Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства
Чустам брать не стал, хотя по взгляду было видно, что такой поворот его не устраивает.
— А копья тоже магические? — спросил я.
Мир подошёл и потрогал наконечник:
— Нет. Магией пропитаны, конечно, для сохранности и облегчения, как двери, но в себе ничего такого не держат.
— И что, — Чустам не хотел мириться с пропажей ценностей, — ты вот как с дверью не можешь?
— Даже пытаться не буду. Я же алтырь! Зельице какое сделать или амулетик простецкий, куда не шло, а тут серьёзная магия.
— Копья кстати тоже не продадите, — добил нас дед, — ну коли, аспида с узоров не выведете.
По металлической части копья действительно была нарисована змея с шариком в пасти.
— А как выведете, то рисунок будет попорчен, опять же цена мала, да и выводить его хлопотно будет. И казать их никому не надобно. А вот светильники можно и пристроить. Я даже одного покупателя знаю — староста наш давно мечтает.
— Что стоить будут? — спросил Толикам.
— За полста башок, может и уйдёт.
Клоп стал изучать крепление витиеватого канделябра к стене.
— У нас там ещё чешуя земляного дракона есть, не посодействуешь?
— Попробовать можно. В селе то вряд ли кто возьмёт, а вот купцы когда проезжают….
Дед уплыл где-то через час, оставив нам Огарика и продукты.
— Чего-то мне кажется, дед надул нас, — корм с хмурым видом сидел на камне, наблюдая, как Ларк и Огарик пытаются кидать копья.
— Может, и надул, — согласился Толикам, — только если он прав….
— Если сможет документы сделать, то пусть будет платой, — подключился я к разговору.
Пока отправляли деда, вывалили ему и проблему с легализацией Клопа. Тот пообещал переговорить со старостой. Конечно, можно было двинуть и до локотства Колотопа, только больно уж далеко и опасно без документов получалось. Да и там потом чтобы отпустили платить, плюс штраф за отсутствие, не факт что дешевле выйдет. Кстати, пока обсуждали как сделать документы Клопу, я понял, структуру привязки местных к балзонству. Все документы селян хранились у старосты, а в случае какой необходимости отъехать, староста мог написать подорожную на руки, то есть, десять дней. Все отлучки на более длительный период, нужно визировать у балзона или его людей. Ну а если вообще вольную печать, дающую право передвижения по локотству, в документ поставить, то надо было выплатить пошлину. В каждом селе пошлина была разной, варьируясь от пятидесяти башок, до нескольких империалов. Ну, или поставить печать у каких-либо имперских структур, например при желании идти в имперскую армию, рекрутёры ставили печать в документе и выдавали старосте расписку о том, что забрали человека. Собственно такой же принцип и в загоне, только там ещё и печатью на виске подкрепляли и медальоном раба. В городе, со слов Чустама была несколько другая структура. Там вольная печать в документ ставилась всем. Ставилась она алтырями в канцелярии балзонства или локотства и соответственно разрешала передвигаться по территориальному субъекту, печать которого стоит в документе. Хочешь ехать дальше — опять плати. Щедро такими печатями награждали военных, давая право проживать в городах. Но главное отличие не в этом, а в самой печати. Сельская вольная, это обычная печать, городская — магическая, то есть при нажатии на неё пальцем владельца документа, она меняла цвет. Остальные различия меня мало волновали, хотя и были. Например, горожанин мог заниматься торговлей или покупать себе недвижимость в городе, селянин — нет. Нам по определённым причинам, документы с городской печатью не светили, наверняка много мороки с получением, а вот сельская….
Глава 17
Дед появился через руки. Так как мы его ожидали и даже знали, с какой стороны приплывёт, то лодку Ларк заметил минут за пятнадцать. К тому времени как дед причалил мы все, включая Огарика, были уже на берегу. Лодка стараниями Клопа и Чустама чуть ли не наполовину влетела на берег.
— О-о-о, как балзона встречаете, — ухмыльнулся дед, обнимая Огарика. — Здоровый, мешок захвати.
Дед вальяжно вышел на берег.
— Да не томи ты…, — не выдержал Чустам.
— Что не томи-то? — наигранно удивился дед. — А где Лакуз?
— Какой Лакуз?
— Лакуз, сын Ганги и Дората из Приречного? — повернулся дед к Клопу.
— Получилось?! — первым воскликнул Толикам.
— А то! Только оба ваших светильника пришлось старосте отдать (один из трёх светильников мы продавать пока не стали — самим пригодится). Так что….
— Да ладно, показывай!
Дед вынул из-за пазухи трубочку, замотанную кожей. Медленно потянул тесёмки и осторожно вынул бумагу:
— О, держите.
Мы сгрудились около Толикама.
— Ха-ныр-к-ск…, — начал по слогам читать нелепые завитушки Клоп.
Если честно, то я думал он не умеет.
— Ханыркское локотство, — перебил его Толикам. — Не туда смотришь. Видишь две печати, то есть одна из них — вольная.
— Как удалось-то? — спросил Чустам.
— Да в соседнем селе, прошлый год, этот самый Лакуз, решил на заработки податься. Нашёл чем виру выплатить, ну и загулял на радостях. Только выпившим его гордость разобрала, что он такой вольный и он давай парней задирать. А парни крепкие — помяли немного, да перестарались. Из родных у него лишь сестра была и с той они словно бараны бодались. Староста села и предложил ей умолчать — жалко парней, ладно, если в рабы не впечатают. Она девка ушлая, согласилась. Токмо одного из парней в мужья взяла, так её никто не брал — толста, да страшна. Ну, а Лакуза схоронили по тихому. Балзонским отчитались, что ушёл. А документы тот староста прибрал. Ну а так как они общаются, вот и пригодились.
— А ты чего ему сказал?
— Сказал, что внучатый племяш свои бумаги потерял, а восстанавливать далеко ехать, да и хлопотно.
— И что, поверил?
— Да какая разница-то?
— Ну да действительно.
— Стой здоровый, — дед перехватил Клопа с мешком.
Пошарив внутри, вынул большую бутыль:
— Новорожденного обмыть.
— О-о-о, — общий гул выразил наше отношение к этому действу.
Утро было несколько непривычным. Голова вроде как особо не болела, но определённая вялость была. Дед с Огариком исчезли раньше, чем мы проснулись. Возникло лёгкое сожаление, по причине отсутствия пацана. Всё-таки он вносил в наши ряды некоторое разнообразие и дисциплину — хочешь, не хочешь, а ребёнка кормить надо. Мир вчера угостил нас на славу настоящей самогонкой с магической очисткой, к тому же настоеной на травах. Это скажу вам…. не химическая бормотуха из магазинов нашего мира. Мягкая, но с ног вали-и-ит. Кроме настойки дед привёз нам деньги за чешую, целых три империала и двадцать башок! Мы, вообще, раскатывали губу на большее… Дед, конечно, вернее всего себе немного взял, хотя с учётом документов, для нас и этого было с лихвой.
— А где Огарик? — Только показав голову из ямы, спросил Чустам.
— Уехали наверно — Серебрушки нет.
— А-а-а, — корм явно был разочарован.
Следующим из ямы вылез Толикам. Тот молча взял котелок и пошёл к реке.
Первое время меня очень коробили некоторые привычки местных, в частности вот эта — пить воду из реки, но восемь лет рабства…. Приходилось и из поилок хрумзов пить.
— Хромой, — остановился голубопечатый, — сходи верши проверь.
— Ага, — я встал, размышляя о том, что сполоснуться бы тоже не мешало.
Наверно корму пришла та же мысль, поскольку он тоже встал:
— Я с тобой.
Верш у нас стояло всего три, остальные при наличии бредня не требовались и мы спрятали их в прибрежных камышах.
— У-ф-ф, хорошо, — Чустам вошёл, вернее упал, в воду первым.
Я так радикально настроен не был, поэтому входил строго в арифметической прогрессии — не более шага в пять секунд.
— Как я уже отвык от похмелья! — вынырнул корм.
А я так вообще его в этом мире не испытывал. Вот найду проход через миры, открою наркологическую клинику. А что? Закинул кого сюда рабом, там бабла стриганул, да и здесь полста башок. Интересно, сколько это на наши? Довольно сложный вопрос — идентичных товаров не было, да и цены я особо не знал.
Вытащив две крупных рыбины и отпустив мелочь — заелись, мы с Чустамом отправились обратно. Все уже были на поляне.
— Что помельче не было? — спросил Толиам.
— Была — выпустили, — ответил корм.
— Я вообще суп хотел….
— Как-то не подумали.
— Ладно. Ларк почистишь?
Тот медленно кивнул.
— А что ничего не осталось? — Клоп тоже выглядел помято.
— Там вон в кустах, — ответил Толикам.
Мы с кормом уставились на него.
— А что раньше молчал? — Первым очухался Чустам.
— Вы и не спрашивали.
Жизнь начинала налаживаться….
— А что когда Огарик к нам вернётся? — Клоп, вернее новоиспечённый Лакуз, или как мы его окрестили вчера — Лак, оживился, поправившись.
