Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович
— Как ты знал. — тихо сказал Юрка-Кащей.
— Как мы знали. — поправил Леднёв.
— И что же с этой штукой делать дальше?
Астрофизик пожал плечами.
— Для начала — убрать оттуда железяки Гарнье. Не хочу пугать вас раньше времени, но мне очень не нравится, что второй «обруч», тот, что на другом конце «червоточины», находится на Земле. Мне было бы куда спокойнее, если бы Гарнье установил связь с одним из тех, что висят в Пространстве — на лунной орбите или в засолнечной точке Лагранжа. Но это, увы, невозможно. Цель француза — наладить получение энергии из «червоточины», а для этого один из создающих её «обручей» должен располагаться непосредственно на Земле — иначе, как доставлять полученную энергию потребителям?
— А для чего тогда Гарнье пытался получить доступ к «засолнечному обручу»? — спросил я. — Японцы с англичанами даже скандал в ООН устроили, требовали для себя права исследования…
— Вот именно для того, чтобы установить «червоточину» между ним и тем, что они приволокли из Антарктиды. А когда дело не выгорело, провернули трюк с этим «обручем» — а мы, как последние ослы, сами подсказали, как до него добраться!
— Хорошо, что антарктический «обруч» гораздо меньше этого, — Юлька ткнула пальцем в занимающий половину стены иллюминатор, в котором на фоне россыпи звёзд сияла ослепительная точка — «звёздный обруч», видимый с дистанции в три с половиной тысячи километров. Даже если произойдёт что- то вроде того, что случилось с Фаэтоном, особых разрушений не причинит.
Леднёв покачал головой.
— Оптимистка ты, Юль… хотя, несомненно, размер в данном случае важен. Одно утешение: остров Сикоку, на котором установлен «обруч», отгорожен от материка грядой японских островов. Так что, если в самом деле что-то приключится — именно японцы огребут основные неприятности. Хотя, я бы предпочёл обойтись без подобных экспери…
— Погоди! — Юркин вскрик заглушил окончание реплики. — Как ты говоришь, называется остров, Сикоку?
— Ну да. — Леднёв посмотрел на него с недоумением. — А в чём, собственно, дело?
— Мира сейчас на гастролях в Японии! — В голосе Кащея звучало отчаяние. — И последний концерт они дают на этом острове! У меня в каюте буклет с программой гастролей — там указано, когда и где состоятся выступления. Но я и без того помню — город Мацуяма, префектура Эхиме на острове Сикоку, в конце этой недели!
В повисшей тишине было отчётливо слышно, как охнула Юлька.
V
В течение всей поездки Мира отрывалась от окошка едва ли на несколько минут. Шоссе петляло по ущельям, перебиралось через невысокие перевалы, спускалось по извилистым серпантинам, чтобы сразу начать карабкаться на очередной склон. Красота японской природы завораживала — с утёсов то тут, то там свергались хрустально-прозрачные водопадики, одетые белоснежной пеной, поросшие кленами склоны радовали глаз сочетаниями зелёной, жёлтой, терракотовой и красной листвы. Порой в просветах между деревьями мелькали крошечные часовенки, чьи черепичные крыши щеголяли загнутыми вверх краями. Внизу, в ущельях, зеркально сверкали ручейки и озёра — крошечные, как и всё остальное в этой почти игрушечной стране. А вот возвышающийся невдалеке пик Исидзути никак не походил на игрушку — самая высокая вершина острова, тысяча девятьсот восемьдесят два метра над уровнем моря, одна из семи «священных» гор Страны Восходящего Солнца…
Динамик под потолком салона, из которого лилась местная музыка, умолк. Мира оторвалась от созерцания природных красот. В последнее время она заинтересовалась японской музыкой, её необычным строем, основанным, в отличие от европейского, не на математическом отсчёте, а на интервалах человеческого дыхания; здешними музыкальными инструментами, вроде японской флейты, «кото», своеобразного щипкового инструмента, похожего на длинную цинтру, традиционных японских барабанов и бронзовых поющих чаш «рин» — их звуки, непривычные для слуха, привычного к европейской классике, дивно гармонировали с пейзажами за окном.
Динамик ожил вновь:
— Программа прерывается для экстренного сообщения! — диктор-японец говорил на безупречном английском, причём в голосе его безошибочно улавливались нотки торжества. Руководство англо-японского космического Содружества только что сделало заявление. Полный текст будет опубликован позже; в заявлении содержится категорический протест против того, что США, Советский Союз и Франция фактически монополизировали освоения как ближнего, так уже и дальнего космоса. Развивая в течение многих лет совместную программу, известную как Проект «Великое Кольцо», эти страны крайне неохотно делятся с остальным человечеством так называемыми «батутными» технологиями — да и то, лишь благодаря давлению, которое Япония, Великобритания, Австралия, Израиль, Южно- Африканская Республика и некоторые другие страны оказывают на площадках ООН и прочих международных организаций. Увы, эти нельзя сказать о такой первостепенно важной теме, как «звёздные обручи»; наоборот, упомянутые державы делают всё, чтобы не допускать к ним кого-то ещё. А ведь эти творения инопланетного разума принадлежат всему человечеству, и любые знания о них должны быть общедоступны, так, чтобы воспользоваться ими мог любой учёный в любой стране мира…
К счастью, продолжал диктор, монополия, которую США, СССР и Франция столь безапелляционно присвоили, пользуясь временным преимуществом в «батутных» технологиях, всё явственнее трещит по швам. Недавно сообщалось, что британские, японские и австралийские учёные, работая в согласии друг с другом, извлекли из толщи антарктического ледяного панциря ещё один «звёздный обруч». Для доставки его в Японию пришлось разработать уникальное, не имеющее аналогов в мире оборудование — но теперь «обруч» находится в специально построенном на острове Сикоку исследовательском комплексе «Стар Миррор» и уже работает — пока, правда, только в тестовом режиме. Но не пройдёт и часа, как научный руководитель комплекса досточтимый господин Лео Эсаки, профессор, доктор философии Токийского университета и Нобелевский лауреат по физике, отдаст команду, переводящую установку в режим полной нагрузки. Таким образом, будет сделан первый шаг к овладению наследием загадочной, но, несомненно, могучей цивилизации — наследия составляющего, как мы уже упоминали, неделимую собственность всех обитателей нашей планеты, а отнюдь не только трёх чересчур много возомнивших о себе держав! И когда комплекс «Стар Миррор» на острове Сикоку заработает в полную силу — мы, народы Японии, Великобритании и других стран, входящих в космическое Содружество, заставим, наконец, считаться с собой!
Динамик умолк. Пассажиры заговорили, запереглядывались, но тут с кресла в голове салона поднялся японец. Мира узнала его — он приветствовал «экскурсантов» во время посадки в автобус, улыбался, кланялся, раздавал красочные буклеты… Сейчас он мало походил на самого себя — приветливая улыбка пропала без следа, на лбу появилась полоса ткани, густо исписанная иероглифами, глаза приобрели какой- то лихорадочный не вполне здоровый блеск. Лёгкая куртка распахнута, впереди, за пояс был заткнут большой чёрный, пистолет с коротышкой-стволом и магазином, высовывающимся из рукоятки. Рядом с японцем стоял парень европейской внешности, изрядно растерянный — кажется, из Дании или Норвегии, припомнила Мира, Влада ещё представляла его, как одного из руководителей недавно закончившейся конференции…
— Вы все это слышали это! — японец ткнул пальцем в динамик. В отличие от диктора он говорил по-английски с очень сильным акцентом, не выговаривая букву «Л», а заменяя её, подобно многим своим соотечественникам, на «Р». Шум в салоне немедленно стих, пассажиры, замерев, слушали нового оратора. — Руководство нашей организации поздравляет вас всех с наступлением этого судьбоносного дня! Мы, наконец, дождались! — О чём это он? — зашептала из соседнего кресла Соня. — И пистолет этот… Мир, мне страшно! Что вообще происходит, а?
Японец продолжал свою речь — теперь он почти кричал, заводя себя, мешал английские слова с японскими, отчего Мира вообще перестала что-либо понимать. Своё оружие он вырвал из-за пояса и воинственно им размахивал. 'Как бы не пальнул сдуру, испугалась Мира. Ей было не по себе — от какого-то неясного, но, несомненно, скверного предчувствия.
