Кинжал Немезиды (СИ) - Чайка Дмитрий

— Хорошо, — кивнул я. — Подтяни стрелков поближе к воротам. Вдруг эти дурни вылазку захотят сделать, баллисты наши порушить.

— Уже, — преданно оскалился Абарис. — Если пойдут, их сначала камни встретят, а потом пельтасты под фалангу подведут. Царевич Гелен сказал, что конницы в городе нет. Не дураки, подготовились.

Кавалерия у троянцев была довольно многочисленной, но по выучке существенно уступала моей. А потому ее попытки налететь и засыпать стрелами лагерь большого урона нам не наносили. Их отгоняли тут же. К моему удивлению, часть здешней аристократии так и воевала на колесницах. То ли коней подходящих не было, то ли возничие оказались предельно косными людьми, не привыкшими так круто менять свою жизнь. Скорее, все же с лошадьми беда. Не случайно ведь именно мой отец Анхис попал в мифы как заводчик волшебных коней. У нас и правда самые рослые кони в Вилусе были, а отец сейчас активно селекцией занялся, откармливая лучших из них отборным овсом и травами. У нас ведь раньше и нужды в этом не было, под колесницу лошадок готовили. Никому и в голову не приходило залезть на конскую спину, ведь без седла даже у самого крепкого жеребца позвоночник может изогнуться дугой.

Я все еще думал о своем, а Абарис смущенно мялся рядом. Он всегда так поступал, когда хотел спросить что-то, но у него не хватало духу. Выглядело это в его исполнении просто комично. Огромный мужик отчаянно сопел и смущался, как школьник.

— Да говори уже, — не выдержал я.

— Я, государь, — виновато потупился он, — вон чего спросить хотел. Если я жену свою поучу малость, это оскорблением царского рода не посчитают?

— Дозволяю, но только слегка, — милостиво кивнул я, припоминая паскудный нрав свояченицы Лисианассы. — И только когда вконец допечет. Но если хочешь мой совет принять, то бабу бить — последнее дело. Если она тебя не уважает, то после такого только ненавидеть будет. А учитывая, кто ее мамаша, как бы еще и яду тебе не подсыпала от обиды.

— Да? — озадаченно почесал затылок Абарис. — Я как-то раз в нее расписную микенскую чашу бросил, так она целых два дня молчала. Хороший способ, государь, но только дорого очень. Пятнадцать чаш в месяц! Боюсь, не по карману мне спокойная жизнь.

— Закончили, государь! — командир расчета наклонил голову. — Десять шаров легли за стену. Теперь камни?

— Камни, — зевнул я. — Пехоту отрядите, пусть булыжники тащат и подгоняют по весу. Сменяйтесь по очереди. Камни должны лететь без остановки.

Артиллерия моя — классические римские онагры, компактный переносной вариант, развернуть который можно за несколько часов. Но сегодня мы познакомим аборигенов с гравитационной метательной техникой. Увы. Воловьи жилы не дадут мне забросить за стену что-то более-менее ощутимое по весу. Горшки с горючей смесью — да, камень хотя бы в пять-семь кило — уже нет. Все крепости стоят на высоких холмах и на отвесных скалах. Онагр просто не добросит туда тяжелый груз, а вот требушет с противовесом в тонну — легко. Тяговые манганели мы применяем на объектах попроще. Здесь они бесполезны.

Мой новый камнемет бросает пять килограммов на четыреста метров, а больше мне и не нужно. Взявший разгон силикатный кирпич, который летит тебе на голову, в наших условиях — абсолютное оружие. От него нет спасения. А города, построенные из воды, дерьма и ветра (читаем — из самана), таким снарядам на один зуб. Они просто крошат в труху хлипкие стены домов и перекрытия из жердей, обмазанных глиной. Когда вы мечетесь по тесному городку, пытаясь потушить пожары, а на голову вам летят камни, то сидение в осаде превращается из скучного до невозможности занятия в совершеннейший ад. Так-то…

— Вес добавить! — раздалась команда.

— Дня два продержатся, не больше, — прикинул я, увидев, как полетевший чуть ниже задуманного камень выбил кирпичный фонтан из городской стены.

— Один, — веско уронил Абарис.

— Если они завтра до заката вылезут, — повернулся я к нему, — то обещаю, что тобой не только я, но и собственная жена восхищаться начнет. Да так, что будет перед такими же тупыми кури… э-э-э… знатными дамами хвастаться.

— Быть того не может! — преданно выпучился Абарис.

— Точно тебе говорю, — заговорщицки шепнул я. — Лисианасса будет заглядывать тебе в глаза и каждые пять минут блеять: да, мой господин, как прикажет мой господин. Конница их с рассветом подойдет. Отгоните их без меня, ладно? Устал что-то, пойду подремлю немного…

— А ну, бездельники! — заревел Абарис, покрывая целые гектары мощью своего баса. — Тащите сюда камни. И чтобы каждый в два моих кулака был, не меньше! Не ваших кулака! Моих! Кто меньше десяти принесет, тот у меня в Каркар служить поедет! Никаких вам скачек, никаких плясок и никаких шлюх! Будете там с козами миловаться! Вы что, еще здесь? А ну, бегом! Устремились, песьи дети!

Камней в нашей местности полно, и Абарис справился. Видимо, пара огненных шаров в час и булыжники, падающие на головы каждые десять-пятнадцать минут, довели людей в Трое до ручки. Потому-то к концу следующего дня ворота города со скрипом распахнулись, и оттуда повалила пехота, которая была тут же встречена конными лучниками. Троянцы падали, но шли вперед, укрываясь щитами. Их выходило все больше и больше, и вскоре ответный шквал стрел стал таков, что моя конница отошла. Их ведь совсем мало здесь, Кипр и Угарит тоже кому-то охранять нужно.

Троянцы валили с горы, распаляя себя грозными воплями. Странно. Координация родов войск у них примерно на уровне океанского дна, а это значит, что получить поддержку кавалерии им будет сложно. Та действовала сама по себе, пытаясь изводить нас наскоками, причем исключительно на рассвете. Такие вот коварные и непредсказуемые хитрецы здесь живут. А еще троянская конница держалась вдалеке от города, пытаясь не пустить нас вглубь страны. Они еще не поняли, что мы снабжаемся с моря, а не так, как всегда.

Я смотрю на строящееся войско и удивляюсь. Понять не могу, на что они рассчитывают? Да, их невероятно много. Непонятно, как они там вообще поместились. Из крепости вышло тысяч пять разномастно вооруженного сброда. Большинство из них одето в одну лишь набедренную повязку, имеет лук или копье и щит. Только у некоторых есть шлем, а бронзовый доспех и вовсе у единиц. Судя по всему, здесь не только троянская знать со своими отрядами, но и наемники из Мисии, Сехи и Миры, и фракийцы из-за Пролива. Более чем достаточно, чтобы держать осаду, но недостаточно совершенно, чтобы лоб в лоб столкнуться с неполным, но хорошо обученным легионом.

— Дым, государь! — ткнул рукой Абарис.

— И что? — не понял я. — Там уже второй день дым. Пожары же начались.

— Рывками дым идет, — покачал он головой. — Сигнал это. Конница скоро подойдет.

— Значит, они все-таки небезнадежны, — хмыкнул я. — Сколько у них? Пять сотен?

— Около того, — кивнул легат. — Всех пастухов на коней посадили. Но ни седел, ни стремян у них нет. Это только у знати. Правда, пастухи из лука хорошо бьют, ничего плохого про них не скажу.

— Решили нас из лагеря выманить, боем связать и в спину ударить, — задумался я. — Толково придумано. А мы их обманем и из-за стен не выйдем. Что я им, Агаменон, при наличии таких укреплений в чистом поле сражения устраивать? У меня всего две турмы всадников и три с половиной тысячи пехоты. Нашли дурака. Конницу вернуть в лагерь! Лошадей укрыть!

Походный лагерь легиона — это наспех выкопанный ров, вал и не слишком аккуратный частокол с двумя щелястыми башнями, нужными для наблюдения. Колья стены стоят редко, а промежутки между ними густо заплетены ветками. Вместо домов здесь палатки из телячьей кожи, пропитанной маслом. И вроде бы невелико препятствие, а поди еще возьми. Какая-никакая, а самая настоящая крепость, ворота и бревна для которой были подготовлены за зиму архонтом Милаванды. Надо было видеть перекошенные лица троянцев, когда у них на глазах за несколько дней вырос целый городок, почти такой же по размеру, как сама Троя. Впрочем, они рассчитывали на длительную осаду с нашей стороны, а потому на серьезную вылазку так и не сподобились. Наша же кавалерия работала по принципу монголов: лошадка идет вдоль стены неспешным шагом, а всадник реагирует на каждое движение, выпуская туда стрелу. Уже к обеду первого дня поголовье любителей потрясти гениталиями сократилось до краснокнижного уровня, и на стене воцарилась благостная пустота.