Наследник из прошлого (СИ) - Чайка Дмитрий

— Подходим на тридцать шагов и ставим пушку! — скомандовал я, с неудовольствием наблюдая, как по стене забегали караулы, а в городе ударили в набат. Не полные олухи в Ольвии служат.

Санный обоз, что шел за нами, в начале пути был полон овса. А вот теперь он пуст. Неприхотливые лошадки уже жрали траву из-под снега и тонкие ветки кустов. Но одно дело пережить зиму на скудной кормежке, а совсем другое — нести всадника и поклажу. Тут одной травой не обойтись никак. Хорошо хоть мы выгребали все зерно, что специально для нас припасли родовичи -данники болгар. Иначе не дотянуть нам до этих мест, уж больно далеко.

— В переговоры будем вступать, ваша светлость? — поинтересовался княжич Мазовшанский, который опасливо поглядывал на пушку. Тут о ней знали единицы.

— Не будем, — покачал я головой. — Если все пошло как надо, там сейчас оспа гуляет. В городе четыре сотни воинов, из них половина переболеть должна. Но все равно, если ворота не разбить, мы все в этих снегах навсегда останемся. Заряжай!

— Ну, господи благослови!

Артиллерийский расчет подъехал к стене на тридцать шагов и начал разгружать сани, где лежала пушка. Два десятка воинов бросились прикрывать их щитами от стрел, что тут же полетели со стены, а те установили орудие, которое должно будет выстрелить в упор. Калибр мелкий, орудие экспериментальное. Будем пользоваться эффектом неожиданности. Тут все равно никто не знает, что это за штуковина. Ни сама крепость, ни ее ворота к артиллерийскому выстрелу не готовы, даже к такому убогому, как наш.

Воин Вернидуб, как самый здоровый и самый тупой из всех, был назначен мной в пушкари, чем гордился неимоверно. Он и не догадывался, что до него двоих убило на месте, когда разорвало ствол, и поэтому особенных опасений не испытывал. Я же говорил, он тупой… Впрочем, ствол этой пушки дефектов не имел, был весьма длинным и отлит с запасом по толщине. Дуб засыпал в ствол порох, забил пыж, закатил ядро и снова забил пыж.

— Готово, ваше сиятельство! — доложил он, уже смирившись с тем, что отрок Стах теперь четвертый наследник самого императора.

— Если с первого выстрела ворота разнесешь, десять рублей дам, — пообещал я. — Бей в центр, где запорный брус лежит.

— Да? — обрадовался Дуб и начал ползать вокруг орудия и подкладывать клинья под ствол. Его опыт исчислялся тремя выстрелами.

— Огонь по готовности! — скомандовал я, отойдя от греха подальше шагов на сто. Береженого бог бережет, знаете ли… Четвертые наследники империи на дороге не валяются.

— Б-б-а-а-ам! — грохнула пушка, отчего у меня даже уши заложило. Не вышло. Ворота содрогнулись, но устояли. Ядро же застряло в дереве, на две ладони выше, чем нужно.

В нас полетели стрелы, большая часть из которых бессильно воткнулась в снег. Толку от них сейчас было немного. Впрочем, одна даже ударила Дуба в грудь, но пробить его шинель, усиленную железными пластинами, не смогла, так и застряла в толстом войлоке. Расчет быстро прочистил ствол банником и проковырял железным прутом запальное отверстие.

— Э-эх! — загоревал Дуб и немного опустил ствол. — Целая корова ушла!

— Не вешай нос, — ободрил я его. — Хороший выстрел получился. Только теперь не промажь.

— Теперь не промажу! — зло ответил Дуб, и поднес фитиль к запальному отверстию.

— Б-б-а-а-ам! — выплюнула пушка чугунный шар, и ворота брызнули длинными дубовыми щепками.

— Еще два положишь туда же, и корова твоя, — клятвенно пообещал я.

— Б-б-а-а-ам!

— Б-б-а-а-ам!

Ворота бессильно хрустнули, а левая створка уныло повисла на одной петле. Дуб, который стал богаче на целую корову, запрыгал как ребенок, бросая вверх шлем.

— Ну, теперь все шлюхи мои! Гуляем! — орал он, сообщая низкому зимнему небу самую большую мечту солдата, отслужившего год в диком лесном захолустье.

— Вперед! — заорал Мазовшанский, срывая глотку. — Первый батальон! Пошел! Арбалетчики! Стены держать!

Серая змея из солдатских тел поползла в сторону пролома, за которым виднелись еще одни ворота, и замерла. Ольвию явно строил толковый мастер. Первые ворота прикрывали вход в длинный коридор, за которым стояла вторая воротная башня. Не успевали здесь организовать оборону, просто не успевали… Не было ни кипятка, ни камней, летящих сверху. Одни лишь лучники…

— Пушку заряжай! — скомандовал я.

— Б-б-а-а-ам!

— Б-б-а-а-ам!

Пока разносили в упор вторые ворота, арбалетчики держали под прицелом крепостные стены. Случалось и такое, что высунувшийся лучник получал сразу две, а то и три стрелы, и мешком валился вниз. Впрочем, доставалось и нашим, и то один, то другой воин падал, поймав стрелу в шею или глаз. Вперед вышел десяток с топорами, прорубил размочаленный брус и сбросил его на землю. Створки со скрипом открылись, и ревущая толпа ворвалась в город. А там, за воротами, бестолково суетились люди. Они пытались выстроить оборону, но были сметены арбалетным залпом. Никто не ждал такого быстрого прорыва. Неприступная твердыня, которая должна была неделями держать удары тарана, пала меньше чем за час.

— Вперед! — ревел подполковник, который до смерти хотел утереть нос старшим братьям. Он ведь уже давно смирился, что не быть ему князем, а тут такое дело…

— Не щадить никого! — ревел он, и в этом была суровая правда жизни. Нам здесь балласт не нужен. Эту крепость скоро в осаду возьмут, и месяца не пройдет. А раз так, то зачем нам кормить несколько тысяч горожан. Обуза это.

— Кто факел на крышу бросит, на кол сядет! — орали офицеры, сдерживая озверевшую от крови солдатню. — Вам же самим тут жить! Затуши огонь, олух!

Я вступил в город, который теперь напоминал кладбище. Улицы были усыпаны телами, и почти все они принадлежали горожанам. Отовсюду неслись женские крики и довольный гогот солдат. Горе побежденным… Здесь лишь немногие могли взять в руки оружие. На всю Ольвию — человек триста. Еще с полсотни воинов валялось в лихорадке, а за стеной снежок заметал десятки свежих могил. Тут тоже совсем недавно прошла оспа. Если бы ворота были целы, то и трех сотен за глаза хватило бы для обороны. Мы просто передохли бы под этими стенами от голода.

— Ворота чините и занимайте дома, — скомандовал я. — Устраивайтесь надолго, подполковник.

— Все сделаем, ваше сиятельство, — преданным взглядом уставился на меня Мазовшанский. — Вы-то сами куда теперь?

— Пойду с аварскими тысячами на восток, — пожал я плечами. — Опустошим все, до чего дотянемся, а оттуда по льду Днепра уйдем на север. Назад нас болгары не пропустят, да и есть там уже нечего. Поднимемся до края лесов, а оттуда повернем на запад. Возьмем Галич и двинем домой через Торуньский перевал.

— Безумие! — крякнул Мазовшанский. — У вас, ваша светлость, осмелюсь сказать, точно мозги набекрень. Но может сработать… Такое ведь даже в горячке не представить…

— Гонцов в Измаил срочно послать нужно! — спохватился я. — Отряжу пятерых. Рисковать нельзя. В Братиславе никто не знает, чем мы тут занимаемся.

— Не доверяете? — понимающе хмыкнул княжич.

— Имею для этого все основания, — холодно ответил я.

Наши нобили думают, что я разгромлю кочевья, а потом вернусь назад тем же путем. Нашли дурака. Там меня уже арбалетчики ждут. Я до Братиславы просто не доеду…

— Как взял Ольвию?

Маршал Драгомиров вертел в руках сообщение из Измаила и не верил своим глазам. Они там что, пьяные все? План ведь был совсем другой. Тоже безумный, но не настолько же.

— Ах ты ж…! — маршал даже рот раскрыл, пораженный внезапной догадкой. — Надул нас! Как последних дурней надул! А я еще понять не мог, зачем ему три батальона пехоты? Думал, пусть его…. Обгадится погуще… Вот ведь говнюк! Ох и его сиятельство подзаборное! Всем носы утер!

— Ваше превосходительство! — в дверь просунул голову ординарец. — Вас великий логофет к себе требуют. Незамедлительно.

— Интересно, зачем бы я старому хрычу понадобился? — зло хмыкнул маршал, бросая донесение на стол. — Неужели мальчишка еще что-то затеял? Если так, я за него пойду свечку поставлю. Он же нас всех спас. Прямо сразу же и пойду, как только меня пинком из маршалов вышибут. Если он еще что-то такое же сотворит, мне точно не усидеть.