Юрий Салов - Не последний волшебник
Ни названия, ни фамилии автора, ни каких‑либо украшений на переплете. Тогда он подумал, что название может быть где‑то внутри написано, и перелистнул страницу. Рунические письмена. Какие‑то нечитаемые…
— Ты знаешь, знаешь. — повторяла она.
— Да нет же, нет.
— Ты знаешь… ты… тебе надо прочесть…ты должен прочесть…
— Надо? — удивился Антон.
— Да.
— Это девятка?
— Ты знаешь… — она монотонно повторяла одну и ту же фразу.
— Девятка. — он зацепил взглядом один значок в книге.
— Ты знаешь… знаешь…, — долетел сожалеющий шепот спутницы.
— Эй, молодой! Вставай, приехали, уже Фрязино! — кто‑то теребил его за плечо, пробуждение вышло весьма некстати и не особенно приятным. За окном на перроне слышались голоса прибывших пассажиров.
— Девятка… — шептал он, еще не отойдя от сна.
— А то обратно уедешь… — бросила проходившая мимо бабка в пестром платке и неопрятной фуфайке, пахнущей нафталином и перевязанной на поясе.
Антон выскочил из электрички. Предстояло заехать к матери и передать ей часть аванса, полученного от Морозовского.
К микрорайону, где жила его мать, Антон решил пройти кратчайшим путем — через сквер и переулок. Времени хватало, и хотелось хоть минуту подышать природой.
Аллеи и скамейки сквера пустовали по причине холодного сентябрьского ветра, лишь служитель сквера подметал пятачок возле палатки напитков да спешили по делам редкие прохожие. Солнце слабо проглядывалось над крышами домов и вершинами деревьев, сквер был исполосован тенями и напоен ароматами осенних трав, хотя рядом, в сотне метров, текла асфальтовая река автомагистрали.
Свернув с аллеи к выходу из сквера, Антон наткнулся на поддатого работягу, красившего темно–зеленой краской бетонную стену забора.
— Еще одного принесло. — пробурча тот, обдав Аннтон мощным выхлопом перегара.
— Помешал что‑ли? — вежливо поинтересовался Антон, поправляя очки.
— Тут старикан один, до тебя интересовался тем же, так он не пожадничал. — в голосе работяги чувствовалась злость на то, что осталось еще до хрена работы и острое желание выпить.
— Какой старик?
— С палочкой такой. Чудной.
— С палочкой? — Антон вспомнил пожилого странноватого человека, шедшего за ним сегодня утром от дома до вокзала и вытащил из бумажника несколько сторублевок. — На, держи.
— Вполне. — повеселел работяга. — Короче, тут псих один черепушку нарисовал.
— Просто череп?
— Нет. Череп с лавровым венком. Ну с понтом якобы, что он чемпион. И надпись. Не по–русски, английскими буквами. — важно сообщил работяга.
— А что написано? — у Антона спонтанно пробудился интерес к этому событию.
— Я врать не буду. Мент один говорил — по латыни написано.
— А–а… — Антон расстегнул пуговицу на куртке, переваривая новую информацию.
Пришедшие прошли в гостиную. В камине весело потрескивал огонь — для сентября день был на редкость холодный. Абельсон и Сушков удобно устроились в креслах, а Дмитрий встал спиной к камину. Его серые глаза блестели от возбуждения. Сергей и Дмитрий усадили Морозовского на высокий стул и прикрутили руки к спинке.
— Ну вот, что это… Настоящие раритеты! Какая прелесть! — Лицо Абельсона засияло от восторга, когда он стал рассматривать предметы холодного оружия, висевшие на стене гостиной.
— Я думал, что вас давно уже нет. — с трудом выговорил прыгающими губами Морозовский.
— Благодаря стараниям спецслужб, мы почти исчезли в Европе. — кивнул приезжий равнодушно.
— На весь мир меня нехватило. — глаза Морозовского яростно сверкнули.
— Ну что же…
— Вы неистребимы, как упыри. Да… — глаза Морозовского плотно зажмурились, рот скривился в гримасе, затем смягчился. Пальцы левой руки сжались вокруг подлокотника. Когда Абельсон вновь взглянул на его лицо, то заметил, что веки сидящего поднялись, но из‑за склоненной головы он смотрел на его ноги.
— Скорее как страсть человека к познанию, — вздох, который сорвался с губ Абельсона, уже не имел ничего общего с прежним тоном. — на самом деле меня зовут Феликс Ульман, я шеф заокеанского отделения «Аненербе». — продолжил он.
— Откуда вы беретесь? Из каких щелей выползаете? — пробормотал сраженный Владислав Юрьевич.
— У нас мало общего с научным институтом третьего рейха. Сегодня «Аненербе» один из многих тайных союзов, мы сохранили название, «наследие предков», сохранили и все. Что тут предосудительного? Мы сохранили некоторые традиции, а главное знания наших предшественников. Почему вы не хотите с нами сотрудничать?
— Потому что я вас ненавижу. — Морозовский остро глянул на Феликса.
— Вы меня даже не знаете, а я всего лишь хочу вам помочь.
— Какая вы помощь? Вы проклятие.
— Мы работаем в России под прикрытием различных сект. Те люди, которых вы уничтожили, чтобы завладеть пентаклем, работали на нас. Не я находил эти артефакты. Все решила судьба. А вы побывали в будущем и стали частью эксперимента, который изменит судьбу цивилизации. Мы нашли вас в тот момент, когда вы развернули деятельность здесь, в России.
— Так значит и книга у вас.
— Да. Вы участвовали в эксперименте по внедрению в сознание. Под Москвой, в середине восьмидесятых, — Ульман очень внимательно изучал пентакль, даже не утруждая себя любезностью посмотреть Морозовскому в лицо. — вы добились определенных результатов. И вы еще не хотите сотрудничать? На что вы надеетесь?
— Меня будут искать мои друзья, полиция, спецслужбы.
Ульман скептически скривил губы.
— Кто вас будет искать, какие службы? Поверьте, они давно уже разучились это делать. — Ульман вынул из чемодана средней толщины ветхую книгу в деревянном переплете, обтянутом черным пергаментом. Будем работать. — добавил он.
— Да–а… сам все подбирал. По тону, по цвету. — кабинет полковника Кочиева был невелик и уютен и был увешан картинами. Алексей хорошо знал страсть полковника к живописи, особенно восточной тематики. Из четырех картин, висевших у шефа в кабинете, особенно ему нравилась «Брахмапутра».
— Заберете, Виктор Иваныч? — погружаясь в созерцание картины, произнес Алексей.
— Не могу. Казенное имущество. Теперь ты тут сам пользуйся, сам распоряжайся, вот так. 25 лет беспорочной службы и в 1 день все коту под хвост. Упустил опасного преступника, полуоборотень, понимаешь, в погонах.
— Да, не ценят у нас людей. — протянул Мальцев.
— Не в этом дело. Кто же ожидал, что он такой фортель выкинет. Ну совсем невероятно. Весь ресторан в отключке оказался…
— Психотронный удар.
— Да. Определили наши специалисты.
— Не повезло.
— Монстр. Хорошо, они там все с ума не сошли.
— Да и наших из наружки он здорово приложил.
— Ну тут мы ничего поделать не могли, не в этом дело, в рапорте я прокололся, вот где засада была! — разочарованно вздохнул полковник.
— А что вы написали?
— Ну как как было, так и написал, что мне оставалось делать?
— Про психотронный удар?
— Ну да! Ну ты же видел запись, что он с ними сделал. Почище Кашпировского.
— Да, видел.
— А ты что написал?
— Как было, только без того, что мы покинули ресторан, оставив все на откуп группе захвата.
— Как? — ужаснулся Кочиев.
— Ну вы же сами меня учили дозировать информацию. — смущенно заявил Алексей.
— Да уж! Научил на свою голову!
— Ну простите, товарищ полковник. Я же не нарочно. Надо было как‑то договориться.
— Да у меня потом зуб на зуб несколько часов не попадал, не знал на каком свете живу. Пережить такое.
Мальцев виновато молчал.
— Да ладно, расслабься. Мне было все равно не выкрутиться. — спокойно продолжал полковник. — С голоду не помру, работу высокоплачиваемую предлагают в юридической фирме. Теперь все грамотные, теперь все учатся, как правильно законы нарушать. — он разложил на столе папки с делами, часть сложил стопкой и перевязал веревкой, пару дел положил в сейф.
— Не терзайте себя, товарищ полковник.
— Послушай, Алеша. Стыдно. Что родным скажу? — полковник перебирал бумаги из ящика стола, некоторые записи разорвал и смяв, бросил в мусорник.
— Ну хотите, я скажу.
— Да сиди уж. Одно не пойму: если мы все правильно делали, почему весь отдел не закрыли, у нас ведь обычно как что‑то толковое, так обязательно прикроют. — покачал головой Кочиев и повертев глобус спросил: — а тебе генерал что сказал?
— Да ничего особенного, вот только…
— Что только? — насторожился полковник.
— Морозовский пропал.
— Как пропал?! — Кочиев от изумления допил кофе одним глотком.
— Не знаю. ну выехал в тот же день из отеля и с концами. Мы же наружку сняли. На звонки не отвечает. Но эта весть не станет достоянием средств массовой информации.
— Факт действительно тревожный. Я уже не при делах, но дам тебе одну папочку, — тут Кочиев передал майору тонкую картонную папку. — я когда то помог одному хорошему человеку, специалисту в области психиатрии Михаилу Володину. Он в Волгограде жил, там же преподавал, занимался судебной психиатрией, сейчас может вышел на пенсию, не знаю. В общем, он отдыхает на даче, в Подмосковье.
