Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

— Специально для вас готовили зимнее топливо. С керосином мешали, по особому рецепту. До минус пятидесяти не замерзнет.

— А масло? — поинтересовался я.

— И масло особое, — кивнул Перфильев. — Из Баку привезли, для полярной авиации предназначалось. Берите, не пожалеете.

К ночи все припасы были погружены. Машины стояли заправленные, с утепленными двигателями, готовые к последнему броску. Бережной в последний раз проверял крепление цепей на колесах.

— Ну что, — сказал я команде, — всем отдыхать. Завтра выходим с рассветом.

За окнами гаража продолжал падать снег, укрывая старинную Вологду белым пушистым одеялом.

Утро выдалось морозным и ясным. Термометр на здании горсовета показывал тридцать два градуса ниже нуля. В хрустальном воздухе разносился гудок с механического завода, созывая рабочих на утреннюю смену.

Наша колонна выстроилась на улице Ленина. Свежевыпавший снег поскрипывал под ногами, пока механики проводили последний осмотр машин. Над площадью развевались красные флаги, а на самодельных транспарантах виднелись лозунги: «Даешь индустриализацию!» и «Пятилетку — в четыре года!».

— Давление масла четыре атмосферы, температура восемьдесят градусов, — докладывала Варвара, проверяя приборы. На ней был новый овчинный полушубок и шапка-ушанка с эмблемой Автодора.

Велегжанинов, кутаясь в длинный тулуп, в последний раз проверял утепление двигателя. Его обычные оперные арии сменились «Интернационалом» — верный признак особой сосредоточенности.

К нам подошел председатель губисполкома Трифонов, высокий статный мужчина в добротной шинели:

— Товарищи участники пробега! От имени трудящихся Вологодской губернии и ударников первой пятилетки позвольте пожелать успешного пути!

На площади собрались делегации от заводов и фабрик. Отряд пионеров с красными галстуками выстроился с приветственным плакатом. Комсомольцы помогали механикам с последними приготовлениями. Заводской оркестр играл «Смело, товарищи, в ногу».

— Temperatura terribile! — восклицал Марелли, растирая покрасневшие щеки. Его яркий итальянский шарф совершенно терялся в необъятном тулупе.

Джонсон методично проверял каждую машину. Под его неизменным комбинезоном теперь угадывался теплый свитер местной фабрики «Труд», а на голове красовалась меховая шапка.

Бережной залез в кабину. Новая винтовка была аккуратно закреплена в кабине.

— Все машины к старту готовы! — доложил председатель вологодского отделения Автодора Зыбин.

Трифонов поднял красный флажок:

— По местам, товарищи!

Взревели моторы. Головной «Форд» медленно тронулся, разрезая свежий снег самодельным плугом. За ним двинулся «Фиат», потом наш «Полет-Д», замыкал колонну второй «Форд».

— Держать правее! — передавал по цепочке сигнальщик с флажками. — На выезде из города большие сугробы!

Варвара внимательно следила за приборами:

— Давление стабильное, температура в норме. Утепление помогает.

Мы медленно двигались по заснеженным улицам. Позади остались корпуса текстильной фабрики, здание рабочего клуба, новый элеватор. Вологда провожала нас заводскими гудками и звуками «Интернационала».

За городской заставой начинался старый тракт на Архангельск. Укатанный санями снег местами доходил до колен. Самодельные снегоочистители справлялись, но двигаться приходилось осторожно.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Звонарев. — Обоз идет!

Навстречу нам двигался санный поезд. Десяток подвод, груженных рыбой и пушниной для рабочих кооперативов, медленно пробирался сквозь снежную целину. Возчики из местного транспортного артели с интересом разглядывали невиданные машины.

— Эй, механики! — крикнул передний возница, седой артельщик в тулупе. — До Кадникова засветло дойдете?

— Постараемся, товарищ! — отозвался я.

— Тогда спешите, — артельщик показал кнутом на небо. — К вечеру метель будет. Я этот край полвека знаю, приметы верные.

Действительно, на горизонте уже собирались свинцовые тучи. Ветер усиливался, поднимая снежную поземку.

— Надо торопиться, — сказал я Бережному. — Похоже, старик прав насчет метели.

Он молча кивнул, крепче сжимая руль. Впереди расстилалась бескрайняя снежная равнина, кое-где поросшая чахлыми елями. Где-то там, за снежной пеленой, лежал наш путь к Белому морю.

Ветер крепчал, закручивая поземку в причудливые спирали. Начинался очередной тяжелый день нашего северного пути.

Метель налетела внезапно. Белая мгла за считанные минуты поглотила все вокруг — и дорогу, и редкие придорожные ели, и даже идущий впереди «Форд».

— Держи дистанцию! — крикнул я Бережному. — И не теряй из виду задние габариты американцев!

Ветер швырял в лобовое стекло колючие снежные заряды. Дворники едва справлялись, счищая намерзающий лед. Видимость упала до нескольких метров.

— Температура падает, — тревожно сообщила Варвара. — Уже минус тридцать восемь… И давление масла снижается.

Велегжанинов с Рудневым пытались укрыть двигатель дополнительными матами. Звонарев, закутавшись в тулуп, следил за показаниями компаса — в такую погоду это был единственный надежный ориентир.

Внезапно передний «Форд» резко затормозил. Наш «Полет-Д» едва не врезался в него.

— Strada persa! — донесся сквозь вой метели крик Марелли. Его «Фиат» развернуло поперек занесенной дороги.

Пришлось остановить всю колонну. Джонсон, с заиндевевшими бровями, пробился к нам сквозь снежную круговерть:

— Lost way! No road! — он показывал вперед, где вместо наезженной колеи громоздились огромные сугробы.

— Нужно пробиваться вперед, — решил я. — Иначе всех занесет. Товарищи, готовьте снегоочистители!

Велегжанинов уже доставал из кузова самодельные щиты, которые крепились перед радиатором. Руднев помогал итальянцам установить их на «Фиат».

— Придется идти клином, — предложил Звонарев. — «Форд» и наша машина впереди расчищают путь, остальные следом.

Бережной завел двигатель. «Полет-Д» медленно двинулся вперед, вгрызаясь в снежный вал. Самодельные снегоочистители справлялись, но мотор натужно ревел от перегрузки.

— Давление масла критическое, — Варвара не отрывала глаз от приборов. — Долго так не продержимся.

Вдруг откуда-то сбоку донесся звон колокольчиков. Из снежной мглы вынырнули широкие сани-розвальни. На облучке сидел бородатый мужик в овчинном тулупе:

— Эй, товарищи механики! — прокричал он сквозь ветер. — Куда в такую погоду? Тут до ближней деревни верст пять будет. Давайте провожу!

— Как тебя звать-то, отец? — крикнул я в ответ.

— Прокопием кличут, из артели «Красный обозник». Мы тут все дороги знаем!

Я собрал водителей на короткое совещание. Джонсон через переводчика высказался за то, чтобы следовать за санями. Марелли энергично кивал, добавляя что-то по-итальянски.

— Значит так, — скомандовал я. — Идем за санями Прокопия. Дистанция десять метров, держим друг друга в поле зрения. При потере видимости сигналим фарами.

Прокопий развернул сани:

— За мной держитесь! Я тут каждый сугроб знаю!

Колонна медленно двинулась вслед за санями. Бубенцы под дугой звенели, указывая путь. Метель бесновалась вокруг, но опытный возница уверенно вел нас через снежную круговерть.

Через час пути в белой мгле показались огоньки. Это была деревня Мокроусово — десяток изб, занесенных снегом по самые крыши.

— Приехали! — крикнул Прокопий. — Давайте машины в овин загоняйте, там места всем хватит. А сами в избу, греться да чай пить!

Огромный бревенчатый овин легко вместил все машины. Под его гулкими сводами механики сразу принялись за ремонт.

— Еще часа два такой гонки, и масляная система бы не выдержала, — покачал головой Велегжанинов, освобождая двигатель от намерзшего снега.

Варвара помогала итальянцам отогревать замерзший карбюратор. Джонсон методично проверял крепления снегоочистителей.

А за стенами овина все так же бесновалась метель, заметая следы нашего трудного пути.