Воин-Врач V (СИ) - Дмитриев Олег

— Я-то сперва думал — сын его, — рассказывал патриарху морской демон, оживлённо жестикулируя. Но умудряясь как-то не проливать из зажатого в пальцах лафитничка ни капли. — Моргнуть же не успел, махом всё вышло. Только что парни друг с дружкой переговаривались, один вслух, другой на пальцах, и тут — бах!

И тут не оплошал князь руянский, точно под усы себе рюмку намахнул, хрумкнул капустным листком, и продолжил:

— Только что с великим князем сидел рука об руку, а тут через стол тень серая, прыг — и в окно, да вместе с рамой! Я и решил, что родной ему парнишка-то.

— А у нас, княже, чужих-то нету теперь. И раньше редко случалось, чтоб детки без родни да без пригляду оставались, а теперь и вовсе ни единого. При церквах да храмах моих, в лесах да кущах Буривоевых, — отец Иван уважительно кивнул на жевавшего и слушавшего великого волхва, — для сирот да стариков приюты устроены. Поперву-то с князя-батюшки личной казны содержались, а нынче уж и потраченное вернули, да в прибыток вышли. А вроде бы — старые да малые?

— Про ратников резных знаю, как же, — кивнул с улыбкой Крут. — Мои меньши́е только что усы не повыдергнули мне, прознав, куда пойду: «привези, тятя, дружинных Всеславовых! У меня мечника нету, а у Гуньки есть! А мне конника, на лошадке!».

При воспоминании о детях лицо его посветлело.

— Алесь, проследи, чтоб собрали по дружине княжичам. Сколь малы́х-то у тебя, друже? — уточнил Всеслав.

— Трое, — улыбнулся ещё шире Крут. — Старшие два уже с большими, с настоящими играют, а этим пока для науки и деревянные сгодятся. Спасибо за подарок, к нам редко доплывают, по случаю собирал вот им.

— Не на чем, брат, не на чем. Родня же, не чужие люди. А то гляди, выстроишь своих завтра, Леська моя их на бересте намалюет, глядишь, к отъезду и свою дружину деревянную заберёшь у мастеров? Справа-то у нас хоть и не сильно, а разная. Да вон знаков солнечных ваших им на щитах вырежут. Думаю, красиво получится, — предложил великий князь.

— Ловко придумал! А я к тем мастерам, если позволишь, своих пару-тройку пришлю, чтоб умение перенять.

— О чём разговор? Алесь, предупреди Кондрата, чтоб помог родичам.

— Кой пёс его на голубятню-то понёс? — этот вопрос интересовал Всеслава весь день, а узнать довелось только ближе к ночи.

— Да он с малолетства за ними глядеть любил. А как дед с собой брать стал да к делу приставил, сам вызвался водицу да зерно им носить. Пыхтит, бывало, а бадейку тащит. Поставит, передохнёт маленько — и дальше. Настырный, — с нежданной теплотой отозвался Вар. И Немой кивнул согласно.

— Я гляжу, у тебя тут от ма́ла до вели́ка всяк при деле, друже, — задумчиво проговорил Крут. — Яробой вон говорил, один из наших шуганул было мальцов-огольцов от конюшни, так те вмиг ножики повыхватывали, да будто на глазах их чуть не втрое больше стало. Насилу какой-то убогий унял волчат твоих. Но, говорили, на диво быстро. Только промычал что-то да, вроде, щёлкнул — и пусто вокруг, как сквозь землю провалились.

— Ты дай знать своим, чтоб того убогого, наставника Кузьму, не обижали. Он ребятишек справно учит, они в нём души не чают. Давеча один ратник из далёких земель толкнул его по незнанию. Так ребятки всю их дружину в ножи взяли да едва на окрошку не пустили. Хорошо, Кузька вовремя щёлкнуть успел. А то объясняй потом их царю, куда детишки его дружинных заиграли. А там народ горячий, — Всеслав говорил неторопливо, расслабленно. Но что-то в Варовых словах не давало ему покоя. Цеплялось, тревожило, как камешек в сапоге.

— Южане? — с пониманием кивнул Крут.

— Да, из тех примерно краёв, — начал было Чародей, но замолчал вдруг. Да так, что нетопыри аж заозирались в поисках угрозы.

Мальчик полез на голубятню не в первый раз, не из озорства. Он бывал там часто. Поднимался и не с пустыми руками.

— Алесь, после утренних вестей с юга были ли птички? — спросил Всеслав. И голос его был таким, что напряглись за столом уже все.

— Нет, княже, не было с той поры, — растерянно отозвался конный связист.

— А ждём ли?

— Как не ждать, ждём, и с Гнезно, и с Эстер…

— Кто в голубятню отряжен из твоих сегодня? — жёстко перебил его Чародей. — Когда видал его крайний раз?

— Ах ты ж ма-а-ать!… — полная злобы и досады фраза Гната ещё, кажется, звучала над столом, а самого его уже не было.

Вар, оказавшийся откуда-то за спиной, крикнул соколом. Тут же донёсся ответный крик. Со стороны нашей с женой и сыном спальни. Хищная перекличка разлеталась над тёмным подворьем, как сигнал к повышенной боеготовности. До тех пор, пока с еле заметной в темноте голубятни не раздался надрывный крик иволги. Сигнал тревоги.

Глава 13

Змеиное отродье

Иволгин клич подействовал на всех, и наших, и руян, но немного по-разному.

Увидев, как за минуту от силы ощетинились крыши стрелами, а вдоль стен сами собой понаросли богатыри, вроде того, что унёс на руках Всеславова ключника, Яробой очутился за спиной своего князя, с двумя мечами в руках.

На голубятне что-то блеснуло, будто кто искру высек, и запылал факел. Кто-то, невидимый за ярким огнём, передавал знаки.

Отец Иван, удивив сильнее других, поднёс к усам хитро сложенные пальцы, глубоко вдохнул — и выдал такой перелив, что сам Соловей-разбойник наверняка зарыдал бы от резко развившегося комплекса неполноценности. Казалось, от патриархова по́свиста не только посуда со стола поспрыгивает, но того гляди и люди снопами повалятся. А когда изводящий звук стих, в заложенных ушах загудело. Честно конфискованный в Новгороде колокол Полоцкой Софии запел набат.

— Так вот ты каков, святейший владыка, — громче обычного протянул Крут. Уши явно заложило и ему. Одной ладонью он похлопывал по правому, пытаясь, наверное, вернуть нормальный слух, а второй, вскинутой над головой, подавал какие-то свои знаки, на которые с привычным нечитаемым выражением изуродованного лица очень внимательно смотрел Немой.

— Уж каков есть. Так бы ты и на пятый день не спознал меня, Крутка, — криво усмехнулся патриарх. Ставший ещё загадочнее, хотя и до сих пор было вполне достаточно.

— Так, обниматься да байки травить после будем, — повысил голос и Всеслав. — Брат, вели своим из дружинной избы всем вместе выйти да перед тобой строем встать. А то так впотьмах и до беды недалеко.

Будто в ответ на его слова из окон и гульбищ показались какие-то кривые палки с привязанными светильниками. Кое-где висели, чуть подрагивая, по два сразу. За одной из таких «фар-фонарей» великий князь, прищурившись, разглядел бледную, с закушенной губой, Домнину «лебёдушку». А кривая палка оказалась коромыслом. Остальная иллюминация висела на рукоятках мётел и ухватов. На подворье стало, конечно, не как днём, но ли́ца уже различались.

— Безоружным строиться велишь? — без эмоций уточнил Крут. Кажется, без эмоций.

— Мне без разницы. Им, — качнул Всеслав головой в сторону крыш, — тоже. Всем говорю, — голос его загромыхал между ударами колокола на Софии, — Крут Гривенич и люди его — братья мне! Не хватать, не вязать, первыми не лезть! Если, упаси Боги, дурное удумают — на мне вина, мне и ответ держать! Как всегда.

Последнюю фразу, сказанную еле уловимо, услышал только Крут. Смотревший твёрдо на Чародея, который тоже с него глаз не сводил.

— Добро. Верю, — ответил морской кошмар лесному. — Найдём того, кто паскудство такое учинил — отдай мне его. Уж больно задумка твоя с муравьями рыжими запомнилась мне.

— Могу не успеть. Если Гнатовым попадётся — наверняка пожёванным вернут. Или рваным. Или не целиком, — Всеслав смотрел на шагающего быстро к нам Рысь в группе своих, что на ходу раздавал приказы, и воины его по одному растворялись в темноте. Которой, вроде, особо уже и не было.