Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Колонна остановилась на высоком берегу. Все вышли из машин, разминая затекшие члены. Зрелище открывалось впечатляющее — могучая река, закованная в ледяной панцирь, уходила к горизонту.

На мгновение все замерли, глядя на открывшуюся картину.

— Madonna mia! — восхищенно выдохнул Марелли. — Che bellezza!

— Magnifico! — поддержал его помощник.

Джонсон молча смотрел на реку, только его обычно невозмутимое лицо выражало искреннее восхищение.

— Завтра переправа, — сказал я, оглядывая команду. — Сегодня отдыхаем и готовим машины.

На берегу заметили рыбацкий домик. От него к нам уже спешили двое в тулупах.

— Никак городские пожаловали? — окликнул нас коренастый бородач. — Я Фома Кузьмич, тутошний бакенщик. А это напарник мой, Архип.

— Переправиться нам нужно, — объяснил я. — Как лед, выдержит?

Фома Кузьмич степенно погладил бороду:

— Лед крепкий, аршин толщиной. Но торосы большие намело. Да и майны местами есть — течение тут сильное.

— Что есть такое майны? — заинтересовался Джонсон через переводчика.

— Промоины во льду, — пояснил бакенщик. — Вода их намывает. Сверху вроде крепко, а снизу пустота. Ох, много я таких видал…

— Переночуете у нас, — предложил Архип. — А утром, как развиднеется, я вас проведу. Тут каждую трещину знаю.

В тесной избушке бакенщиков было тепло и уютно. Пока механики готовили машины к завтрашней переправе, хозяева рассказывали о реке, о коварных весенних льдах, о груженых обозах, что тонули здесь в прошлые годы.

Варвара сидела у окна, задумчиво глядя на темнеющую реку:

— Страшно как-то, Леня. Вдруг лед не выдержит?

Я обнял ее за плечи:

— Выдержит. Мы же не первые, кто здесь переправляется.

За окном сгущались сумерки. Где-то в темноте глухо потрескивал лед на великой северной реке.

Утро выдалось морозным и тихим. Градусник на стене бакенщицкой избы показывал сорок два ниже нуля. В такой мороз лед трещал особенно зловеще. Надо же, март, а мороз, как в декабре.

— Первым делом надо тропу разведать, — сказал Фома Кузьмич, доставая из-под лавки пешню. — Архип, веревки захвати.

Мы спустились на лед. Бакенщики двигались уверенно, по-хозяйски. Каждые несколько шагов Фома Кузьмич бил пешней:

— Тут держит крепко… А вот здесь слышите? Гудит. Значит, пустота снизу.

Джонсон внимательно следил за действиями бакенщиков, делая пометки в блокноте. Марелли, кутаясь в тулуп, что-то быстро записывал в маленький блокнот — видимо, записывал репортаж для итальянских газет.

— Смотрите, — Архип показывал на темную полосу вдалеке. — Тут майна большая. Ее обходить придется, делать крюк.

Я достал карту:

— Сколько до того берега?

— Версты две будет, — прикинул Фома Кузьмич. — Но прямиком не пройти — торосы да трещины. Все три версты крюку дадим.

Вернувшись к машинам, собрал команду на совет. Велегжанинов расстелил на капоте чертеж, куда нанес все опасные места.

— Предлагаю идти так, — начал я. — Первым пойдет легкий «Фиат» — он если что и провалится, вытащить легче. За ним наш «Полет-Д» — у нас мощность большая, сможем помочь в случае чего. Замыкают «Форды».

— Дистанция не меньше пятидесяти метров, — добавил Звонарев. — Чтобы лед успевал распределить нагрузку.

— Entre machines нужны люди с веревками, — предложил Марелли. — На случай… «como si dice»… провала.

— И с баграми, — поддержал его Бережной. — Да сходни приготовить, вдруг застрянем между торосами.

Варвара занималась подготовкой машин:

— Двигатели прогреты, топливо зимнее, масло жидкое. В каждой кабине — топор и веревка.

Руднев тем временем мастерил деревянные щиты, чтобы подкладывать под колеса на случай проседания льда. Джонсон проверял крепление троса на своем «Форде».

— Будем связывать машины страховочными канатами, — объяснял он через переводчика. — Если одна провалится, остальные удержат.

Фома Кузьмич одобрительно кивал:

— Правильно думаете. Я такую переправу лет тридцать наблюдаю, всякое видал. Важно не спешить и друг дружку страховать.

К машинам подошел Архип с охапкой длинных шестов:

— Вот, держите. Если лед затрещит, шест поперек полыньи кидайте — он машину на плаву продержит, пока помощь подойдет.

— А вон там, видите? — Фома Кузьмич показывал на противоположный берег. — Черные точки? Это рыбаки местные. Я им весточку послал, они уже ждут с баграми и веревками. Если что — помогут вытянуть.

Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая торосы в розовый цвет. Мороз немного ослаб, но лед все равно потрескивал под ногами.

— Ну что, товарищи, — обратился я к команде. — Все готовы?

— Ready, — кивнул Джонсон.

— Pronti! — отозвался Марелли.

Бережной молча перекрестился. Варвара крепче сжала мою руку.

— Avanti! — Марелли первым тронул «Фиат». Машина осторожно сползла на лед. Двое помощников шли по бокам с шестами, проверяя путь.

За ними, выдерживая дистанцию, двинулся наш «Полет-Д». Лед под колесами глухо потрескивал.

— Давление масла четыре атмосферы, — привычно докладывала Варвара, но в голосе чувствовалось напряжение.

Бережной вел машину предельно плавно, избегая резких движений. Велегжанинов и Звонарев шли рядом, внимательно вглядываясь в ледяную поверхность.

Первую треть пути прошли благополучно. Обогнули большую майну, протиснулись между торосами. «Форды» уверенно шли следом.

И вдруг…

— Ferma! Стоп! — отчаянный крик Марелли эхом разнесся над рекой.

«Фиат» медленно оседал, проламывая лед. Вода уже захлестывала передние колеса.

— Не глушить мотор! — крикнул я. — Бросайте шесты под колеса!

Итальянцы действовали четко, один заводил трос, второй подкладывал шесты. Но машина продолжала оседать.

— Avanti! Немного вперед! — командовал Марелли, выжимая газ.

«Фиат» дернулся, пытаясь выбраться, но только сильнее проломил лед. Вода уже достигала дверей.

— Держись! — я дал команду Бережному. — Подходим ближе!

«Полет-Д» осторожно приблизился на длину троса. Велегжанинов уже закреплял буксир.

— Джонсон! — крикнул я. — Страхуйте нас сзади!

Американец завел трос за наш кузов. Теперь три машины составляли единую цепь.

— По моей команде! — скомандовал я. — Приготовились… Тяни!

Бережной плавно тронул «Полет-Д». Дизель натужно заревел. «Фиат» чуть сдвинулся, но лед под ним продолжал крошиться.

— Ancora! Еще! — кричал Марелли, выжимая газ.

И тут раздался треск — лед проломился под передним колесом нашей машины.

— Варвара, на руль! — скомандовал я. — Бережной, к лебедке!

Мы выскочили из кабины. Звонарев уже разматывал трос лебедки, цепляя его за торос. Велегжанинов закреплял поперечные шесты.

— All together! — крикнул Джонсон. Его «Форд» медленно пятился, натягивая страховочный трос.

Варвара держала руль, точно выполняя команды. Бережной крутил лебедку, что-то бормоча себе под нос — кажется, молитву.

Несколько минут казались вечностью. «Фиат» медленно, очень медленно пополз вверх. Вода стекала с его колес, тут же замерзая на морозе.

— Есть! — выдохнул Звонарев, когда итальянская машина наконец выбралась на крепкий лед.

Теперь нужно было вытаскивать «Полет-Д». Но здесь опыт Бережного и мощность дизеля сделали свое дело, еще несколько минут напряженной работы, и наша машина тоже стояла в безопасности.

Марелли, с заиндевевшей бородой и мокрый до пояса, крепко обнял каждого из нас:

— Grazie! Спасибо, товарищи! Без вас… — он красноречиво махнул рукой в сторону полыньи.

— Нужно передохнуть, — предложил я. — Проверить машины и просушить моторы.

Впереди оставалось еще больше половины пути через реку.

После получасовой передышки двинулись дальше. Теперь порядок движения изменили — первым шел наш «Полет-Д», за ним итальянцы, замыкали колонну американцы.

— Держим правее, — командовал Фома Кузьмич, идущий впереди с пешней. — Тут становая жила реки, лед самый крепкий.