Спасти кавказского пленника (СИ) - "Greko"

Мы избегали общества, чувствуя себя чужими на этом празднике жизни. Не посещали балы, не играли в бостон и не завязывали знакомств. Я ходил, опираясь на шпагу-трость, которую мне на время выдал Бахадур. Приветствовал офицеров, снимая фуражку. Но и только. Первое время со мной, как это принято на курорте, пытались сблизиться словоохотливые господа или позеры, щеголявшие каждый день в новых черкесках. Мне было смешно смотреть на их кинжалы, напоминающие мечи, или на короткие рукава кавказского костюма, намекавшие на их готовность обнажить при первой возможности оружие. Те офицеры, кто передвигался на костылях, смотрели на этих субчиков с презрением. Меня спасал от подобных типов свирепый вид Бахадура.

Беспокоило одно. Деньги таяли с заметной скоростью. Мы уже прожили все, что Тамара получила от полкового адъютанта Золоторева за абхазских лошадей. 150 рублей для Пятигорска оказались суммой не самой большой.

От финансового краха нас спас приезд князя Дадиани с супругой. Он вырвался из жаркого Тифлиса на три недели. И привез мой орден! Никакого торжественного вручения. Меня с Тамарой приняли в их съемном доме. Князь приколол к моей груди Станислава и вручил мне Статут с дополнениями.

— Тебе, прапорщик, следует понимать, что орден — это не висюлька на твоей груди, а нечто более серьезное. Это сообщество рыцарей! Каждый кавалер найдет в тебе товарища и при нужде примет участие в твоей беде, коли таковая случится! — пафосно объяснил мне князь.

Его супруга, милейшая женщина, устроила в честь моего награждения частный обед. Посуду, вино и блюда доставили из ресторана Найтаки. Грек, прослышав о поводе, прислал от себя корзину шампанского. Было шумно и весело.

Насколько князь показался грубым, заносчивым и надменным при первой встрече, настолько он переменился в домашней обстановке. Он оказался веселым, добродушным и хлебосольным хозяином, как и подобает настоящему грузину. Много шутил и, казалось, дышал полной грудью в отсутствии тещи. Она его явно подавляла.

Лидия Григорьевна не могла похвастать красотой. Но сколько доброты, приветливости и нравственного совершенства было в этой даме! Она унаследовала эти черты у своего отца, о доброте которого ходили легенды. Она деликатно расспрашивала меня о моих ранах. В конце вечера заявила, что не может его просто так закончить.

— Быть может, у вас есть к нам какая-то просьба? — спросила она невинно.

Тут-то я и понял, что лиса-Тамара все заранее подстроила.

— Ваши Сиятельства! Только на вас и уповаем!

— Чем же мы можем помочь? — благосклонно осведомился князь, пребывавший в отменном настроении после хорошего обеда.

Тамара пнула меня под столом ногой. Притворяться, что я не понял, не было смысла.

— Ваше сиятельство! Дайте нам с Тамарой разрешение на брак!

— Ожидаемо! — снисходительно усмехнулся князь в усы. — Что будем делать, жена?

— Конечно же, разрешим!

— Мы сможем сочетаться священными узами брака без разрешения баронессы? — на всякий случай уточнил я.

Княгиня засмеялась:

— Кто же откажет дочери наместника Кавказа и его зятю!

— Так будьте же нам посаженными отцом и матерью! — решил я вконец обнаглеть.

— Именно это я и имела в виду! — снова рассмеялась Лидия Григорьевна. — Благословим вас иконой в отсутствии живых родителей! И брачный сыск пройдет без сучка и задоринки[1].

— Сдается мне, — поддержал ее князь, наконец-то, догадавшись, — что вы все подстроили!

— Мой дорогой! — воскликнула княгиня. — Свадьба — это так прекрасно!

… До дня нашего венчания, которое было назначено уже через неделю после разговора, Тамару я, практически, не видел. Вместе с Лидией они занимались организацией торжества. Все время куда-то убегали по делам. Шептались, хихикали. Я, было, изобразил некую обиду на то, что меня, больного и немощного, забросили. Но Тома в присущей ей жесткой и обаятельной манере пресекла на корню мою робкую попытку.

— Лечись, немощный! — посоветовала мне с улыбкой. Потом пригрозила. — Ты думаешь, я забыла, что ты мне обещал волшебные ночи?

Я ожидаемо заткнулся. До этого момента удавалось проскочить на дурачка. Тамара все это время не приставала ко мне. И сразу же гасила мои инициативы.

— В твоём состоянии ты и минуты не выдержишь! — била она меня по рукам. — А я так не хочу! Я уже знаю, как это может быть!

Я смирялся, понимая, что моя грузинская бестия как всегда права.

Накануне свадьбы она и вовсе не ночевала в доме. Тут уже Лидия меня предупредила, чтобы я при полном параде явился в церковь в назначенное время. А уж потом она привезёт Тамару.

Я очень волновался. Если бы не Бахадур и Дадиани, которые все время стояли рядом со мной, еще неизвестно, удержался бы от падения в обморок. Дадиани сразу забрал у меня кольца, чтобы я не уронил их, так у меня дрожали руки. Передал их священнику.

Точно в назначенный час в церковь вошли Лидия и Тамара.

Я успокоился. Выдохнул. Любовался. На Тамаре было простенькое, но изящное и красивое белое платье. Лицо прикрыто фатой. Я посмотрел на Дадиани, кивнул, поблагодарив. Было понятно, что платье Тамаре купили они с Лидией. Дадиани улыбнулся, легонько стукнул по здоровому плечу. Я опять обернулся к своей будущей жене, и больше ни на кого не отвлекался. Тамара подошла ко мне. Подняла фату. Взяла за руку. Дадиани и Лидия стали позади нас. Венчание началось.

Думаю, Тамара за эти дни выучила ход службы наизусть. Ни разу не запнулась в действиях. Полагающимся образом ответила на все вопросы священника. Батюшка при её ответах мягко улыбался. Все-таки у Тамары был умилительный акцент.

Я уверен, что мы оба испытывали одинаковые чувства. Не только счастья и радости. В большей степени невиданного облегчения. Потому что в эти минуты заканчивалось, в общем-то, довольно страшное время для нас обоих. Страх этот был для нас связан с судьбой и положением Тамары. Я бы никогда себе не простил, если бы навлек на неё позор. И не уверен, что Тамара стала бы жить с таким клеймом. И пусть мы понимали, что впереди будут новые испытания, но теперь мы будем справляться со всеми горестями и радостями как муж и жена. И никто никогда не посмеет кинуть в Тамару грязью. Или даже просто косо на неё посмотреть. Наше обоюдное «да» на вопрос священника: «Имеешь ли (Константин, Тамара) произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, взять себе в жену (в мужа) эту (сего) (Тамару, Константина), которую (его же) здесь пред собою видишь?», было произнесено с таким длинным выдохом и с таким облегчением, что батюшка оба раза реагировал с небольшим удивлением. Откуда было ему знать, от какого тяжелого груза мы освободились в эти секунды.

Наконец, священник соединил наши руки, покрыл их епитрахилью и повел нас троекратно вместе со свидетелями вокруг аналоя. И это означало, что Коста и Тамара Варваци сделали свои первые шаги по Земле, как муж и жена.

…Праздновали все той же тесной компанией у Найтаки. Мы с Тамарой были без сил. Но Дадиани, Лидия и Бахадур своим весельем, бесконечными тостами — да, да, и от алжирца — с лихвой все компенсировали. Чета Дадиани сделала нам еще один свадебный подарок: двести рублей. Тут же заставили нас замолчать, когда мы бросились за все благодарить.

— Это я вам должен сказать «спасибо»! — неожиданно признался Дадиани. — Особенно Тамаре! Ты же знаешь, Коста… С нашей службой часто нет времени. Сил. А моя Лидия с того дня, как появилась Тамара, такая счастливая! И мы оба рады, что можем так выразить вам нашу благодарность!

Бросились обниматься. Продолжили веселиться.

Я заметил, что мы с Тамарой во время застолья много раз проверяли наличие колец на наших указательных пальцах. Будто боялись и не могли до конца поверить, что это событие, о котором мы мечтали чуть ли не с первой секунды нашей встречи, и которое, порой, казалось, невыполнимым, все-таки случилось.

Вернулись домой после ресторана. Войдя в комнату, разделись догола. Легли в постель. Обнялись. Поцеловались. И, не сговариваясь, тут же заснули.