Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ) - Буров Дмитрий

— Нин, ну серьезно, так мы до утра провозимся, рабочий день скоро закончится, Шпынько уйдет, и кому мы тогда показывать будем?

— Ты нашего завуча не знаешь, говорю же, — упрямо отмахнулась Кудрявцева. — Она позже всех уходит и раньше всех приходит. Иногда даже вперед Юрия Ильича, — уточнила девушка.

— Так, все, мне это надоело, — решительно поднялся со стула, забрал тетрадные листочки со стола.

— Егор! Ну, ты что! — воскликнула Нина. — Ну, в самом деле! Теперь искать, где закончила!

— Все, на сегодня ты закончила, — отрезал я.- Пошли к Аркадьевне, будем защищать проект. А завтра сдадим, как положено, в двух экземплярах по форме.

— В трёх, — машинально исправила Кудрявцева.

— А в трех-то зачем? — удивился я.

— Директору, завучу и парторгу, — перечислила комсорг. — А еще ведущим, и на реплики ученикам.

— Все, я понял. Завтра будем печатать очень много копий! Клпирка-то хоть хорошая? — озаботился я, припомнив, как в эти годы делали копии документов.

— Новенькая, — похвасталась пионервожатая. — Мне мама раздобыла целую пачку.

— Прекрасно. Все, идем. Есть хочу, аж зубы сводит, и в магазин не успею забежать… Значит, на ужин сегодня шакшука.

— Что? — Ниночка аж приостановилась, услышав странное слово.

— Ну, блюдо такое из яиц с овощами, почти как вчерашняя глазунья, только все вперемешку. Как говорится, смешать, но не взбалтывать, иначе будет омлет

— Ясно, — пробормотала девчонка, озадачено покачав головой.

Ну да, знаю, что поделать. Иногда меня заносит. Несмотря на все мое почти героическое прошлое и большую часть лет. прожитых в Советском Союзе, перестроиться и резко забыть огромный кусок собственной жизни с ее новыми тенденциями, словами, реалиями далеко не так просто, как кажется писателям-фантастам.

— Зоя Аркадьевна, мы пришли, — вламываясь в кабинет, объявил я. — Вот! — потрясая листочками, заявил, с улыбкой глядя на завуча.

— Что вот? — поверх стекол глянула на нас товарищ Шпынько.

— Сценарий принесли, только напечатать не успели, только-только закончили. Но мы готовы разыграть перед вами все в лицах, так сказать. Уж не обессудьте, товарищей и важных гостей лично я еще не всех пофамильно не знаю, поэтому тут необходим ваш строгий контроль и учет.

— Товарищ Зверев, у вас в Москве все такие… бойкие? — процедила Зоя Аркадьевна. — И вас разве не учили, как нужно оформлять документы? Даже если это сценарий, — слово «сценарий» из уст завуча прозвучала как нечто неприличное.

— Не Что вы, Зоя Аркадьевна, я такой единственный, — со всей серьезностью заявил завучу.

И я едва удержался чтобы не покачнуться, когда между лопаток довольно-таки ощутимо мне прилетел комсомольский привет от Нины Валентиновны. Кулачок у девчонки оказался будь здоров, какой увесистый.

— Так что? Начнем? А то очень кушать хочется, — состроил я жалобное лицо.

— Даже не знаю, — завуч поджала губы. — Вы предлагает мне вот ЭТО, — выделив слово, Зоя Аркадьевна скривилась, глядя на разодранную тетрадку в моих руках. — Показывать товарищу директору и товарищу партогу? Такое неуважение к руководству школы…

— Зоря Аркадьевна, — прижав ворох бумаг к сердцу, проникновенно начал я. — Мы вам сейчас все покажем, в деталях расскажем. А завтра, клянусь комсомольским значком, к десяти утра у вас на столе будут три экземпляра, отпечатанных и оформленных как полагается. Лично проконтролирую, — закончил я.

— Надеюсь, личное участие ограничится диктовкой? А не посиделками во дворе с распитием? — холодно уточнила Зоя Аркадьевна.

Очень хотелось продолжить дискуссию о том, с кем и что я распивал в своем доме, но острые коготки Ниночки впились в мою поясницу, пришлось заткнуться и ответить более лольно.

— Не поверите, весь чай выпили, пока сценарий обсуждали. Зато какого помощника нашли! У-у-у!

— Коленкова? — неподдельно изумилась завуч. — Он и в школе не отличался хорошим поведением, а нынче и вовсе к нему участковый как к себе домой ходит. Я не позволю, имейте ввиду, этому человеку испортить торжественное мероприятия, — сказала, как отрезала, Зоя Аркадьевна.

«Ну, это мы еще посмотрим, — решил про себя. — Кто кроме Ивана сыграет Карабаса Барабаса в нашей версии „Золотого Ключика“? Вот и я никого не знаю».

— Неправда, — Нина Валентиновна, про которую я едва не забыл в порыве спора, вышла из-за моей спины и сердито сопя, встала на защиту Коленкова.

— Зачем вы так, Зоя Аркадьевна? — негромко спросила девушка. — Вы же знаете, у него семейные обстоятельства… Ваня хороший. И надёжный. И рукастый. Он нам декорации сделает. Он обещал.

Брови завуча поползли на лоб.

— Еще и декорации! Позвольте уточнить, во что вы решили превратить линейку?

— А вот об этом мы как раз-таки и хотели поговорить!

Я решительно подхватил стул, поставил его к столу товарища Шпынько, почти силком усадил сиденье Ниночку, хлопнул перед завучем топкой тетрадных листков, и, нависая над вредной дамой, принялся рассказывать, что мы «удумали» и во что решили превратить линейку в честь первого сентября.

Глава 14

Разговор длился часа два, а то и больше. В процессе Ниночка дважды плакала и выбегала из кабинета завуча, не в силах сдержать эмоции. Зоя Аркадьевна на язык оказалась очень язвительной, ее не останавливали не молодость оппонентки, ни присутствие мужчины. Вполне может быть именно мое присутствие и побуждало женщину язвить в адрес Нины Валентиновны. Причем как я понял, наблюдая за завучем, делает она это не со зла и не потому, что у нее мерзкий характер, а по доброте душевной.

Когда-то эта женщина решила для себя, что именно так надобно воспитывать в юных девушках и молодых парнях правильную «позицию партии». С тех пор такую линию и ведет.

Мы с Кудрявцевой буквально бились за каждое слово в сценарии.

— Вот что это? — тыкая чуть узловатым указательным пальцем в тетрадный листочек, вопрошала Зоя Аркадьевна, сурово поджав губы.

— Это? Ну, тут же написано, Зоя Аркадьевна, — терпеливо улыбаясь, начинал я объяснять. — Выход Буратино с большим букварем: «Здравствуйте, ребята. А что это у вас здесь происходит?» Школьники отвечает ему хором: «Линейка». Вот я даже пометку сделал: если ученики не сообразят сразу, что ответить, помогает ведущий. Зоя Аркадьевна, — проникновенно заглядывая в глаза завучу, поинтересовался я. — Нам очень нужна ваша помощь. Поможете? — и приложил ладони к сердцу для пущей убедительности во взоре.

От этих моих «заигрываний» завуч как-то сразу терялась, отводила глаза, поджимала губы, но затем должность брала верх над эмоциями и она цедила:

— Чем же я могу вам помочь, Егор Александрович? Переписать за вас весь сценарий? — палец снова тыкается в тетрадный лист. — Я считаю, вот это… — короткий ноготь трижды постучал по листкам. — Совершенно недопустимо. У нас школа! А не какой-то балаган. Не понимаю, как Юрий Ильич мог пойти на такое.

— Но, Зоя Аркадьевна! Никто до такого не додумался! — восклицала Ниночка. — А у нас будут и шарики, и транспаранты, и про Великий Октябрь напомним! — вещала воодушевленно пионервожатая.

— Вы считаете, Нина Валентиновна, что советский ребенок… — завуч возмущенно замолчал. — Что советский школьник, — Шпынько выделила голосом слово «школьник». — способен на такое кощунство? — и острым взором поверх очков потыкала к несчастную Ниночку, покрасневшую как рак.

— Н-на какое? — пролепетала Кудрявцева, судорожно соображая, что она только что сказала.

Нина Валентиновна совершенно терялась под взглядом Шпынько и от ее холодного тона. Не представляю, как Ниночка справляется с ребятами постарше, которые в этом возрасте неосознанно начинают проверять свои мужские силы на любой симпатичной девушке, женщине. Хотя если припомнить как она виртуозно строит Коленкова, ничего удивительного нет.

— Советский школьник прекрасно знает историю Великой Революции, ему не нужно об этом напоминать.

— Но, Зоя Аркадьевна, я не то… я хотела сказать… — Ниночка начала оправдываться, но завуч не дала ей такой возможности.