Наследник из прошлого (СИ) - Чайка Дмитрий

Наследник из прошлого

Глава 1

Свет резанул по глазам, и в голове словно взорвалась граната. Я застонал и снова зажмурился, пытаясь замереть в таком положении, чтобы боль притихла хоть на чуть-чуть. Замутило меня страшно, и я едва удержал рвотные позывы. Вроде получилось, но причиной тому оказался не мой героизм, а скорее то, что живот был совершенно пустой. Чувствовал я себя так, как будто по голове прилетело палицей от Сигурда Ужаса Авар, который потом сплясал на мне свой победный танец.

— Что за фигня происходит? — прохрипел я и жутко удивился. Во-первых, голос был не мой, а во-вторых, сказал я это как-то странно. Слова вроде все знакомые, а выговор какой-то чудной. Как будто я вместо родного языка произнес что-то на суржике. И вроде все понятно, но непривычно до крайности.

— Очнулся? — раздалось рядом. — Третий день валяешься. Ты такое в бреду нес, хоть записывай. Сказки княгини Милицы рядом не стояли. Ну тебя и приложили, дружище!

— Ты кто? — спросил я. — Пить!

— Кто я? — возмутился голос. — Да ты, Золотарев, совсем охренел? Я за тебя с нобилями драться полез, а ты меня не помнишь? Я тут торчу около него, как сиделка, а он… В следующий раз сам отбивайся! На! Хлебай!

— Прости, — сказал я, одним глотком выдув полстакана сразу. — Я вообще ничего не помню. Ты меня сейчас Золотаревым назвал. Это что, фамилия моя?

— Я лучше лекаря позову, — паренек лет пятнадцати, судя по голосу, заскрипел деревом табуретки и зашаркал по полу. А потом я услышал. — Сестра! Пригласите, будьте ласковы, пана лекаря. Тут Золотарев очнулся. Ему, кажись, память отбили начисто. Сам себя не помнит.

— Где я? Кто я? Как я тут оказался? — блиц из трех вопросов вымотал меня окончательно, и я чуть было не отрубился еще раз. Паренек поднес воду к губам, и я втянул в себя еще полстакана, отчего язык перестал напоминать помесь старой подошвы и дохлого ежа. И даже вкус гадостный, что стоял во рту, почти пропал.

— Где больной? — услышал я деловитый густой бас. — Золотарев? Очнулся, бедолага. Я тебе сезонный абонемент выпишу, как в театр. Ха-ха… Второй раз за месяц поступаешь, и каждый раз сотрясение. Не бережешь ты себя!

— Кто со мной это сделал и за что? — почти спокойно спросил я, не открывая глаз.

— Покой, свет приглушить, рядом громко не орать! Понятно, бойцы? — лекарь проигнорировал мой вопрос и ушел. По крайней мере, его шаги удалялись от меня и затихали где-то вдали.

— Эй! — негромко позвал я. — Как там тебя?

— Как там меня? — возопил парнишка. — Я с тобой восьмой год в одном отделении служу, а ты меня не помнишь?

— Прости, — вытолкнул я изо рта непривычные слова. — Я даже себя не помню. Мне, видимо, совсем башку отбили. Я повторю вопрос. Где я? Кто я? Как я тут оказался?

— Вот ведь бедняга! — удивились голоса. Я лежал явно не в одноместной палате. — И впрямь, парни, он умом повредился!

— Ты в госпитале святой Людмилы. В том, что в Братиславе. Зовут тебя Стах Золотарев, и ты редкостный придурок. А оказался ты здесь потому, что тебя в очередной раз нобили отметелили.

— За что? — почти спокойно спросил я.

— За то, что ты придурок, — услышал я неожиданный ответ. — И не хочешь жить как все.

— А чего я хочу? — наверное, если и можно было бы задать более дурацкий вопрос, то для этого явно нужно постараться.

— Ты хочешь получить айдар на темя и золотую гривну на шею, — услужливо ответил пацан, а вокруг загыгыкали другие мальчишечьи голоса, которые явно попали в бесплатный цирк. Видимо, сочетание гривны и айдара служило здесь синонимом Луны с неба, досрочного дембеля с наделом в Италии, женитьбы на великой княжне или чего-то еще более невероятного, в этом же роде.

— А зачем я все это хочу? — задал я не менее идиотский вопрос, и в палате повисла нехорошая липкая тишина.

— Слушай, Золотарев, иди ты в жопу! Это уже совсем не смешно, — зло сказал тот, кто считал меня своим другом последние восемь лет. — Я из-за тебя на неприятности не хочу нарываться. И у стен уши есть. Лишнее слово скажешь, тут же на допрос попадешь в Черный город. Там тебя дознаватели из ордена святой Ванды Миротворицы быстро в чувство приведут. Будешь потом кросс на горелых пятках бегать. Сам вспоминай, берсерк хренов…

Май 895 года. Братислава. Римская империя.

Память ко мне возвращалась медленно, какими-то кусками, яркими обрывками и нечеткими образами. Я вспомнил, кто я. Золотарев Станислав, пятнадцати лет от роду, полный сирота, отчества не имеющий. Незаконнорожденный, ублюдок, отброс, пария… Фамилию мне дали уже после рождения, в наказание за упрямство дражайшей родительницы. Хотели было имя поменять, но это оказалось невозможным. Меня крестили им, и священники встали стеной. Так я и остался голодранцем с именем, достойным императора. Матушка моя твердила на каждом углу, что я законный сын своего отца, ну и договорилась в конце концов… Всем ублюдкам Золотого Рода давали какую-нибудь благозвучную фамилию и денег. Они считались людьми уважаемыми и зажиточными, но ни в коем случае не небожителями из правящей семьи. Так, потомки служанки и очередного любвеобильного княжича, князя, или даже цезаря. Было таких семей больше, чем лягушек в пруду, и никаких преимуществ это им не приносило. А через пару поколений знатное происхождение и вовсе оставалось лишь семейной легендой, окутанной мраком времени. Как вы понимаете, распространяться о нем категорически не рекомендовалось во избежание профилактического визита в пресловутый Черный город. А тех, кто с первого раза не понимал, высылали из столицы и из вольных городов за сто первую милю, в деревенскую глушь. Будешь там свинопасам о своем высоком происхождении рассказывать.

В отличие от франков, императорский род собственных ублюдков не жаловал, и графских титулов налево и направо не раздавал. Причина тому была проста: потомками Золотой род обижен не был, а потому и резервные наследники не требовались. А признанный отцом ублюдок — это всегда источник недовольства, центр интриг и большие расходы для казны. Согласно легенде, сам князь-епископ Берислав I такой порядок ввел, когда сыновья тогдашнего государя и его братьев начали брюхатить служанок в масштабах, достойных казенной мануфактуры. У одного императора Александра, говорят, человек двадцать внебрачных детей было. И у мятежного князя Кия не меньше. И даже император Само сподобился отметиться на этом поприще… И чтобы казна не разорилась, содержа такую ораву новоявленных аристократов, ублюдков стали признавать детьми своих матерей, оплачивая им в целом небогатую, но вполне безбедную жизнь. Что тут скажешь! Мудр был князь-епископ Берислав и весьма предусмотрителен…

Механизм этот работал третье столетие и пока что сбоев не давал. А вот со мной получилась неприятность. Матушка моя, белошвейка из Ткацкого конца, имела несчастье стать любовницей князя Остромира, третьего сына действующего императора. Считался князь беспутным гулякой, кроме баб и пьянки не интересовался ничем, а потому, когда он, будучи инкогнито, сложил свою дурную головушку в случайной кабацкой драке, никто, кроме матери, по нему не заплакал. А заплакать было от чего. Покойный батюшка даровал мне княжеское имя и заявил при свидетелях, что признаёт законным сыном. Это стало потрясением такого масштаба, какого не видели со времен царицы Джедара Власты Самославны, сбежавшей с молодым любовником от опостылевшего мужа-верблюжатника. Ее, правда, восточный император Ярослав Мудрый обратно вернул, но встряхнуло тогда обитаемый мир знатно. Чуть было большая война не началась.

Скандал, конечно, мой отец устроил на славу, да только пергамент, написанный пурпурными чернилами и заверенный печатью великого логофета, он справить не успел, и это превратило мою жизнь в сущий ад. Матери бы отказаться от всех претензий, взять денег и жить в достатке, но она, будучи женщиной чрезвычайно недалекого ума, стала искать справедливости, и на том погорела. Ее отшили во всех судах, отклонили все ее прошения, а потом превратили в полнейшее посмешище. А спустя некоторое время и вовсе пустили слух, что не князь Остромир стал мне отцом, а неведомо кто, потому как матушка моя — ветреная девица. Через два года хождения по мукам нас выслали за сто первую милю, ибо она слишком упряма оказалась. Все твердила, что своими глазами видела те документы…