Юрий Корчевский - Стрелецкая казна
— Обижаешь, Гаврила Лукич.
Я еще пару раз зашел поинтересоваться здоровьем купца и, убедившись, что Гаврила здоров, прекратил визиты.
ГЛАВА VI
Весной, после Масленицы, как-то зашевелились дружинники — точили оружие, чистили доспехи. Я поинтересовался у дружинника Михаила — не начальство ли приезжает?
— Эх, если бы начальство, — вздохнул Михаил. — Государь повелел, как дороги просохнут, собираться под Москвою, на Смоленск пойдем.
— Так уж ходили не раз и биты были.
— Ноне большую силу государь собирает, надо вернуть Смоленск под московскую длань.
— Тогда удачи. А кто же в городе остается? Нельзя же без войска, татары все никак не угомонятся.
— Стрельцы да ополчение. Бог даст — пронесет. А что до татар, придет и их время: вот соберет государь все земли и города русские у своего престола — подожмут хвосты и татары, и крымчаки, да и литвины со свеями.
Мы тепло попрощались и разошлись. У меня появилась пища для раздумий. Любимое время войны для всех правителей — лето. Одежу теплую брать не надо, с запасами для людей и лошадей легче — пустил лошадь на траву, и не нужно везти в обозе зерно и сено. Только это — палка о двух концах. Русичи — на Смоленск, а татары, прослышав, что все рати с Литвою воюют, — к нам на грабеж. Ой, чую я, лето беспокойное будет. А может, пока время есть, уйти куда подальше? Есть же места, куда нога татарская не ступала — Архангельск, например. Ежели подумать, так еще места найдутся. Жалко только дом бросать. Привык я к нему, да и Нижний пришелся по душе. Прикидывал и так, и эдак. Пара лошадей у меня в конюшне есть — коли внезапно нападут, все равно успеем верхами уйти, ценности только в сумке хранить надо. Может, разумнее их даже с собой не таскать, а спрятать в укромном месте, оставив немного на первое время. Вот очистятся реки ото льда, начнет паром работать, за ним — второй, который достраивают на верфи.
Кстати о пароме. Поглядев, как он работает, перестали завистники насмешничать. Второй строили уже получше, с учетом ошибок первой посудины.
Одно плохо — разведки нет. Стоят редкие заставы русские на торных путях, да летом путей — сколько хочешь, где пройдет конь, там и дорога. Заставу обойти легко можно. А вот дальняя разведка не помешала бы. Прежде чем вторгнуться в русские земли, на своей земле татары собирают войско из разных улусов. Стоят спокойно, костры жгут. Кого опасаться? Все вокруг свои, соплеменники. А до границы — рукой подать. Верховой за день доскачет. Конечно, войску дорога пошире нужна, и скорость не та, но часто нападения татарские были внезапными настолько, что не все горожане из посадов успевали в крепости укрыться. Крестьяне в деревнях хватали детей и узел с ценными вещами, и — в леса, только там и спасались. Только татары все хитрее с каждым набегом становились. Жечь деревни перестали — дым далеко виден, чем не сигнал тревоги. И деревни сначала втихую окружали, без обычного своего визга, чтобы никто не убег, а уж потом бесчинствовали.
Так и зрела в моей голове мысль — побывать на землях татарских. Сами работать не любят и не умеют, вся домашняя работа — на пленных, презренных гяурах, кои мрут от голода и побоев. Вот и приходится каждый год в набеги ходить — то малой ордой, то всем ханством, иногда даже усиленным союзниками. Сломить бы хребет беспокойному соседу. Только помнил я из истории, что до покорения Казани Иваном IV еще много лет пройдет и погибнут тысячи русских.
И чем больше я обдумывал задумку, тем больше она мне нравилась. Вот уйдут дружины под Москву, на общие сборы — и не совладают стрельцы с ситуацией. Дисциплина и выучка у них не та. Живут стрельцы по своим домам, а не как дружинники — сообща в воинской избе. Те же дружинники каждый день под руководством десятников и сотников упражняются с оружием, оттачивая воинское мастерство. Стрельцы же в свободное от нарядов время занимаются личными делами — торговлей, нехитрым ремеслом, а нередко и пьянством. Это все равно как сравнивать кадрового офицера и призванного на воинские сборы из запаса. Что «партизан», что стрелец — почти одно и то же в бою. Вот горло драть стрельцы умеют, выбивая из посадника или наместника жалованье, или послабление по налогам, или какие другие льготы. Рядом с молодцеватыми дружинниками одетые хоть и в униформу, потрепанную и поношенную, стрельцы выглядели бледно.
Для вылазок на татарские земли я решил основательно подготовиться. Прошелся по оружейным лавкам и нашел-таки себе мушкетон. Качество, конечно, не испанское, но, за неимением лучшего, сгодится. Производство наше, тульское, судя по клейму, мастер — Аверин. Пощелкал курком — звук чистый, срабатывает четко, без заеданий. Там же купил ружейного пороха, картечи и пуль. Мешочки со свинцовой картечью и пулями были изрядно тяжелы, но деваться было некуда — весь запас сразу я брать с собой не собирался, всего требовалось на три-четыре выстрела.
Дома я осмотрел покупку, почистил, зарядил. Оседлав коня, выехал за город, в лес, попробовал пострелять по пеньку. Картечью мушкетон бил отлично — кучно и резко, а бой пулей — неважный, видимо, из-за короткого ствола. К тому же нарезов нет, на конце ствола раструб — все это не способствовало точной стрельбе.
Я ждал теплых дней, что были не за горами. Снег почти сошел, но дороги развезло, и ни о каком нападении, равно как и просто передвижении и по дорогам, и думать было нечего.
Как-то, будучи на пристани по делам, я увидел необычную вещь. Владелец или кормчий большого ушкуя, называемого морским, стоял на палубе и держал в руках подзорную трубу Не очень большая, скорее всего, не очень сильная, складная, латунь потертая. Как бы она меня выручила! До бинокля в эти времена еще не додумались, но о существовании подзорных труб я знал. Правда, использовались они на море, а в этих местах, в глубинке, я видел ее в первый раз.
Я вежливо попросил разрешения взойти на судно, приблизился к обладателю трубы. Поговорив о погоде и поинтересовавшись, как прошло плаванье, попросил продать мне подзорную трубу.
Владелец ее хмыкнул, оглядел меня скептически. Видно, в его глазах я на умного не тянул.
— Ты хоть знаешь ли, парень, для чего она нужна?
— Знаю, потому и прошу.
— Редкая штуковина, венецианского стекла.
— У тебя ушкуй морской, в любом морском порту ты ее купишь, причем новую.
Мы долго торговались. Владелец сначала заломил такую цену, что я подумал — ослышался. Да за такую цену суденышко небольшое купить можно, новое, прямо с верфи.
Я сбивал цену, пока она не стала относительно реальной, и достал кошель. На правах будущего владельца взял из рук кормчего подзорную трубу, раздвинул, настроил резкость. Ну что же, увеличение не более чем шестикратное, четкость но краям — не очень. Но пузырьков в стекле нет, равно как и трещин. Я отсчитал монеты и поклонился.
Покупкой был очень доволен, показал ее дома Елене и долго покатывался со смеху, глядя, как она посмотрела в трубу, потом протянула вперед руку и попыталась ухватить близкое изображение. Удивлению ее не было предела, и, забросив все дела, она весь день разглядывала дома, крепость, людей, восторженно вскрикивая:
— Диво дивное! Отродясь не глядела в такое волшебное стекло и даже не слышала о сем.
Когда я забрал подзорную трубу, надула губки:
— Я думала — ты мне в подарок ее купил, для развлечений.
— Нет, милая, подарок тебе потом купим, на торжище. Мне эта штука для воинских дел нужна.
Елена умчалась по подружкам, спеша поделиться увиденным маленьким чудом.
Я перебрал в голове, что еще мне может понадобиться в разведке. Эх, маскировочный халат бы еще, совсем здорово было бы. А может, стоит попробовать? Ленка-то — швея.
Следующим днем мы пошли на торг. Я же обещал подарок. Лена, как и все женщины, с удовольствием перебирала товары, торговалась и шла дальше. Я же выбирал себе ткани. За основу взял кусок льняной ткани блекло-зеленоватого оттенка, докупил несколько кусков коричневой и желтой. Елене купил лобные подвески, серебряные, тонкой работы, с бирюзой. И тут же подкатился — пошить-де одежку мне надо. Объяснил, что требовалось — капюшон, карманы, сверху нашитые небольшие кусочки ткани разного цвета. Лена смотрела изумленно.
— Юра, ты же на человека в нем похож не будешь, просто пугало огородное!
— Ты сначала сшей, потом я тебе покажу.
Через несколько дней маскировочный костюм был готов. Я надел его, он пришелся впору. Оглядел себя в зеркало — неплохо, но чего-то не хватает.
Отправился на базар, купил сетку рыбачью с мелкими ячейками, проварил ее с сажей, выкрасив в черный цвет. Когда сеть высохла, прикрепил грубыми стяжками к груди, спине, ногам и капюшону.
Лена смотрела на мои труды с любопытством. Надев костюм, я сказал:
— Теперь обожди немного, выйдешь во двор и попробуй меня найти.
