязываться той, которая запала в душу, но совершенно к тебе безразлична. Мерзавцу все равно, ему — нет. Так что хуже, чем есть, ему уже не будет.
— Смотри сама, ты у меня женщина самостоятельная.
— Я у тебя в первую очередь женщина замужняя. Если ты против, я туда совсем не пойду, хотя и обещала. Просто я думаю, что могла бы не только дарить тебе любовь, но и помочь в делах. А для этого нужно хоть иногда выходить из этих стен и показываться на людях. Почему не начать сейчас? Подожди, придет время, они нас с тобой еще будут к себе приглашать. По крайней мере те, которые уцелеют.
— Ладно уж, иди приводить себя в порядок.
Через десять минут Лида вышла из спальни и повернулась, давая себя осмотреть.
— Ну и как я тебе?
— Для меня ты во всех видах хороша, а их сразишь, несмотря на возраст. А Лаврентию я заранее сочувствую. Надеюсь, что ты не ошиблась в его оценке. Не забудь карандаш и бумагу.
— Да, сейчас возьму. Пожелай мне удачи!
— Удачи. И долго там не задерживайся, а то приду забирать. Шучу, иди уже и не вздумай рисовать на них шаржи. Не те люди, могут не понять.
Лида поцеловала его в губы, обдав ароматом духов, и вышла из гостиной.
