Шарлатан 2 (СИ) - Номен Квинтус
— Потому что таких машин не делают, и будет у нее единственная в области, ее все будут замечать и дорогу Маринке заранее уступать: она ведь пока еще не очень хорошо рулить умеет…
— Обратите внимание, товарищи: вот вам пример предусмотрительности! — широко улыбнулся Иосиф Виссарионович. — Товарищ Кириллов заранее рассматривает все негативные факторы и старается заранее же их и избежать. А еще он очень заботливый товарищ, вон как заботится о своих… родственницах! Я предлагаю поднять бокалы за такого предусмотрительного и заботливого товарища и за милых и очень ответственных женщин, которые его окружают!
В семь «торжественный ужин» закончился и нас отвезли обратно в гостиницу. А на следующее утро (точнее, даже ночью, но нас и об этом предупредили) посадили в самолет и оправили домой. То есть обратно на аэродром двадцать первого завода, куда доставляли матрицы для газет — а в начале восьмого мы уже и в Кишкино вернулись. Товарищ Сталин сказал, что «германские товарищи с пониманием отнесутся к нашей просьбе» и что сиреневую машину Маринке максимум через две недели привезут — а вот мне и Надюхе машины пригнали уже во вторник. Отец по этому поводу сильно переживал: гараж-то в доме предусмотрели, но из него уже был устроен склад всякого хлама и он весь вечер его освобождал. Однако очень подарку радовался, и все остальные родные тоже…
Когда ужин закончился, Станислав Густавович подошел к Иосифу Виссарионовичу:
— Ну ты же сам сейчас сказал, что таких, как этот мальчишка, у нас еще не было! А премию все равно зажал, и орден тоже. Нехорошо это.
— Слава, уж ты бы помолчал! Парень минимум пяток орденов уже заслужил, и не меньше чем «Знамена», но закон у нас для всех: за один подвиг дважды не награждают. В комиссии едва смогли найти поводы чтобы ему хотя бы медали ВСХВ вручить, а по всем прочим его достижениям ему, еще до того, как мы о них узнавали, уже медали вручили. Он же у нас и герой металлургии, и герой машиностроения, и герой вообще всего чего угодно: у парня отраслевых и областных наград уже семнадцать штук, даже не считая трех орденов имени его самого.
— Это же просто почетные медали!
— Да, но награждение ими идет от имени государства, от имени государственных органов и министерств, и с этим мы уже ничего поделать не можем. Но я уже негласное распоряжение отдал, чтобы ему больше такие медали не выдавали, чего бы он там нового не напридумывал — и почему-то я уверен, что скоро, очень скоро у нас поводы его наградить снова появятся. По крайней мере у Лаврентия такой повод уже вроде точно наклевывается…
— И когда?
— Ты до осени потерпеть сможешь?
— До осени? Смогу, точно смогу. Значит, говоришь, осенью… но после этого я с тебя точно уже не слезу!
— Тоже мне, слезальщик-залезальщик… Сам жду с нетерпением. Но, сам понимаешь, я тебе ничего не говорил.
— А я ничего и не слышал. Я вообще только о мальчугане думаю, насчет того, чтобы взрослые серьезные дяди вроде тебя его не обидели.
— Ну да, конечно. Только ты учти: этот мальчик, если захочет, сам кого угодно обидит. Даже сделает так, чтобы люди сами себя обидели, и обидели очень… обидно. Ну что, ты ко мне вечером заедешь? Есть о чем поговорить за бутылочкой чая…
Глава 12
Второго июня, после совещания, на котором подводились итоги посевной сорок седьмого года, товарищ Струмилин снова приехал к товарищу Сталину «на чай». И, после того, как некоторые поднятые на совещании вопросы тоже были обсуждены, он задал Иосифу Виссарионовичу простой вопрос:
— Я все никак не могу забыть твои слова об этом мальчишке, ну, насчет того, что он может кого угодно больно обидеть. Ты же действительно так считаешь, но я даже вообразить не могу, как он может это сделать. Ему же всего десять, и он даже для своего возраста мелковат, а никаких, скажем, административных рычагов у него нет.
— Ты прослушал: я сказал, что он может сделать так, что люди, обижание заслужившие, сами себя обидят. Помнишь, как мы поменяли руководство на ГАЗе?
— Ну да, а причем здесь Шарлатан?
— Вообще-то сразу это заметить, может, и не очень просто, но мы заметили. После того, как на павловском автобусном люди показали, как нужно работать правильно, мы — сами причем — заметили, что на ГАЗе люди работают очень неправильно, и этих людей заменили. Вот только фокус тут в том, что на ПАЗе молодые и талантливые инженеры работали правильно потому, что искренне считали, что их-то как раз именно Шарлатан в обиду не даст. И эту мысль именно мальчишка этот им и внушил — а поверили они ему потому что уже знали: все, что этот молодой человек делает, делается на пользу нашей стране, и они знали, что мы это тоже знаем и постараемся его — именно Шарлатана — в обиду не дать. А так как там все друг другу вообще родня…
— Но павловские-то инженеры ему никакой родней не были, они все приезжие…
— Верно, однако они все равно знали, что чуть ли не половина Павлово ему родней приходится. И вот за всей этой родней, стоящей во главе с этим мальчиком стройной колонной, они себя чувствовали как за каменной стеной. И делали то, что считали делать нужным, а на заводе все рабочие им помогали как могли. Они же помогали, по их мнению, друзьям своего знаменитого родственника! Кстати, сейчас в Горьковской области по инициативе товарища Чугуновой проходит кампания под лозунгом «узнай свою огромную семью», там в основном, конечно, пионеры дальнюю родню ищут, но результат-то интересный получается. В том числе и на ГАЗе: там тоже почти половина рабочих считает себя довольно близкой родней самого молодого орденоносца страны и самого юного лауреата Сталинской премии. И, что самое приятное, все считают своим долгом буквально помочь этому родственнику в получении новой награды! Те же коляски для младенцев конструкции этого юного изобретателя: на заводе рабочие из серийный выпуск за три недели наладили!
— А ты ему эту новую награду зажал…
— Они производство наладили — и сразу же подали петицию в руководство города о награждении — не заводчан, а именно мальчика — очередным орденом Шарлатана! И орден он этот получил еще до того, как с завода в Москву эту коляски привезли, чтобы новым изделием похвастаться. Но я не об этом: мальчишка как-то очень ловко придумывает, если ему кто-то сильно по разным причинам не нравится, как такого товарища выставить в глазах руководства полным идиотом, а то и вредителем. Он не пишет кляузы, не затевает интриги, а просто на примере показывает их ничтожность и не соответствие занимаемой должности. Причем так показывает, что не заметить этого уже просто невозможно!
— А если человек должности соответствует…
— А тогда, оказывается, у товарища Кириллова к такому человеку претензий не возникает. Мне Лаврентий сказал, когда он кое-что в Ворсме проверял, что его чуть ли не любимая поговорка звучит, что человек может быть полным говном как человек, но если он приносит пользу стране, то пусть себе воняет: проветрить помещение нетрудно. И, что самое интересное, даже полное говно рядом с Шарлатаном почему-то очень быстро вонять перестает.
— Опасаются, что он их обидит больно?
— Нет. Но знаешь, когда к тебе десятилетний мальчишка относится снисходительно…
— Причем имея на то полное моральное право… спасибо, теперь я понял. И понял, почему именно от него такие круги расходятся.
— Какие круги?
— Трудно так сразу сформулировать… но я попробую. Я бы сказал, что от него расходятся круги уверенности в себе. И эволюция его воздействия на окружающих тоже очень интересна. Сначала он что-то очень простое сделал сам, те же кабачки в корзинах выращивать или червяков разводить — сам сделал и сказал окружающим «смотрите, это же очень хорошо, делайте так же». Люди сделали…
— И увидели все, что это хорошо. Извини, продолжай, мне это очень интересно.
— Потом он стал делать то, что в одиночку сделать уже не мог, но те, кто уже убедился, что он полезные вещи придумывает, ему помогли. Сначала, как с самолетиками, родственники, соседка помогла ему самолетик военным показать, затем — это когда он у себя в огороде стал газовую станцию строить, на соседнем заводе помощь оказали: всем стало просто интересно, насколько полезным станет его новое изобретение. К делу уже и ученые подключились, тоже подтвердили, что это хорошо — а когда его придумки, причем все подряд, оказались очень полезными и многие помогавшие ему люди тоже были по достоинству отмечены, даже легенда родилась, что все ему помогающие получат высокие награды. И некоторые даже и из-за корыстных соображений ему помогать стали в надежде на награды, но большинство просто ему поверили. То есть поверили, что Шарлатан пурги не гонит. А еще многие уже поняли, что для того, чтобы ему помогать, нужно самим усердно потрудиться, и руками потрудиться, и головой — но потом всем станет лучше.
