Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей
— Ладно, нам пора заканчивать. Шарль, ты только взгляни на этого бедного юношу. Он совсем побледнел, хватит нам его третировать. Но может быть известие о том, что за свои «сбитые в бою» он получит премию в полном объёме, немного поднимет его настроение? Тем более что премия сразу за оба-два сбитых! — и подполковник Луна начинает демонстративно застёгивать свою планшетку, явно собираясь покинуть штаб, а я тихо охреневаю.
Это как… как это «за оба-два»? Да я же там вчера кучу самолётов на землю уронил! И что? Всё это бла-бла-бла о героизме было всего лишь «дымовой завесой» для того чтоб так вот меня «бортануть»? Ну блин, вы даёте… Это уже ни в какие ворота не лезет! Да нафиг мне такие ваши «кривые подсчёты»! Так нагло даже в Одессе не кидают! Видимо заметив моё возмущение подполковник Луна удивлённо вскидывает брови:
— А что не так-то, Команданте? Чему ты так удивляешься? Сам же только что доложил, что первого «Бреге-19» ты сбил, второй и третий сами столкнулись. Что там дальше произошло вообще непонятно. Возможно это вообще самопроизвольный подрыв боеприпасов произошёл, так тоже бывает. Ну и «Ньюпорт» записали на твой счёт, его тоже нашли. Так что посчитали поверив тебе на слово, даже без подтверждения. Цени это! — пока я хватаю ртом воздух и багровею от возмущения, первым реагирует Сен-Жак:
— Сеньор Командующий! Как начальник штаба эскадрильи я выражаю самый решительный протест! Да будет вам известно, что по всем писаным и неписаным законам воздушного боя, все сбитые и упавшие на землю самолёты противника записываются на счёт участников боя. Не важно, как или каким образом они сбиты! В данном случае упало двенадцать самолётов врага, а участник с нашей стороны был только один! Так что все эти самолёты противника должны быть в установленном порядке обязательно записаны только на счёт Команданте Мишеля Лапина! Я это подчёркиваю, ВСЕ! — бросаю благодарный взгляд в сторону моего заместителя и тоже вскакиваю со стула, но рот раскрыть не успеваю.
— Команданте Лапин, сидеть! Молчать! А то я уже наслышан о твоей вольности. Сейчас вот брякнешь, что-нибудь этакое сгоряча и, мне придётся отдать тебя под трибунал за неуважение старшего по званию! — от грозного окрика мы с Шарлем непроизвольно замираем, а подполковник Луна, насладившись нашим ошарашенным видом вдруг начинает заливисто и громогласно хохотать:
— Ох, и видели бы вы сейчас свои лица! Ну, ладно, Команданте молодой и ему простительно. Но ты-то, капитан! Ты же тоже купился на мой розыгрыш! Да неужели ты на самом деле мог подумать, что я стал бы обманывать этого наивного юношу? Да у него такие адвокаты, что по миру пустят любого, кто на это отважится. В договоре чётко прописано «учёту подлежат все самолёты лежащие на земле Испании»… Я что, враг себе это оспаривать? Но вот как-то проучить этого наглеца хочу и мечтаю об этом уже давно, вот прямо ещё со вчерашнего утра этого желать начал. Но как это сделать? Больных и раненых бить нельзя. Вот и придумал! — Мартин Луна явно наслаждается нашим охреневшим видом и продолжает:
— Сеньор Команданте, вы получите все причитающиеся вам выплаты до последнего цента. Прошу простить мне этот маленький и невинный розыгрыш! — и уже с серьёзным лицом продолжает:
— Но я не зря сказал вам сеньоры, что вчера полдня провёл в мэрии. Скандал с твоей «хулиганской посадкой» мне замять всё-таки удалось, но вот убытки от вчерашних лесных пожаров департаменту лесного хозяйства возместить придётся. Да ты хоть немного представляешь себе, сколько всего дубовых рощ по твоей милости, вчера дотла выгорело от упавших на землю самолётов? Но думаю, что твоей премии «за сбитые» для покрытия этого ущерба вполне достаточно. Так что тебе беспокоиться не о чем! — уныло вздыхаю и горестно киваю.
Да, вчера горело внизу прямо скажу шикарно. Сам видел. Хорошо ещё что хоть дожди прошли накануне, а то бы вообще вовек не рассчитался. К моему удивлению теперь уже хохочут оба моих визави. Весело им, блин!
— Мишель, да ты вообще хоть что-нибудь о военных репарациях и компенсациях слышал? — вот блин, а я-то каким тут боком?
— Причём тут это? Мне что и репарации какие-то предъявляют? А компенсация за что и кому? «Простите, часовню, тоже я развалил?»© — не… вот что-то совсем хреново мне сейчас стало и голова практически вообще уже ничего не соображает, видимо переутомился и пора отдохнуть.
Но Командующий что-то совсем не торопится меня отпускать и сообщает, что пленные лётчики подтвердили мои самые худшие предположения и целью атаки действительно являлись наши аэродромы. А затем, видимо решив меня добить окончательно объявляет, что завтра в Бильбао приезжает Президент Агирре и с ним свора иностранных корреспондентов. Мне необходимо тщательно подготовиться и дать этим журналистам большое и подробное интервью, рассказав об идее создания и планах на будущее моей эскадрильи. Меня это сообщение так «резко взбодрило», что на некоторое время даже о своей «немощности» позабыл. Да вы там что, совсем уже охренели? А своей головой подумать вам не судьба?
— Сеньор Командующий! Никакого интервью не будет. Даже и не мечтайте! Во-первых, я болею и мой внешний вид вызывает даже не сочувствие, а скорее уж соболезнование. Во-вторых, ладно Агирре, он политик и нихрена не соображает в военном деле, для него на первом месте самопиар в средствах массовой информации, а всё остальное уже вторично. Но вы-то ВОЕННЫЙ! Вы что, сами не видите, что из вашего главного штаба «течёт» так, что даже Нервьон позавидует? Или вы только делаете умный вид на публику, но совсем не понимаете, откуда враг мог узнать о моём аэродроме и то, что тут сегодня стоят по сути совершенно беззащитные самолёты? Так я вам скажу прямо и без обиняков, у вас там «в главном штабе» сборище хвастливых болтунов и предателей! И нечего морщится! Мы закрыли стоянку наших самолётов маскировочными сетями со всех сторон так, что б ни одна любопытная сволочь даже одним глазком не смогла у нас увидеть ничего лишнего. А вы хотите притащить сюда целую толпу журналистов, чтобы они всё тут разнюхали, увидели и сфотографировали? Да вы хоть сами-то понимаете, что останется от вашего «Бискайского авиакрыла», если санхурходисты уже завтра начнут устанавливать на свои «Ньюпорты» такие же пушки, что стоят у нас? Да, они уже догадываются о них благодаря вашим болтунам. Но догадываться и даже знать, это ещё не совсем то, чтоб увидеть своими глазами! Хочу вам напомнить, что моя эскадрилья — это «Частная Военная Компания»! И это я решаю, кому и что могу тут показывать. В этом деле «мне Царь не указка!»© Внимательно читайте наш Договор. Вам так важно это интервью? Но так и прекрасно! Везите журналистов на свой аэродром, показывайте свои самолёты. Даже можете взять с собой капитана Сен-Жака, он «Корсар», в курсе произошедшего и к тому же француз, ему поверят. Вот пусть и расскажет о бое. И настоятельно советую вам не говорить о том, что лётчик был всего один, лучше вообще сказать об этом обтекаемо, мол «встретили силами эскадрильи Корсар». Это недалеко от правды. Можете даже упомянуть мой позывной и сообщить что я сейчас ранен и нахожусь на излечении во Франции. Думаю что этому поверят. НО! Чтоб даже слова не прозвучало о том, что пилотом был русский доброволец, а тем более — советский. Иначе меня уже на следующий день после выхода интервью «эвакуируют на родину», в следствие чего эскадрилья «Корсары» согласно нашего договора тут же будет расформирована, ни одного опытного пилота вы не получите, а сами самолёты сожжёте в самых ближайших боях. Так как к этому оружию нужен особый подход и особые лётчики. А у вас их, при всём моём уважении, сегодня нет и без меня не появятся! — вот чёрт, совсем обессилил и «медузой» растекаюсь по стулу, но собираю последние силы и сквозь зубы бормочу:
— Шарль! Приказ по эскадрильи: — Посторонних на аэродром не пропускать ни в коем случае! Полезут внаглую, открывать огонь на поражение. Отвечаешь лично! — ухмыляюсь и добавляю: — Мне дали «парабеллум», я стану отстреливаться!
На мой спич комментариев не последовало. Шарль Сен-Жак так вообще всё время мне одобрительно кивал и чуть ли не аплодировал. Да и сеньор Командующий далеко не дурак и мою правоту понимает. Надеюсь, что и разделяет. А вот как он завтра будет выкручиваться, так это его проблемы. Ну, а не сможет извернуться, так я ему все ближайшие перспективы обрисовал. Я же их ничуть не преувеличиваю, так это ещё и «лайт-версия». Всё, вот прямо сейчас отключусь! Мои собеседники видимо тоже понимают, что мне уже не до разговоров и пора отдыхать. Подполковник Луна тепло со мной прощается и напоследок осторожно пожимает руку. Желает скорейшего выздоровления и отбывает к себе. Шарль провожает меня до кровати, помогает раздеться, укладывает и заботливо укрывает одеялом. Я — болею. И пусть всё остальное идёт лесом!
