Вперед в прошлое 8 (СИ) - Ратманов Денис
— Ай, нога! Осторожнее! — взвизгнула какая-то женщина.
— Пропустите! У мэня сумки! Проще будэт, — кто-то с кавказским акцентом.
Старушечий голос:
— Ну куда вы все ломитесь!
Не видя смысла толкаться, я приготовил рюкзак, лампу и собрался тащить сумку с кофе, и тут в окно постучали. Я обернулся, увидел улыбающуюся Гаечку, и на губах сама собой возникла улыбка. Чуть дальше подпрыгивала Алиса и махала мне рукой, рядом скакал Борис. Парни: Илья, Ян, Каюк, Кабанов, Памфилов и Димоны вели себя более сдержанно, но тоже радовались, вертели головами, тыкали в автобус пальцами. Видимо, они раньше стояли в тени, вышли, и я их увидел. Вот уж не ожидал, что ради встречи со мной они проехали ночью через весь город. А ведь могли просто тихо-мирно ждать во дворе Ильи — собираться-то теперь негде.
На мгновение друзей скрыл людской водоворот, и захотелось рвануть им навстречу, обнять каждого. Дома. Вот теперь я дома! Аж сердце зачастило. И грусть от расставания с дедом, и усталость от поездки уступили место ожиданию встречи.
А народ все выходил и выходил из автобуса, словно он был резиновым. Вдалеке я заметил спешащих меня встречать Каналью, бабушку, Наташку… и маму, плетущуюся следом, видимо, ей не хотелось соприкасаться с Канальей, и она держала дистанцию. Бабушка и сестра выглядели радостными, мама — озабоченной, вид у нее был такой, словно она в уме перемножала многозначные числа.
Надо же, меня встречают, как кинозвезду! Приятно, черт побери! И особенно неожиданно, что приехала мама, что совершенно на нее не похоже. Если есть возможность переложить что-либо на кого-то другого, она это сделает. А теперь есть — на бабушку. Неужели и правда соскучилась? А значит, она любит меня, пусть и странною любовью.
А еще произошло четкое разделение, стало ясно кто кого считал семьей: Наташа встречала меня вместе с мамой и бабушкой, Борис предпочел компанию друзей.
Наконец стало посвободнее, и в салон против движения втиснулся Каналья. Прям не узнать в нем бича, которым он был весной! Помолодел, порозовел, подтянулся, движения плавные, никогда не скажешь, что этот человек на протезе. Ну и одет как щеголь, с иголочки. Или он все не свыкнется с мыслью, что мама его отвергла, и распушает перед не перья: смотри, мол, от чего отказываешься⁉
— Помочь? — спросил Каналья и, не дожидаясь ответа, поволок мою сумку к выходу.
Я вышел с завернутой в полотенце лампой Аладдина, словно с магическим жезлом, разгоняя толпу криком:
— Осторожно! Хрупкое! Разобьется — обольет краской!
Как ни удивительно, расступались, не напирали на меня спинами.
Мы остановились возле багажного отделения, ожидая, когда водитель достанет мой груз. На меня сзади налетела Наташка. Повисла, поцеловала в щеку.
— Брателло! — Она отстранилась, схватила меня за щеки — пришлось убирать ее руки. — Как же я рада, мамочки!
— Как там Шевкет? — спросила бабушка, но Наташка продолжала меня тискать, и я никого не видел и ни в чем не мог участвовать.
Отметил только, что мама замерла в отдалении — видимо, не хотела подходить из-за Канальи. Непонятно, что там между ними произошло, насколько они друг на друга злы или обижены. Время покажет. Надеюсь, со временем страсти улягутся, и они перестанут шарахаться друг от друга.
Из-за безудержной Наташкиной любви стало неприятно — как коту, которого овчарка пыталась заиграть насмерть.
— Нат, я тоже рад тебя видеть, но — отпусти!
— Н-н-не могу! Чувства! Я роль круто отыграла, мама рассказала?
Она наконец отстранилась, запищала, топая, и меня закружил человековорот из друзей. Первым мне пожал руку Борис и спросил:
— Ты уже знаешь насчет базы, да? Пипе-ец! Ненавижу! — Он сжал кулаки и набычился.
Из багажника наконец вытащили мои сумки, Каналья водрузил их на кравчучку, и бабушка сказала, глядя на окруживших меня друзей:
— Внук, тебя ждать или уезжать?
Я кивнул, пожимая руку Илье.
— Ждать. Минут десять максимум.
Каналья удалился к машине, и его место заняла мама, поторопила меня:
— Давай быстрее.
Но бабушка посмотрела на нее так, что она сменила роль злого родителя на доброго. Потянулась к лампе:
— Тебе помочь?
Я отдал лампу, просто чтобы нейтрализовать родительницу. Мама повертела завернутую вещь, спросила:
— Что это?
— Через пару минут объясню, — отмахнулся я, мне надо было разобраться с друзьями.
Мама вернула мне лампу и куда-то делась, наверное, удалилась на стоянку, чтобы нас не смущать. Чувство такта у нее прорезалось, что ли?
Взрослые ушли, оставив меня наедине с ровесниками. И понеслась. Каждый считал своим долгом дотронуться, сказать, как скучал. Спасибо девчонкам, на шею вешаться не стали. А то возникла бы аллергия на прикосновения.
Вскоре радость встречи у друзей схлынула, и все угрюмо уставились на меня, словно я мог прямо завтра изгнать рейдеров из нашего подвала. Начинать разговор об этом я не хотел, потому что не знал, рассказал ли Илья о том, что случилось у него дома. По идее, должен был рассказать, чтобы друзья не пытались мстить быкам, понимали, чем это чревато и что они не остановятся. Но понятия не имел, в каких деталях — друг всегда был скрытным, мог приуменьшить масштаб катастрофы.
— Мы рады тебя видеть. Безумно рады! — подвела итог Гаечка.
Я приложил руку к груди.
— А уж как я рад! Просто до слез. Но мне ехать надо, — я кивнул в сторону, куда ушли бабушка с Канальей. — Давайте встретимся в полдесятого.
— Да где теперь встречаться? — развел руками Кабанов.
— Сперва зайду к Илье, потом… — Я задумался. — На детской площадке! Фонарики только возьмите, она неосвещенная. И все обсудим, а сейчас надо уделить время семье. А еще у меня есть для вас подарки. Вам понравятся.
У всех заблестели глаза. Я повторил:
— Еще раз спасибо, что пришли. Я очень тронут. Все, убежал. Извините, подвезти никого не могу, в машине мало места.
— Да не особо хотелось, — грустно улыбнулся Борис и завел свою пластинку: — Так жалко подвал! Там Шреддер мой. И все другое. Эх…
— Давай, брат, увидимся дома.
Ребятам предстоял неблизкий путь на автобусе в поселок, а ходили они в это время суток раз в полчаса. Если повезет, минут через сорок доберутся. И ведь члены клуба «Воля и разум» прибыли встречать меня полным составом, никто не отлынивал!
Только шагая к стоянке, я наконец понял, что приехал домой. Полной грудью вдохнул влажный воздух. Он пах морем и водорослями, хоть оно и было в нескольких километрах отсюда.
С возмущенным криком над головой пролетели вспугнутые чайки. Теплый ветер огладил кожу, будто рука любимой женщины.
Увидев меня издали, Каналья включил фары «Победы», припаркованной у обочины, и покатил мне навстречу мимо заезда на рынок, минуя ворота и здание автовокзала. Я распахнул дверцу и плюхнулся рядом с Наташкой и Каюком на заднее сиденье. Мама из-за Канальи решила ехать своим ходом, на автобусе. Значит, все серьезнее, чем я думаю. А может, она просто боится, что Леха начнет ее домогаться.
— Как наша мастерская? — спросил я, поставив лампу на колени.
— Все дни расписаны, во вторник есть окошки, два, но это ненадолго. Всем очень нравится, что можно выявить поломку и сразу же починить, не надо ехать за тридевять земель, искать запчасти, тратить время. А еще больше нравится, что цена некоторых деталей ниже рыночной. Юрка, вон, помогает, если надо сделать что-то простенькое. Но скоро перестанем справляться, нужно будет брать помощника.
— Бери круче! Новый магазин открывать.
Глаза Канальи блеснули в зеркале заднего вида.
— Нет толковых мастеров. Это беда просто. Или забухал, или ко времени приходить не может, или работает спустя рукава.
— Мотивировать зарплатой? — предложил я.
Каналья задумался, взъерошил шевелюру правой рукой.
— Хорошие мастера уйдут, чтобы открыть собственное дело, и клиентов уведут.
— Пока они не могут предоставить ремонт на месте, потому что у них нет автозапчастей, — сказал я. — Так что они нам не конкуренты. Но — пока.
