Застава, к бою! (СИ) - Март Артём

— Со слов этого Наби, внутри банды разлад. Сам Юсуфза не пропал, как полагала наша разведка, не залег на дно. Он погиб.

Таран замолчал. Видно было, что он снова борется с очередным приступом боли. Покривившись, начзаставы продолжил:

— Как и двое его сыновей. Осталось всего трое. Самый младший находится в одном из близлежайших кишлаков. Наби указал где. Сейчас группировкой руководит только самый старший оставшийся в живых Имран.

— Алим докладывает, что духи не отошли, — сказал Мартынов, — они все еще на берегу Пянджа. Готовятся.

— В сложившихся обстоятельствах мы можем положить конец их банде, — сказал я.

Сержанты все как один глянули на меня. Таран тоже поднял усталые глаза.

— Они попытаются атаковать снова, — я продолжил, — если удержать их натиск и перейти в контратаку, пока духи не успели перегруппироваться, то у нас есть шанс уничтожить группировку. Захватить или уничтожить их лидера.

— Селихов, нас всего пятьдесят человек, — возразил Пуганьков, — скоро подойдет подкрепление. Целесообразно будет просто оставаться на заставе и ждать.

— Если духи узнают, что всего одна застава смогла не просто защититься от нападения, но еще и разбить их в контрнаступлении, — продолжил я, — они больше не сунутся на Границу. Просто побоятся.

— Тем более, на нашей стороне бронетехника, — сказал Черепанов, поразмыслив несколько мгновений, — Утро. Под прикрытием пехоты танки в наступлении уже не будут так уязвимы, как ночью. В общим и целом, сил и средств для маневра контрнаступления у нас хватает.

— Я не вижу большого смысла рисковать личным составом, товарищ прапорщик, — сказал Пуганьков строго.

— Смысл есть, — вдруг хирпловато ответил ему Тарана, — отбросим их, и это покажет всем боевикам, что даже на отрезанные от подкрепления заставы лучше не соваться. Этим мы окажем услугу всем нашим парням не только в отряде, но и на Афганской Границе вообще. Однако тут нужно взвесить все за и…

Таран недоговорил. Внезапно для всех начальник заставы замолчал. Его суровое лицо расслабилось и словно бы омертвело.

Я заметил, что он медленно заваливается набок и вот-вот упадет.

Мы с Черепановым и Витей Мартыновым снова бросились к нему, чтобы поддержать.

— Толя! — Крикнул старшина, вцепившись Тарану сначала в одежду, а потом взяв его лицо в ладони, — Толя, очнись!

Глава 18

— Как он? — Спросил я у Черепанова, только что вышедшего из комнаты Тарана, куда мы отнесли и уложили начальника заставы.

Черепанов порывался оставить с ним какого-нибудь бойца, но Таран отказался. Сказал, что не хочет ослаблять оборону Шамабада ни на одного пограничника.

Тем не менее Черепанов не послушался и все же тайком приказал Алейникову остаться за дверью, чтобы приглядывать за начзаставы и доложить, если вдруг его состояние ухудшится.

Старшина тихо закрыл за собой дверь, потом уставился на меня и остальных командиров отделений и нескольких пограничников, ждавших у дверей квартиры начальника заставы.

— Пришел в себя, — сказал прапорщик горько, — но слабый больно. Боюсь, ему еще поплохеть может.

— Командовать никак не сможет? — Мрачно спросил Витя Мартынов.

Черепанов ответил ему суровым, свинцово-тяжелым взглядом своих светлых небольших глаз. Молча покачал головой.

— Значит, Пуганьков принимает на себя командование, — вздохнул комтех Бричкин.

Пуганьков, к слову, прямо сейчас пытался выйти на связь с отрядом, чтобы понять, когда же прибудет подкрепление. В мангруппе, что следовала к нам, должен быть санитар.

На Шамабаде было не так много раненных. Из них только двое не могли держать оружие, но были стабильны. Это, конечно, если не считать Тарана.

Большинство пограничников с заставы получили легкие ранения, на которые, как правило, даже не обращали внимание.

А вот с Тараном было хуже. Никто не мог понять, насколько серьезная у него рана. Вроде бы начальник и держался молодцом долгое время, после того как получил осколок, но к утру он все же ослаб. Я считал, что дело было в потере крови. Тем не менее всем было понятно одно — Тарану нужна медицинская помощь и как можно быстрее.

И хотя первую ему оказали, этого явно было недостаточно.

— Может оно и лучше, — продолжил комтех. — Пуганьков нам точно прикажет просто сидеть на заставе и дожидаться, пока наши не подойдут.

— А чего тут хорошего? — Глянул на него Мартынов, — решительных действий от нашего замполита не дождешься, это да. Но по моему мнению, именно такие действия нам и нужны.

— Это для чего ж? — Приподнял свою белесую бровь Бричкин.

У комтеха была довольно интересная внешность.

Бричкин — парень невысокого роста и плотного телосложения. Был он с полноватым лицом и носил очень светлые волосы и брови. В тени они и вовсе казались почти что белыми, а на солнце уходили в едва заметную желтизну.

— Чтобы выдавить духов с нашей земли! — Решительно и даже жестко ответил ему Мартынов.

— А чего их выдавливать? — Пожал плечами Бричкин, — сами уйдут. Может, еще побарахтаются на бережку и просто свалят. А если не свалят, их наше подкрепление додавит. Я вообще не вижу никакого толку лишний раз силы напрягать.

— Мы защитили заставу, — не отступал Мартынов, — теперь надо защитить и Границу! Саша правильную идею подал.

Мартынов глянул на меня, стоявшего у угла здания заставы и слушавшего их разговоры.

— Он сказал, если разгромим этих — продолжал Мартынов, — никто больше на советского пограничника не сунется! Душманье поймет, что мы не лыком шиты! Что нам палец в рот не клади! В этом я с Сашей на все сто процентов согласен!

— Ты хочешь пойти в контратаку? — Выпятил грудь Бричкин и упер руки в боки.

— Да. Нужно действовать решительно, — кивнул Мартынов сурово.

— Мы сейчас буквально чудом лишь одного человека потеряли, — покачал головой комтех, — а сколько может погибнуть во время контрнаступления? Ты об этом подумал?

Мартынов поморщился.

— Коля, ты воин-интернационалист. Ты присягу давал.

— Но это не значит, что я должен лезть в пекло, когда это не обязательно.

— Отставить галдёж, — сказал Черепанов, которому, по всей видимости, надоела вся эта перебранка, — приказ от командира не поступал. Раз уж сейчас Пуганьков взял командование на себя, значит, давайте ждать, чего уже он скажет.

— Старшина, — окликнул я Черепанова.

Прапорщик обернулся, глянул на меня с интересом во взгляде.

— Пуганьков у нас командир неопытный. Он точно будет с тобой советоваться, прежде чем принять решение, — продолжил я.

Прапорщик не ответил. Только поджал губы.

— Даже Таран, и тот советовался, — продолжил я, — а уж Пуганьков, тем более к тебе подойдет. Ему нужно будет, чтобы кто-то помог ему утвердиться в решении. И все мы тут понимаем, что это будешь ты.

— К чему ты клонишь, Саша? — Спросил Черепанов и как-то напрягся. От этого стал выглядеть нерешительным.

А Черепанов очень редко выглядел нерешительным. Кажется, он сам еще не мог определиться, как лучше поступить при сложившихся обстоятельствах.

— Что ты ему посоветуешь? — Продолжил я, — Скажешь сидеть на заставе и ждать подкрепления? Или все же перейти в наступление? Своего мнения по этому вопросу ты пока что не высказал.

Черепанов замялся и отвел взгляд, избегая моих глаз. Выдохнул, раздув ноздри своего правильной формы носа. Как и ожидалось, своим вопросом я застал старшину врасплох.

Черепанов было что-то хотел сказать, но мы услышали, как заскрипели заставские сходни. По ним сошел Пуганьков.

Замполит выглядел очень растерянным и задумчивым. Что греха таить, мне он показался даже испуганным. Тем не менее, увидев нас, у дверей Тарановой квартиры, лейтенант приосанился. Он попытался сделать решительное лицо, хотя у него и не очень это получилось. Потом пошел к нам.

— Как товарищ старший лейтенант? — Осведомился он у Черепанова.

— В сознании, но слабый он, — дежурным тоном ответил Черепанов.