Барин-Шабарин 4 (СИ) - Старый Денис

— Мы приглашены на вечер, — когда я уже начал задирать подол платья супруги, Лиза отстранилась и сообщила мне новость.

— И куда же? — спросил я, состроив наигранно недовольное лицо, как может обижаться ребенок, у которого забрали погремушку.

— К будущей чете Садовых! — строго ответила Лиза.

— Значит, будем на вечере. Эльзу и Александра Николаевича не следует обижать, — спокойно сказал я.

Лиза уже знала о моих отношениях с Эльзой. Нет, я не стал признаваться своей жене и сообщать о том, какие женщины у меня были до неё. Это несусветная глупость — рассказывать о прошлом. От этих вопросов всегда нужно уходить, отшучиваться. Прошлое должно оставаться именно там, в прошлом. Подсуетились с информацией некие подленькие люди, которые захотели помешать нашему счастью. Доподлинно я не знаю, кто именно мог подсунуть письмо моей жене о том, что у меня был в бурный роман с вдовой Шварцберг. Предполагаю, что это какая-то мелочная, при этом хорошо сыгранная интрига со стороны Климова. Но после истерик, закончившихся бурным сексом, проблема была почти улажена.

Во имя сохранения своей семьи я попросил Эльзу и Александра Николаевича Садового сыграть пару. Это нужно было. Лиза оказалась слишком даже ревнивой. Я бы мог включить домашнего тирана и просто-напросто запретить об этом думать. Но хочется все же нормальных отношений, без надрывов и перегибов, а уж тем более без насилия. А Александр и Эльза увлеклись, слишком даже вжились в роль — не теряя времени, они отправились в кровать. Конечно, Эльза так мстила мне, а заодно и себе доказывала, что еще ого-го и умеет нравиться мужчинам. Ну а Садовой… Он же каторжанин и вдовец. Так что нашли друг друга два одиночества.

В дверь постучались. При этом последовательность ударов была особенной. Так делала только Саломея.

— Саломея-то уже на выданье. Пора задумываться о ее замужестве, — строго сказала Лиза. — И о чём только думает её отец? Он же у тебя главный инженер! Не последний человек.

Наверное, я описал какой-то идеальный образ Лизы. Нет, сказать, что она идеальна — несколько слукавить. Красивая, изящная, раскрывается как женщина, инициативна. Но она ужас как ревнива! Даже к Саломее, и к той меня ревнует! Я и сам понимаю, что девочка в меня влюблена, разве это новость. Но это детская любовь, которая должна сойти на нет, как только на горизонте замаячит какой-нибудь достойный парень. Ну или когда Козьма примет принципиальное решение и отдаст дочку замуж.

Так что красавица моя, оказывается, далеко не Снежная королева. Это она сдерживала в себе всю ту эмоциональность, которую сейчас, когда получила относительную свободу, выплёскивает. И ладно, когда это касается наших постельных баталий, но Лиза пробует даже лезть в мои дела. Благо, что в последнее время она всё-таки нашла общий язык с Эльзой, когда вдова стала открыто появляться с архитектором на публике. Так что две моих женщины, одна бывшая, другая настоящая, если и не стали подругами, то близки к этому. Не хотелось бы только, чтобы они обсуждали меж собой, каков я в постели. Хотя, наверняка, в этом времени такие разговоры просто невозможны. Так что они всё больше разговаривают о фасонах, чемоданах и обо всем том бизнесе, интерес к которому проявляет Лиза.

— Барин, к вам просится. Военный, флотский, — сказала Саломея, зайдя в кабинет.

Я посмотрел на Лизу, намекая ей, что она могла бы уже и уйти. Вот только жена моя посчитала, что не хочет этого делать. Ну и ладно, пусть присутствует при разговоре с непонятным для меня флотским. Или всё-таки я слишком много ей даю свободы? Ведь это деловая встреча. Но ведь я не чувствую особого напряжения от этого. А если мне комфортно, то зачем что-то менять? На людях же Лиза надевает маску покорной и правильной жены. А там — как знать. Может, когда-нибудь она и станет той самой боевой подругой, которую я ранее видел во вдове Шварцберг.

В дверях моего кабинета в этот момент уже стоял мичман. Ба! Тот самый, который на достопамятном офицерском собрании признался, что был-таки спор на мою нынешнюю жену. Парень стоял и смущался. Вовремя Лизонька-то задержаться решила — её присутствие явно выбивало у него почву из-под ног. Я уже догадался, что он пришёл о чём-то просить, может, переступил через свою гордость — вон как глаза рыщут да щеки розовеют, а тут та женщина, перед которой он виноват. Как бы не свалился в обморок. Ну нет, зря я клевещу на силу воли морского офицера.

— Не смущайтесь, мичман. То, что было в прошлом, там и остаётся. Чем могу быть полезен? — нарушая тишину, сказал я.

— Господин Шабарин, я намерен увольняться со службы. Служить, когда тебе не подают руки для приветствия — мука, — признался мичман. — После того случая меня не принимают в нашем обществе. Не только меня, к слову.

— И чем же я могу вам помочь? — спросил я.

Жалобы мичмана были мной проигнорированы. Взаимоотношения внутри офицерского сообщества Черноморского флота меня не так чтобы сильно волновали. Парень замялся. А я уже догадывался о том, что может просить этот офицер.

— Вы хотите, чтобы я поспособствовал вашему назначению на корабль типа «монитор»? — поинтересовался я.

— Признаться, за сим и прибыл, — отвечал мичман.

— Отчего ж сразу не на Луганский завод? — спросил я.

— Мне говорили, что вы этим занимаетесь… Строительством новых металлических пароходов, — растерянно сказал мичман.

— Я дам вам рекомендацию. Но вы должны будете ехать в Луганск. На один монитор мы уже нашли капитана, но второй, что достраивается, пока что без экипажа. Если вы ещё сами найдёте опытного механика и переманите его к нам, буду вам признателен, — описал я условия, так сказать, сделки.

Собирать маленькие кораблики, оснащённые не самым сильным паровым двигателем, оказалось несложным занятием. Уже произошла апробация технологий. Отработка строительства цельнометаллического корабля на Луганском заводе состоялась, когда они построили первое судно. Сейчас же им предстояло строительство ещё нескольких меньших по размеру кораблей. И часть листового железа, которым был обшит первый корабль, пошла на строительство двух других.

Так что уже в апреле, так быстро и неожиданно даже для меня, могут состояться первые пробы несения службы малогабаритных мониторов. Более того, эти кораблики оснащены четырьмя пушками, две из которых более или менее габаритные, а две мелкие — карронады. Причём все пушки, которые габаритные, заряжаются с казённой частью, снарядами, да ещё и нарезные. Хотя калибр их крайне мал, всего лишь шесть дюймов, а карронады — еще меньше. Но разве этого будет недостаточно, чтобы с предельного расстояния безнаказанно расстреливать вражеские корабли? Потопить, конечно же, такое орудие никого не потопит, но дырочку в обшивке корабля сделает. И тем самым вынудит противника сильно задуматься о целесообразности подхода, например, к бухте Севастополя. Нужны карронады, прежде всего, для того, чтобы, если всё же к мониторам приблизятся вражеские вымпелы, то можно было бы отвечать и картечью.

— Мичман, пойдите в ресторан, Саломея вас проводит. Не стесняйтесь в выборе блюд, но советую не переусердствовать с хмельным. Я подготовлю письмо для директора Луганского завода, господина Фелькнера, — сказал я, намекая на то, что разговор на теперешний момент окончен, и мичману лучше было бы удалиться.

В кабинете остались только мы вдвоём.

— Ну мочи больше нет! — сказал я, глядя на супругу сальными глазами.

— Так чего же ты медлишь? — сказала Лиза, сама расстёгивая крохотные пуговки на лифе.

Я ей в этом помог, а потом покрыл поцелуями.

— Ты поедешь со мной в поместье? — спросил я жену, когда у нас уже состоялся акт любви.

— Почему ты такой? — поправляя немного помятое платье, только что лежавшее на полу, спросила Лиза.

— Какой? — спросил я, делая вид, что недопонял вопрос.

— Я так и не пойму. Порой я убеждена, что ты избавиться от меня хочешь, вот так уезжать собираешься. Но это же не так? — растерянно говорила жена.