Спасти кавказского пленника (СИ) - "Greko"

Ну, конечно! Та самая половина кружки, которую она оставила, прощаясь со мной в Тифлисе. Я беззаботно и счастливо рассмеялся. Открыл бутылочку и выпил.

Все бросились меня поздравлять. Заодно и прощались.

Мне пришлось подождать, пока хозяин вдоволь наобнимается с дружечкой-Бахадурушкой, а Тамара с Марфой. Алжирец после объятий достал два ножа, протянул их хозяину.

— Он дарит свои ножи только тем, кого очень уважает! — сказал я хозяину. — И он благодарит вас за то, что приютили нас.

Кажется, впервые за все время пребывания в его доме, я увидел его растерянным и растроганным.

— Чего там! — произнёс он дрожащим голосом. — Скажи ему, что и он мне люб!

Я перевёл. Бахадур приложил руку к сердцу.

Я пошёл было обняться с Марфой, как у меня за спиной раздался голос.

— Дяденька!

Я обернулся. Застыл. Я уже видел эту девочку. Эти глаза. В последний раз, когда я их видел, они смотрели на меня ненавидящим взглядом. Но теперь — с мольбой и надеждой.

— Это одна из тех девочек? — догадалась Тамара.

— Да.

Девочка подошла ко мне. Неожиданно быстро наклонилась, схватила мою руку, стала целовать.

— Дяденька, возьмите меня с собой. Вы мне жизнь спасли. Век вам буду верна.

— Милая, милая! — я мягко взял её за плечи, оторвал от руки. — Ну, что ты? Все хорошо! Успокойся! Как же я тебя возьму? А родители твои?

— Так нет никого. Сирота я круглая. Погибли все во время набега.

— Что? — спросила обеспокоенная Тамара.

Я перевёл. Тамара подошла к девочке. Обняла её. Заплакала.

— Бедная девочка! Коста, как мы можем? Мы сами без кола, без двора!

И я, и Тамара беспомощно оглянулись.

— У нас останется! — пришла на помощь Марфа. — Мне как раз помощница нужна. Не справляюсь уже! И не спорьте, тятя!

Тятя крякнул, но спорить не стал.

— А и то! Пусть остаётся! Справимся. Да и права Марфа!

Тамара всё поняла без перевода. Бросилась благодарить Марфу и хозяина. Я лихорадочно раздумывал, чем бы одарить его. Подумал сначала об оставшемся «кабардинце». Тут же отказался от этой идеи. Самому очень нужен. Достал английское ружье. Тоже жалко, но ситуация обязывала!

Подошёл к хозяину. Протянул ему ружье. Тот посмотрел на меня удивленно.

— Прости! Больше и не знаю, как отблагодарить! Вы же мне жизнь спасли!

Хозяин, усмехнувшись, отвёл мою руку.

— Не, Коста! Дороже этих подарков, — он показал мне два ножа Бахадура, — я ещё не получал! Да и ты жизнь спас сыну моему! Нету счета между нами! Не был бы он в походе, то же самое бы сказал! Поезжайте с Богом!

[1]Или «Захрума». Слэнг. Это часто грубый ответ на вопрос «ААА?» Выкрикивают надоевшему, с целью отвязаться от него. Применяется обычно как: «Отвали!» «Не приставай!» «Отстань от меня!» Но в данном случае Тамара, безусловно, использует его с ироничным и шутливым подтекстом.

[2] Прасковья Розен впоследствии стала игуменьей Митрофанией. Была замешана в качестве главного фигуранта в громком уголовном деле о подделке векселей и воровстве купеческих состояний для нужд богоугодных заведений. Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает. Умные люди считали, что ее мать, Елизавета Дмитриевна, была виновной в несчастьях, постигших семью Розен.

[3] В николаевскую эпоху ношение усов офицерами было обязательным. Офицер терял право на ношение усов, если переходил на гражданскую службу.

Глава 11

Снова Пятигорск

«Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучше работы я вам, сеньоры, не назову…», — напевал я, издеваясь над Тамарой. Она спрашивала, отчего же хорошо? Я неизменно отвечал:

— Потому шта! А еще лучше быть воспитанницей семьи главного генерала! Ответственности никакой, а почет и уважение — завсегда, пожалуйста!

В моих словах было зерно истины. Ехали мы в Пятигорск в коляске с ветерком и в сопровождении серьезного казачьего конвоя. Лошадей нам меняли без разговоров. На Линии были устроены почтовые станции. Путешественник с приличными документами проблем не имел. Наши бумаги были не просто приличные, а железобетонные. И за подписью барона Розена. И предписание командира Кубанского полка оказывать нам содействие. Красота, а не поездка! Не то что мой марш-бросок до Прочного Окопа!

В станице Барсуковской, пока меняли лошадей, окликнул первых встреченных мною ногайцев. Лица уже не прятал. Вряд ли меня, кто узнает без бороды. Спросил их, знают ли они Тембулата Карамурзина и где его искать? Узкоглазые дети степей в черкесках и с кинжалами что-то бормотали по-своему. Не понять. К ним подходили все новые и новые ногайцы. Подключались к обсуждению. Шум нарастал.

Помог степняк в форме русского офицера. Прапорщик, как и я. Представился:

— Каймурза Беймурзов. Чем вам помочь?

— Ищу Тамбулата Карамурзина.

— На этот берегу князя нет!

— Направляюсь на лечение в Пятигорск. Прошу, если представиться возможность, сообщить ему, что мне нужно с ним встретиться по очень важному делу.

— Я попробую все устроить!

Офицер-ногаец оценил и мой изможденный после ранения вид, и наш конвой. Понял, что непростой я человек. Что-то громко приказал толпившимся рядом с нами ногайцам. Среди них я с удивлением увидел несколько человек в казачьей форме.

— Князю передадут. Долго рассчитываете пробыть в Пятигорске?

— Боюсь, до конца лета.

— Желаю вам скорейшего выздоровления! — любезно простился со мной прапорщик.

Тронулись. Ко мне подъехал один из конвойцев.

— Вы, Вашбродь, на его форму не смотрите! Офицер он не настоящий.

— Как это?

— Да выхлопотал, наверное, себе чин за княжеские корни и услуги, оказанные генералу Зассу. Или толмачем служил. Или проводником.

Я пожал плечами. Мне с этим Каймурзой детей не крестить и в разведку не ходить. Главное, чтобы Карамурзину от меня привет передал.

До Пятигорска добрались за два дня. Дорогой меня прилично растрясло. Выносили меня из коляски на руках. Конвойцы расстарались. Занесли в дом, который Тамара сняла, как только мы заехали в курортный городок. Район не относился к числу фешенебельных. Прямо за заставой начиналась улица, где вдоль заборов сидели кумушки и девки. Зазывали приезжих. Одну из них мы и выбрали. И не пожалели. Домик у нее был чистеньким. Очень опрятным. Хоть и далеко от источников. Поэтому сразу договорились о коляске.

По совету хозяйки Тамара отправилась с визитом к местным докторам. Ее выбор пал на господина Лебединского, главного военного штаб-лекаря. Он осмотрел меня на следующий день. Раны на теле от ударов шашками и кинжалами зажили неплохо. Но рука мне почти не подчинялась. Ее сводила не то судорога, не то она немела из-за поврежденных нервов. Доктор прописал мне Александровские ванны № 1-й.

Скромная купальня была высечена прямо в скале. Через трещины в камне ее заполняла вода 37 градусов. В купальне безбожно воняло серой. От этих испарений покрывалось желтым налетом любое серебро. После получасовой ванны требовалось лечь на лавку и выпить несколько стаканов той же воды. Пот катил градом. И — что самое неприятное– эта минералочка чистила желудок. Да так активно, что через две недели у меня начались обмороки, хотя рука явно оживала.

Тамара кинулась к другим докторам. Кто-то посоветовал ей обратиться к Карлу Христиановичу Рожеру, редкой умнице, пробившемуся своим талантом и бескорыстием. Он внимательно меня выслушал, осмотрел, пощупал руку.

— Три недели сделайте перерыв. Затем станете принимать ванны Сабанеевские. К концу лета забудете о своих ранах. И обязательно совершайте моцион. Не давайте крови застаиваться!

Для вечерних прогулок июльский Пятигорск подходил великолепно. Публика со всех концов России, заполнившая город с середины мая, через два месяца обычно разъезжалась. В основном, в Кисловодск, который тут в шутку прозвали «Кислые». Оставшиеся фанаты спа-курортов, преимущественно, подагрические старички или серьёзно раненые офицеры, гуляли с женами по бульвару, слушали музыку, исполняемую военным оркестром у Николаевских ванн, или уединялись в гроте под белой акацией.