Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ) - Буров Дмитрий

При этом всякая мошка из управления образования так и норовит найти какую-нибудь погрешность и ткнуть в нее носом. Пигалица, ни разу не работавшая в школе, имеет полное право спокойно отчитать педагога с сорокалетним стажем. И ей даже в голову не придет, как минимум, сменить хамоватый менторский тон на более уважительный. Не учили их этому в семьях. А чтобы извиниться за свою ошибку или за потерянный документ — это и вовсе из области фантастики.

Я, кстати, поклонник теории, что воспитывать должна семья, а не школа. И никто меня в этом не переубедит.

Но что-то я раздухарился в мыслях, похоже, чересчур сильно ностальгия в голову ударила. Или ответственность.

Посмотрю, как оно в здешней школе сложит, потом и выводы буду делать.

А пока первоочередная задача — завоевывать авторитет не только среди коллег, но и среди детей. Для моей глобальной цели точно пригодится. План по спасению страны Советов без лозунгов, агрессии и подметных писем медленно, но верно вырисовывался. Менять государство лучше изнутри, перекраивая систему постепенно, воспитывая новое поколение с гибким разумом, с жаждой жить теми ценностями, которые стали краеугольными камнями революции. Их как-то постепенно, незаметно отложили в дальний уголок, доставая лишь по большим праздникам.

Разрушив старый фундамент, много хорошего мы построили? Много, очень много. Но порой мне казалось, совсем не то и без правильной цементной стяжки.

— Нина Валентиновна, — зайдите ко мне, — раздался недовольный голос Зои Аркадьевны, нашего завуча.

— Доброе утро, Зоя Аркадьевна, — задорно поздоровалась Ниночка и шагнула в кабинет.

Я притормозил, сделав вид, что разглядываю стенды, хотелось убедиться, что Кудрявцевой не влетит за то, что пришла в школу вместе со мной, или еще по какой причине. За эти несколько дней я окончательно осознал, что ни черта не разбираюсь в реалиях советской действительности шестидесятых и отношений на селе.

— Нина Валентиновна, сценарий готов? — прозвучало из-за неплотно прикрытой двери.

— Зоечкка Аркадьевна — затараторила восторженно пионервожатая. — Мы с Егором та-а-акое придумали!

— С кем, позвольте уточнить? — голос Шпынько похолодел на пару градусов.

— Ой, простите, — сбавила тон Нина. — Мы с Егором Александровичем придумали очень замечательное театрализованное представление…

— Сколько раз я буду вам напоминать Нина Валентиновна, что Егоры, Светы, Веры остаются за порогом школы. Здесь не место панибратству!

— Да, Зоя Аркадьевна, я понимаю, — покаялась Нина.

— Так, подождите, какое представление? — информация дошла до завучевских ушей.

Я прямо-таки будто своими глазами увидел, как приподнимаются тонкие брови Зои Аркадьевны, очки медленно сползают на кончик носа, а поверх оправы появляются возмущенные глаза.

— Вы решили с Егором Александровичем цирк устроить из начала учебного года? — прошипела завуч.

Вот и спрашивается, чем я ей не угодил, что она настолько в штыки восприняла мое появление в школе? Может, дорогу кому перешел? Надо будет прозондировать почву, и что греха таить, развести женский коллектив на сплетни. В них всегда очень много интересной информации, главное уметь из женской фантазии выделить основную мысль. А для этой стратегии мне жизненно необходим тортик! Надо будет узнать, где его можно прикупить.

— Что вы, Зоя Аркадьевна! — запротестовала Ниночка. — Мы хотим подарить ребятам праздник! Поздравить выпускников, отметить самых лучших, а первоклашкам наглядно показать: школа — это радостно и нестрашно! Что учителя и ребята в школьных стенах очень рады. И никто никого не обидит, а даже и наоборот! Все очень рады, что малыши пришли в школу учиться, дружить и получать отличные отметки, а еще…

— Советский ребенок не может не радоваться тому, что государство предоставило ему право бесплатно учиться, — отчеканила завуч.

«Ух ты ж, ёшкин поварёшкин, неужто все настолько запущено?» — мелькнула мысль. Тут, похоже, завуч из тех административных работников старой закалки, когда гибкость ума напрочь отсутствует. Дети должны ходить строем, улыбаться на уроках нельзя, а на переменах желательно перемещаться вдоль стеночки. Интересно, а что скажет завуч, если мы с Ниной Валентиновной и с мои десятым классом организуем школьную радиоточку и начнем вещать на переменах про школьные новости? А на большой переменке будем крутить песни. Как там называлась передача? «Рабочий поддень», — услужливо подсказала память. Ну вот, а у нас будет «Школьный полдень», к примеру.

— Конечно, Зоя Аркадьевна, — голос Ниночки слегка потускнел.

Так дело не пойдет, я решительно распахнул двери в кабинет завуча и с улыбкой переступил порог.

— Доброго, здравствуйте, — радостно оповестил я всех присутствующих.

Как и предполагал, Нина Валентиновна стояла, как провинившаяся школьница, возле стола завуча с поникшими плечами и печальным взором. Девушке явно не хватало уверенности в себе.

— Зоя Аркадьевна, не отвлекаю? Я вот зашел по случаю, раз уж здесь комсорг, обсудить сценарий первого сентября. Вы не против?

— Товарищ… э-э-э… — запнулась завуч, сделав вид, что не помнит мою фамилию.

«Не верю!» — хотелось пошутить, поскольку такие дамы, как наша завуч, никогда и ничего не забывают.

— Зверев Егор Александрович, — любезно напомнил я, щелкнул каблуками, коротко, но уважительно кивнув.

— Так вот, товарищ Зверев, я вас не вызывала! Что касается линейки… — начала было Зоя Аркадьевна, но я решительно перебил.

— Что касается линейки, позвольте, мы с Ниной Валентиновной все подготовим, распишем состав участников, реплики, оборудование, и затем принесем вам отпечатанный экземпляр на утверждение. Обещаю, Зоя Аркадьевна, буду биться за каждую строчку. И точку, — улыбнувшись еще радостней, закончил я. — А сейчас, позвольте, я украду у вас нашу пионервожатую, потому как время не ждет, сценарий сам себя не напишет.

С этими ловами я подхватил Ниночку за локоть и потащил к выходу. Девчонка настолько растерялась от происходящего, что никак не отреагировала на мои военные действия. Собственно как и завуч.

Но надо отдать должное товарищу Шпынько, она среагировала быстро:

— Чтобы к концу рабочего дня сценарий был у меня на столе, товарищ Зверев! — отчеканила Зоя Аркадьевна. — Дверь за собой закройте!

— Так точно, многоуважаемая Зоя Аркадьевна, — отозвался я, мягко прикрывая за собой вход в логово работника по воспитательной части.

— Слушай, а партог тоже такая? — шепотком поинтересовался у Ниночки.

— Что? — Кудрявцева, наконец, вернулась из прострации в школьные стены.

— Говорю, парторг такая же… строгая, — смягчил я эпитет.

— Нет, Валентина Ивановна она добрая.

«Добрый партог?» — удивился я, поглядим, посмотрим.

День промчался незаметно, выпит до дна, что называется, но прошел не зря. Сценарий с долгими и короткими перерывами на общественно-полезнее дела мы с Ниной Валентиновной все-таки дописали. Осталось его только напечатать. Да вот беда, к секретарю директора с таким вопросом не подойдешь, у нее своих дел выше крыше. Я на машинке последний раз печатал, дай Бог памяти… Уже и не упомню, а Ниночка строчила как из рогатки, то бишь медленно, но верно и двумя пальчиками.

— Нина, да к черту все, пошли защищать проект, — в конце концов не выдержал я. — Ну не съест же завуч нас, в самом деле.

Кудрявцева с большим сомнением на меня посмотрела, покачала головой и продолжила перепечатывать текст с кучи разрозненных листков в клеточку.

— Может, быстрее ручкой переписать? Ну или там концепт обозначить, тезисами расписать, а полностью, с репликами и персонажами завтра принесем, — предложил я другой вариант.

— Егор, ты просто плохо знаешь нашу Зою Аркадьевну. Для нее неправильно оформленный документ — не документ вовсе, а, ну не знаю…

— Туалетная бумажка, ясно-понятно, — хмыкнул я.

— Что? — Ниночка непонимающе на меня глянула.

— Да так, мысли вслух, — отмахнулся я. Глядя, как Нина печатает старательно на машинке.