Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

Еще как раз за пару месяцев до описываемых событий я подписал документы на выделение денег для устройства отдельного музея телеграфа в Суворовске. Благо экспонатов для него имелось в достатке и сильно грабить Санкт-Петербургский политехнический музей не пришлось.

В Москве готовили к открытию в следующем году музей, посвященный истории Русской Императорской Армии. Тоже огромная получалась экспозиция, рассказывающая историю начиная с древности и до наших дней. Оружие, форма, предметы снаряжения… Отдельная большая экспозиция, посвященная трофейным знаменам, захваченным у разных стран. Французские, английские, турецкие, шведские, прусские и австрийские, про прочую европейскую мелочь даже говорить нечего. Отдельно знамена, потерянные русской армией и впоследствии возвращенные домой «из плена».

Для меня вообще стало большой неожиданностью то, что такие трофеи до сих пор никто не догадался выставлять на публике. Ведь это свидетельства наших побед, живое напоминание врагам о силе русского оружия. В такие музеи нужно детей водить для формирования у них правильного мироощущения, почему об этом никто раньше не подумал — настоящая загадка!

В Царьград был перемещен императорский военно-морской музей. Изначально я думал про Севастополь, однако с отъездом на новое место штаба флота со всеми тыловыми службами, которые в находящемся теперь далеко от потенциальных ТВД городе вроде как и не были особо нужны, он стремительно превращался в достаточно небольшой курортный центр. Типа той же Ялты или Феодосии. И в таком месте ставить главный военно-морской музей? Кто его там будет посещать? Оставили в Севастополе только один из старых линейных кораблей и старичка «Шереметева», который в свое время ходил под вымпелом флагмана Черноморского флота. Ну и глобально мы старались во возможности не утилизировать старые боевые корабли, особенно те, что успели поучаствовать в боевых действиях, а ставить их на вечный прикол по многочисленным морским городам империи — благо таких имелось не мало — чтобы опять же молодое поколение воспитывать в нужном ключе и городскую среду обогащать.

А вообще различных идей было великое множество. Например, Палеонтологический музей, под него я думал отдать одну из ячеек музейного квартала в столице, но пока просто не хватало экспонатов. Все же интерес к древним костям у ученых и простых обывателей еще только просыпался и большинство находок еще только предстояло откопать.

Музеи восковых фигур, музей металлургии в Нижнем Тагиле, музей шахмат в Пожарском… При поддержке государства и правильной пропаганде интересоваться историей и сохранять ее для потомков стало модно, начали появляться частные галереи, собрания диковинок, хранимые столетиями в старых дворянских родах, открывались для публичного показа.

С уверенностью можно сказать, что Российская империя как государство наконец преодолело две нижние ступени пирамиды Маслоу — потребность в безопасности и потребность в удовлетворении естественных нужд — и перешла к потребности в духовном развитии. Я лично это только приветствовал.

Глава 9

— Здравствуй, Василий Александрович, примешь гостя нежданного? — Хоть визит к министру юстиции домой и вышел изрядно спонтанным, вариант при котором Шереметев мог бы меня не пустить к себе в обитель, я конечно же всерьез не рассматривал. Все же при самодержавии живем, а не при какой-нибудь республике, прости Господи.

— Ну что вы такое говорите, Николай Павлович! — Хозяин дома был старше меня всего на год, однако, выглядел заметно хуже. Все же отказ от табака и алкоголя вместе с регулярными физическими нагрузками и лучшей в мире на данный момент медициной позволяют более-менее прилично себя чувствовать даже тогда, когда тебе уже под шестьдесят. Шереметев же от природы был невысоким и склонным к полноте мужчиной, из-за чего в свои пятьдесят девять жестоко страдал от отдышки и вообще был слаб здоровьем. — Как я могу отказать такому гостю⁈ Проходите, я сейчас кликну чтобы стол накрыли…

— Не нужно стола, я к вам, Василий Александрович, не на долго и по делу. Конфиденциальному, можно сказать. Мы можем переговорить тет-а-тет, чтобы нам никто не помешал? — Я сбросил пальто подскочившему лакею на руки, а пара охранников, без которых я не появлялся нигде остались стоять в прихожей, внимательно разглядывая внутреннее убранство дома.

В Николаеве, где практически не было случайных жителей, и даже прислуга нижнего ранга получала специальное разрешение на проживание в столице, я чувствовал себя в гораздо большей безопасности нежели ранее в Санкт-Петербурге. Может это просто выверты подсознания, в конце концов полноценным закрытым городом столица все же не была, здесь и иностранные гости бывали и командировочные со всей империи отирались, да и крестьяне окрестные ежедневно свежие продукты питания привозили — а может дело было в том, что с Питером у меня связаны не самые лучшие воспоминания, — однако на берегу Черного моря мне даже дышалось легче. Как в физическом, так и психологическом плане. Я как будто скинул тяжелый-тяжелый рюкзак и, прихватив только самые необходимые вещи, двинул дальше налегке. Интересный выверт сознания.

— Конечно-конечно, — засуетился Шереметев, — давайте пройдем в мой кабинет, там нам никто не помешает.

Мы, не торопясь, поднялись на второй этаж дома, где в конце короткого коридора находилось святая-святых министра юстиции империи. Говорят, по рабочему месту человека можно довольно точно охарактеризовать и его владельца. В таком случае Шереметев был явным аккуратистом: массивный стеллаж вдоль стены, заставленный большим количеством аккуратно подписанных папок с бумагами, большой стол, на котором каждый документ явно находился на своем месте. Чистота и порядок.

Я, не чинясь, сел на место для посетителей, а вот Шереметеву было явно не комфортно садиться на место во главе стола. Такие ситуации в империи были крайне редки, никогда начальник даже в случае острой необходимости не пойдет к подчиненному. Обязательно вызовет к себе. А если нужно было переговорить людям одинакового статуса, то это обычно делалось на «нейтральной территории», дабы не умалить достоинство ни одной из сторон. Местничество самое натуральное. Цветовая дифференциация штанов только в иной форме проявления.

Мне, конечно же, такие условности были до лампочки, я просто махнул рукой министру чтобы он садился за стол и не суетился. Шереметев сел и принял позу внимательного слушателя. Такую вроде бы и без подобострастия — потому что я этого не люблю, — но и не допускающую двойных трактований.

— Что у нас по ответам из земств? Готовы взять на себя еще и эту обязанность? — Я внимательно смотрел на лицо министра, на котором едва заметно проявилось удивление от озвученного вопроса. Учитывая то, что вопрос готовящейся судебной реформы обсуждался всего две недели назад на заседании Госсовета, и вряд ли за прошедшие дни могло что-то кардинально измениться.

У нас намечался очередной «эксперимент», связанный с передачей большей ответственности за жизнь в провинции на органы местного самоуправления. Идея была в том, наконец довести до естественного финала судебную реформу, начатую еще до, дай Бог памяти, Царьградской войны. Уже тогда предполагалось ввести выборность судей для мировых судов, занимающихся гражданскими и хозяйственными делами. На практике в тот момент, однако, оказалось, что… Выбирать просто некого. Потенциальных судей, проходящих по всем цензам — возрастному, образовательному, профессиональному — имелось примерно две штуки на три вакансии. Ну и какие выборы тут вообще могут быть в подобной ситуации, это уже не выборы получаются, а сплошное перекладывание с больной головы на здоровую. Типа «ответственность» за выбранного судью как бы будет лежать на избирателях, но реально никакого выбора они не получат. Нехорошо так попахивает ситуация, короче говоря, поэтому все эти годы судей не избирали прямым голосованием, а просто назначали в земствах — по согласованию с министерством юстиции, естественно — из того, что имелось под рукой.