Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Мне страшно! Воспитательница весь день пугала: съест КПСС, съест КПСС…
Тем временем вечерело. В теплом, летнем воздухе на улице загорелись фонари ночного освещения, об стеклянную поверхность которых тут же начали стучаться мотыльки и прочие мелкие насекомые. Бутылка вина, принесенная Гоги уже закончилась, и Леопольд Велемирович сходил в свою комнату за заначкой — бутылкой «Пшеничной» с крышечкой «бескозыркой», которую тут же свернули набок и набулькали «по пять капель» всем присутствующим.
Гоги Барамович сказал, что пить больше не будет. Потому что он не алкоголик, а гордый сын грузинского народа и весь этот ваш спирт из картофельных очисток сделанный и разведенный водопроводной водой глыкать не собирается… разве что грамм по пятьдесят, потому как хорошо сидим. И, конечно, выпил. Усы вытер и крякнул. Закусил плавленым сырком «Дружба», оставив на усах немного фольги от обертки.
Алкоголик Женечка сказал, что он как бывший интеллигентный человек, то есть Б. И. Ч. и философ в душе вообще всю эту водку отвергает как напиток. Те, кто водку пьют — они душу свою дьяволу продают, потому как после водки в душе наступает тягость и депрессия, тоска тягучая, древняя и темная как судьба русского народа, страдающего за грехи прочих народов. Потому те, кто водку пьют — остаются дремучими варварами в тоске своей дремучей и в поисках высшего смысла на земле недоступного. Так что позволить людям водкой нажираться он, Женечка, позволить не может, но и поделать с этим… а что поделаешь? Разве что только свою долю выпить, чтобы остальным меньше яду досталось. Да, таков путь бича, путь нелегкий и неблагодарный, уж вы будьте так добры налейте, товарищи, а он, бич Женечка — все до донышка выпьет, не извольте сумлеваться. Ибо за человечество и за веру. И за партию.
Батор сказал, что он выпьет без этих всех экивок, потому что у него на работе неприятности, говорил он что ему карбюратор промыть нужно, а они не слушают, вот и результат — завтра целый день на приколе в гараже стоять будет. Все, хана сто тридцатому… будет ремонтироваться дня два как минимум. А план горит. И хер с ним, с планом. Вот что со Светкой делать, а? Она же… такая… и удар у нее поставленный. Я, говорит Батор, стуча своим жестяным стаканом по столу, я еще больше ее любить стал! Вот она — и инженер и маляр и амбиции у нее и в постели — ого! А вы все… наливайте короче…
Леопольд Велемирович сказал, что у него еще водка есть, если бутылка закончится до того, как собравшийся социум найдет ответы на все интересующие их вопросы. Но сам он пить тоже будет чуть-чуть. Буквально вот на донышке… да ты наливай, наливай, Витька, я скажу, когда хватит.
— Чего сидим, мужики, э? — в вечерних сумерках к столу подошел Нурдин, муж Самиры и гордый отец Алтынгуль: — есть че, э? У меня в комнате пузырь самогона есть, сейчас вынесу.
— Да мы уже заканчиваем. — говорит Виктор: — это… как его — философия у нас, вот.
— Вижу уж, э. — Нурдин сплевывает сигарету в сторону: — сейчас выйду, вынесу.
— Неплохой в сущности мужик этот Нурдин. — говорит ему вслед Батор: — хотя Самира конечно лучшего заслуживает. Видели какие у нее ноги? А глаза?
— Вот потому-то тебя и нужно в стойле держать, Батор. — хмыкает Гоги: — ты же кобель, понимаешь. Только потенциальный кобель. А вот Витька у нас кобель кинетический. Так сказать, реализовавший свой смертоносный потенциал на не в чем не повинных девушках и женщинах этого города.
— Продолжая аналогию нашего уважаемого Гоги Барамовича — это же цепная реакция. — говорит алкоголик Женечка: — достаточно заставить делиться один атом плутония, как электроны разрушат еще два ядра рядом и все. Дальше по экспоненте. Так и с девушками — вот рядом с тобой две девушки и остальные уже начинают испытывать нездоровое любопытство — а что там такого, чего мы не знаем? Тайна, секрет, мистика. Самое великое свойство души человеческой, которое вознесло человечество над хаосом первобытной жизни — это любопытство, товарищи! Вот был же первый человек, который сказал — а что будет, если взять горящую палку в руку? Что будет если съесть гриб? Если подоить корову? Если ударить тигра по носу?
— Тебя сожрут. — отвечает Виктор: — для этого не нужно ума много иметь. Вон Батор без ума, потому и пошел тигра за усы дергать. Да я лучше бы тигра по носу ударил чем Светке такое вот сказал…
— Но! Благодаря таким неизвестным героям мы совершенно точно знаем что нельзя есть мухоморы и перебегать дорогу на красный свет! — возражает бич Женечка: — знаем что огонь жжется…
— И что нельзя Светке перечить. — добавляет Виктор: — соглашаться нужно. Я вот с женщинами не спорю.
— Потому ты и подкаблучник, Полищук. — вздыхает Гоги: — да еще и каблуков на тебе… сколько мы там насчитали, Батор? Дюжина?
— Дюжина. — кивает Батор: — вот сволочь. Всем мозги заморочил. Я бы поколотил его, да толку? В больнице всех охмурит, медсестер и врачих… и даже уборщиц. Пусть вон в школе работает, скотина. Хоть там у него вокруг женщин не так много… размаху нет. А то в больнице этот гад развернется…
— Видел я в тот раз его учениц, — задумчиво подпирает голову рукой Гоги: — если бы он не сказал, что это школьницы — нипочем бы не поверил. Там только одна на девочку похожа, а остальным я бы лет по двадцать дал. И куда современная молодежь растет, а? Акселераты. Вот прямо все у них уже выросло. Помните в прошлом году был скандал с пионервожатой в лагере «Орленок»? Я же на место выезжал, там такие пионеры в ее отряде были — вот хоть сейчас в армии отправляй… так лагерь как раз — спортивно-оздоровительный был. О, кстати! — он поворачивается к Виктору: — ты про подработку спрашивал? Так вот, у тебя ж отпуск скоро будет, а в «Орленке» как раз вожатые нужны, только мужчины! После прошлого раза новое руководство на этом настаивает, а где сейчас парней в вожатые набрать? В общем «Орленок» этот рядом с городом, так что даже можешь дома ночевать, днем там работать. Второй сезон через неделю начинается.
— Это не совсем то, о чем я думал. — признается Виктор: — я думал скорей о… ну не знаю. Вагоны там разгружать, типа калым. А то у меня же теперь обязанности, я на полставки помощник тренера в «Металлурге».
— Вагоны грузить, это брат не ко мне. — качает головой Гоги: — у грузчиков свои палестины, они случайных к себе не пускают. Даже если засунуть кого давлением на бригадира — так выживут. Сделают так чтобы сам ушел, ну или подставят там.
— Вот! — на стол ставится бутылка с желтоватой, маслянистой жидкостью и пустой граненный стакан. За стол садится Нурдин и двигает свой стакан вперед: — а что за повод, э? Витька Батору глаз подбил?
— Нурдин, заткнись, а? — бурчит Батор: — думаешь если самогон принес, то я тебе не врежу? У меня в личной жизни неприятности.
— Да все знают, что у тебя со Светкой вышло. — прищуривается Нурдин: — вы же блин едва не через стенку от меня! С утра Алтынгуль разбудили снова. Слушай, Батор, я ничего против не имею, трахайтесь себе на здоровье, но зачем орать-то в четыре ночи⁈ Налейте мне уже, а то…
— Снова в карты проиграл? — понимающе кивает Гоги: — вот несознательный ты элемент, Нурдин. Несознательный и вредный. На… — он наливает в стакан Нурдина водки на два пальца.
— Отвали, Гоги. Мне же карта шла, понимаешь, э? На мизере взял… эх… — Нурдин машет рукой и поднимает свой стакан: — ну так что? Здоровье молодых, э? Когда Батор и Светка поженятся, э?
— Ты чего, глухой что ли? — ярится Батор: — она мне в глаз зарядила со всей дури! Какая к черту свадьба!
— Тю… ну и что, э? Ты же мужик, а она баба, э? Она и должна тебя любить и ненавидеть, это же как у Стендаля «Красное и Черное», панимаешь, э? — задает вопрос Нурдин и не дожидаясь ответа — лихо запрокидывает голову, залпом выпивая свою водку. Сдавленно перхает и хватается за грудь. Виктор бьет его по спине.
— Не в то горло пошла… — хрипит Нурдин: — сгей, шишинам бара, катор джерри, сгей…
— Без матов попрошу. — говорит алкоголик Женечка: — у нас тут интеллектуальное… ик! Общество…
