Вадим Сухачевский - Доктор Ф. и другие
— Зато подпись чья! Вы поглядите, поглядите внимательно! — наседал Гюнтер.
— Так ведь и у нас подписи! Тоже не хухры-мухры! Вот, пожалуйте...
— Ну-ка, ну-ка...
— Пожалуйте, пожалуйте, коли не верите... Нет уж, пардон! Только из моих рук!
— Ну-ка, поближе...
— Сами давайте — поближе... Знаем мы вас...
И маршал, воспрянув после первого поражения, снова колесом выкатил грудь. Стоя позади Готлиба и Гюнтера, я уже приготовился к новому кругу затяжных торгов, в центре которых была моя скромная персона, но в этот миг кто-то сбоку легонько тронул меня за руку, и я услышал тихий голос Елизаветы Васильевны:
— Тише, Сереженька... Идите сюда...
Оказалось, что одна из секций книжного стеллажа, та, возле которой как раз я стоял, представляет собой замаскированную дверь, сейчас она была чуть приоткрыта, и Елизавета Васильевна, оставаясь невидимой для всех, кроме меня, сделав мне знак, чтобы я не выдал ее присутствия, шепотом повторила:
— Идите, Сережа... Спокойнее... Чтобы никто не заметил... Вот так...
Впрочем, никому сейчас и не было до меня дела. Поле брани, застланное дымом, валившим от однорукого, оглашали слабые стоны, Лайма и пышная Люба Кумова оказывали первую помощь раненым, Афанасий причитал что-то, а Орест Северьянович и колобок-Гюнтер под пристальным взором сохранявшего величественность Снегатырева продолжали свои препирательства:
— ...Нет уж, это мы вас знаем как облупленных... Угли — чужими руками...
— А вот это не надо, полковник!.. Чужими!.. Кто из нас — чужими-то? Вся разработка «Племянника», спрашивается, — чья?!.. Это у вас и у всей вашей конторы, excuse me, my dear [Простите, мой дорогой (англ.)], — больно загребущие!
— Так, значит? Только палки в колеса?.. На дело-то вам, Погремухин, вижу, наплевать! Отрапортовать нетерпится!.. На чужих закортках — в рай!
— А с кого, с кого пример берем!.. Эх, полковник, уж кто бы говорил!..
Так до конца и не сообразив, на чьей стороне нахожусь и правильно ли поступаю сейчас, я по-незаметному подобрался к потайному ходу и скользнул в узкую щель. Свет сюда проникал только из комнаты вместе со всплесками безысходно затянувшейся перебранки:
— ...И имейте в виду, генерал, без последствий это не будет оставлено. Увидите — обращусь лично! Вы меня, Погремухин, знаете! Ответите по всей форме!
— Давайте, Чебурыки, пишите, вы это умеете!.. Уже, кстати, понаписали... А за погром, за погром за этот — кто, спрошу вас, кто ответит?.. Вон, Шмаков — весь обгоревши! (Он ткнул в сторону однорукого.) Между прочим, орденоносец, заслуженный ветеран, инвалид! И Двоехе... (тьфу ты, Господи!) ...Двоехоров вон еле дышит! Отличный, перспективный офицер, переходящим вымпелом награжден! Если загнется?.. И компьютер совсем новенький — тысяча пятьсот долларов, между прочим!.. Кто за все будет отвечать?!
— Уж отвечу! Только не перед вами! А перед кем надо — отвечу, не сомневайтесь!
Орест Северьянович по-петушиному выкатил грудь:
— Уж не сомневаюсь — ответите!..
— Уж как-нибудь отвечу...
Елизавета Васильевна осторожно притворила за мной потайную дверь-стеллаж, приглушив их распаленные голоса и стоны побитых, теперь оттуда проникал только запах горелого хлорвинила.
В тесном помещении, где я оказался, наступила кромешная тьма.
Впотьмах она повернула ключ в замке, затем взяла меня за руку и сказала тихо:
— Слава Богу, кажется, не заметил никто... Давайте, за мной. Только, прошу вас, поаккуратнее, здесь можно запросто свернуть шею...
2
Малое уходит, великое приходит.
Из китайской «Книги Перемен»
...следом за ней, по какой-то, как в старинном замке, крутой винтовой лестнице, осторожно нащупывая каждую ступеньку. Каменные стены были липкими, и от них тянуло застарелой плесенью.
Наконец лестница кончилась, мы куда-то пришли. Здесь пахло погребом. Елизавета Васильевна чиркнула спичкой и зажгла два факела, торчавшие из стены. Погреб оказался достаточно просторным, до противоположной стены свет факелов не доставал.
Елизавета Васильевна присела на какой-то сундук, единственное, что здесь было.
— Кажется, оторвались, — отдышавшись, с облегчением сказала она.
Как и в прошлый раз, тогда, в квартире у «дяди», ее красота изрядно сковывала, мысли работали от силы на осьмушку возможностей.
— Если здесь нет другого выхода, они быстро нас найдут, — сказал я.
— Не думаю, что они так уж быстро спохватятся, — отозвалась она. — Сами видели — у них сейчас другие заботы. По крайней мере, мы успеем кое о чем поговорить. А другой выход где-то, наверняка, есть, только поискать надо... Надеюсь, вы не в претензии, что я вас похитила? Или уже обжились в золотой клетке?.. Да, блондиночка, действительно, недурна, знают, чем человека взять... Не удивлюсь, если они вам уже и должности, и чины успели предложить?
Слава Богу, царивший в этом погребе полумрак скрыл от ее глаз, как я, должно быть, при этих словах, особенно при упоминании о Лайме, пунцово зарделся. Чтобы уйти от скользкой темы, спросил:
— Чего они все-таки от меня хотят?.. И друг от друга тоже...
— Ну, друг от друга — это самое понятное, — сказала она. — Обойти, обскакать. Обычная история: две стаи хищников не могут поделить добычу... А вот от вас... Или — правильнее сказать — от нас обоих...
— Так вы, что ли, не на стороне своего супруга? — перебил я ее.
Она поморщилась:
— Супруга?.. Он мне такой же супруг, как вам — дядюшка. Просто меня уговорили сыграть роль в этом не очень благовидном спектакле. Они отлично знают, какой золотой клеткой кого приворожить. Вы ту квартиру видели? А у меня, так уж получилось, — ни кола ни двора... Свою историю как-нибудь позже расскажу, сейчас, боюсь, у нас мало времени... Короче говоря, за роль мне эта квартира полагалась в подарок... Мне казалось, что грех не так уж велик... Извините меня, конечно, за розыгрыш. Клянусь, до поры до времени я не видела в этом ничего слишком предосудительного!
— Да нет, нет, все понимаю... — проговорил я. Оттого, что она вовсе не «дядина» жена, сразу же стало как-то легче на душе, и ее красота уже не так сковывала. — Но — зачем им все это было нужно?
— Ах, если бы я могла так легко ответить... — задумчиво сказала Елизавета Васильевна. — Идет какая-то сложная, многоходовая игра, причем идет уже очень давно, возможно, даже не один век, идет на самом высоком уровне. Все вращается вокруг некоей...
— ...Великой Тайны Веков, — подсказал я, — быть может, излишне торжественно.
— Да, вижу, с вами уже успели провести предварительную беседу. В таком случае, вы, возможно, знаете, что этой Тайной располагают лишь так называемые...
— ...Деспозины...
— О, вас обо всем просветили!..
— Только я пока не знаю, что это такое...
— Пока это и не важно... Главное, что — только они... И вот судьба сложилась так, что вы... как, впрочем, и я...
Не удержавшись, я воскликнул:
— Как! И вы тоже?!
Елизавета Васильевна (Лиза — теперь я ее про себя так называл), молча на меня глядя, закурила.
— Возможно, ты... Возможно, вы... — сбился я.
— Коли уж так, перейдем на «ты», если не возражаешь, — предложила она.
— Возможно, ты, — с радостью ухватился я за ее предложение, — что-то обо всем этом и вправду знаешь, но если говорить обо мне, то, клянусь вам... клянусь тебе... я — ну ровным счетом ничего!
— Ах, — произнесла она, — если бы мы сами знали, что мы знаем, что в себе несем. Говорят же — капля воды несет в себе знание обо всей Вселенной. Мы — такие же капельки, не ведающие, что внутри нас!.. Ты, может, слыхал, как в древности передавали тайную информацию? Человека (желательно, глухонемого) выбривали наголо и наносили на кожу головы татуировку со всеми данными. Волосы отрастали, человека под видом, например, пастуха отсылали куда нужно. Знал ли он, что несет под своей шевелюрой? И кому взбрело бы на ум его проверять? Кроме, разумеется, тех, кто доподлинно знал, что там сокрыто.
— Но у меня там... — потрогав свою шевелюру, попытался пошутить я, — ровным счетом ничего! Ей-Богу! Знаю наверняка! В армии брили наголо!.. Да и внутри головы — пожалуй, пока ненамного больше.
Сейчас Лиза, однако, была совершенно не расположена к шуткам.
— Перестань! — сказала она. — Ты же, конечно, понимаешь, я это — фигурально. Просто... где-то, я так думаю, внутри нас сокрыто... Ах, да мы и сами не ведаем, что... Те, кто играет с нами в эти игры, осведомлены обо всем, я уверена, гораздо лучше нас...
Теперь, с переходом на «ты» было как-то проще не чувствовать себя совсем уж идиотом.
— Но, если они такие осведомленные, — вмешался я, — почему бы им самим не воспользоваться всем этим? Не тратясь на всякие там золотые клетки! По-моему, накладно. А они, как мне кажется, умеют считать.
— Еще и как умеют, уж в этом не сомневайся! — кивнула она. — Только тут, видишь ли, такая незадача... Позволь, расскажу тебе бородатый анекдот. Один умелец вкалывал на каком-то военном заводе, в цехе, где делали всего лишь самовары, ну и по бедности немножко приворовывал детали. Только вот беда: как дома их свинтит — каждый раз, вместо самовара, у него получается...
