Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Наверное, некоторые товарищи задают себе вопрос, зачем мы их сегодня собрали в таком составе, — сказал Сталин, посмотрев на девятнадцать мужчин, сидевших в его кремлевском кабинете, и продолжил. — Здесь присутствуют все члены Политбюро, кроме отсутствующих по уважительной причине Жданова и Кагановича, члены Оргбюро ЦК и Секретариат. Нам с вами, товарищи, сегодня нужно решить ряд чисто партийных вопросов. К сожалению, Политбюро не собиралось на совещания целых полгода, а деятельность Оргбюро свелась к решению немногочисленных кадровых вопросов. Это наша с вами общая ошибка, а ошибки нужно исправлять. Все вы знаете, в каком тяжелом положении находится СССР. В минувшей войне мы понесли огромные потери. Нужно срочно восстанавливать экономику, строить жилье и улучшать жизнь людей. Кроме того, возникла серьезная угроза самому существованию нашего государства. Американские империалисты и их союзники запустили производство атомного оружия и стягивают силы к нашим границам. Есть попытки не признавать за нами статус великой державы. В такой обстановке весь советский народ должен сплотиться вокруг партии и приложить все силы в борьбе за укрепление Родины. Мы видим у простых советских людей и понимание тяжести момента, и стремление своим трудом улучшить жизнь. Тем большую озабоченность вызывают действия части партийного руководства. Некоторые товарищи то ли не хотят работать, то ли до сих пор этому не научились. Более того, не работая сами, они мешают это делать другим. Вызвано это некомпетентностью или другими причинами, но, по сути, это ничем не отличается от вредительства. Сейчас я говорю о членах нашего ЦК. Сразу хочу уточнить, что не имею в виду никого из присутствующих. Поэтому назрела необходимость разобраться с теми, к кому имеются серьезные претензии. Вы хотите что‑то сказать, товарищ Молотов?
— Может быть, по этому вопросу собрать пленум ЦК? — предложил Молотов.
— Это негодное предложение, — возразил Сталин. — Проштрафилось большое количество членов ЦК, и вы предлагаете им же с этим разбираться? Вы бы еще предложили задействовать Комиссию партийного контроля.
— И много таких… проштрафившихся? — счел возможным спросить Маленков.
— Пока задержано и доставлено в Москву пятнадцать человек, — ответил Сталин. — И работали только по Российской Федерации. Хочу сразу всех успокоить. Эти люди пока не арестованы, а задержание связано с работой специальной следственной комиссии МГБ. Ее возглавляет лично товарищ Берия. Все вы получите возможность беспрепятственно ознакомиться с результатами следствия. Если обвинения подтвердятся, мы этих людей осудим, как бывших коммунистов, а суд будет их судить по всей строгости закона. Все это широко осветим в партийной и советской печати. Умалчивать такое нельзя, а люди нас поймут и поддержат. Со своей стороны предлагаю создать партийную комиссию, которая займется нашими товарищами, еще не попавшими в поле зрения органов. Цель не в том, чтобы шельмовать партийные кадры, а в том, чтобы вовремя разобраться в недостатках в их работе. Где можно поправить товарищей, это нужно будет сделать, кому этим уже не поможешь, тех будем менять. Если в результате наших проверок вскроются преступная халатность или злой умысел, таких руководителей будем передавать комиссии МГБ. Мы с вами были свидетелями и участниками многих чисток и знаем, во что они порой выливаются, но эта отличается от прочих. Раньше мы боролись с агентами империализма, шпионами и вредителями всех мастей. Сейчас такие остались только на западных границах, и с ними борются органы, нашего непосредственного участия в этом не требуется. Но опасность разложения части руководства партии, по моему мнению, является еще более серьезной угрозой. Ряд секретарей обкомов и крайкомов, многие из которых так же являются членами ЦК, обвиняются ни много ни мало в массовых убийствах. Уже проведенными проверками установлено, что при их попустительстве, а то и по инициативе, были расстреляны десятки тысяч людей, не имевших вины перед советской властью. Имеют место и многочисленные хозяйственные преступления. Но всем этим, как я уже говорил, будет заниматься товарищ Берия, а наша комиссия займется теми, кто, занимая высокие партийные посты, позорит звание коммуниста. Барские замашки, пренебрежение нуждами трудящихся, злоупотребление служебным положением и некомпетентное вмешательство в работу советских органов власти. Кому многое дается, с тех нужно много спрашивать. В дальнейшем контроль над работой руководящих кадров должен быть постоянным, чтобы не допускать компаний подобных этой и не дискредитировать партию в глазах людей. Кто‑нибудь хочет сделать замечание или дополнить?
— Разрешите мне, товарищ Сталин, — поднялся со своего места Молотов. — Хочу сказать, что согласен с каждым вашим словом, но такая масштабная чистка только силами Политбюро и его органов может вызвать…
— Я понял, что вы имеете в виду, — кивнул Сталин. — Мы сообщим о созыве съезда партии, который обсудит наши действия. Но организация съезда и его проведение требуют много времени, которого у нас нет. В ближайшее время о факте задержания ряда крупных партийных работников узнают многие. Чтобы не допустить распространения слухов и панических настроений в среде партийных работников, я сегодня же выступлю с обращением к народу. Я объясню, чем вызваны наши действия и попрошу людей их поддержать. Вот и посмотрим, как на это отреагируют простые члены партии и беспартийные. Если нас поддержат, в чем я не сомневаюсь, вряд ли кто‑то посмеет выступить против, по крайней мере открыто. Надеюсь, никто из вас не даст нам поводов для разочарования. Теперь я предлагаю вам проголосовать списком за следующих членов комиссии: Сталин, Мехлис, Суслов, Кузнецов и Шверник. Комиссия небольшая, но, я думаю, ей надо дать право в случае необходимости использовать возможности Секретариата ЦК и Комиссию партийного контроля. Кто за эти предложения?
— Думаете, Кузнецов справится? — спросил Берия Сталина, когда они двумя часами позже в одной машине ехали в Кунцево.
— Если не справится, очень меня разочарует, — ответил Иосиф Виссарионович. — Он об этом знает, так что будет стараться. Ты хорошо подготовил совещание. Задергался один Молотов, как мы и ожидали. Как идет проверка?
— По большинству никаких сложностей не возникает, — пожал плечами Берия. — Следствия, за редким исключением, никто не проводил даже формально. Никому из них и в страшном сне не снилось, что за это когда‑нибудь придется оправдываться. Заодно чистим и свой аппарат на местах. Понятно, что не там, где брали под козырек, а инициаторов.
— Четыре часа, — посмотрел на часы Сталин. — Сейчас должны передавать мое обращение. Завтра оно появится во всех газетах.
— Надо будет усилить охрану дачи, — сказал Берия. — Большинство, безусловно, горячо поддержит, хотя будут опасаться перегибов. Но будут и несогласные.
— Несогласные будут, когда начнем чистить руководство компартий в Союзных республиках, — сказал Сталин. — Но я говорил с Радионовым, так что к тому времени армия будет готова. Пусть только попробуют проявить свое недовольство. Развалить страну никому не дадим. А дача и так хорошо охраняется.
— С Молотовым и Маленковым так и не решили?
— Пусть пока работают, — недовольно сказал Сталин. — Убрать недолго, лучше использовать. Я даже Мехлиса не тронул, хотя надо было. Толковых молодых не так много, как хотелось бы, пока они еще наберутся опыта… Да и я к новым людям уже привыкаю плохо. Хрущев был сволочью, но он был из своих. А теперь через пару недель не будет Жданова. Его многие не любят, но мне без Андрея будет тоскливо. Если сейчас еще убрать остальных, с кем я останусь? С тобой? Скажи, Лаврентий, как там Василий? Он ко мне уже месяц не появляется.
— Пьет меньше, это многие заметили и на язык стал более сдержан, вот только женщины…
— А как на это смотрит Катерина?
— Возится с дочкой, а на мужа, похоже, махнула рукой. Она ведь опять ходит беременная. А, может быть, ничего и не знает, потому что он стал осторожней. Да, совсем забыл за делами. Звонила Светлана и хотела вас навестить, так что я распорядился послать машину. По времени она уже должна быть на даче.
Через десять минут подъехали к воротам дачи, которые охрана тут же распахнула. Их машина свернула к дому, а ЗИСы охраны выгрузили «девятку» и уехали в гараж.
— Дочь здесь? — спросил Сталин встретившего его в прихожей Рыбина.
— Приехала, товарищ Сталин, — ответил Алексей. — Узнала, что вы еще не возвращались, и ушла в Малый дом. Позвонить?
— Не надо, я сам, — отказался Сталин. — Самохин бумаги оставлял?
— Да, все в комнате на вашем столе.
— Что там можно столько писать? — спросил Берия, который вслед за Сталиным зашел в рабочую комнату.
— Ты прочел только одну книгу, — сказал ему Сталин. — Начнешь читать остальные — поймешь. Мало того, что сильно изменилась жизнь, еще и непонятна связь между записями. Ничего, через неделю закончит, а потом еще посидит над моими вопросами.
