Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж

Святославль.

Руслан встретил соседа по старой родительской квартире. Тот сам остановил Руслана и с любопытством стал расспрашивать, куда делась его мать и что за люди появились в их квартире?

Из его сбивчивого рассказа Руслан понял, что там совсем не Левичев с семьёй теперь собирается жить.

Блин! Он всё-таки обменялся на Брянск⁈ — в ужасе подумал Руслан.

Когда Шанцев с решительным видом куда-то поспешил, узнав об этих планах Левичева, Руслан решил, что теперь ни черта у Левичева из этой его затеи не выйдет! Шанцев ему не позволит из города уехать. А оно вон как получилось!..

Значит, Шанцев ему условием обмена выставил возврат мне машины, — догадался Руслан. — Поэтому Левичев и сахара насыпал в бензобак, потому что ему очень не хотелось машину отдавать. Но Шанцев ему выбора не оставил… А в квартире-то теперь будут жить совсем другие люди, оказывается! Надо срочно забирать оттуда яйцо!.. Они не виноваты, что Левичев такая сволочь.

Только бы замки не успели сменить! — думал он.

Три книги Алексея Яковлевича «Долги наши» обошлись мне меньше трёх рублей. Поблагодарив девчонок от души, поехал на завод «Полёт». Времени до встречи с Сатчаном у директора оставалось ещё больше часа. Взял ключ от музея и решил там переждать, заодно ознакомиться с творчеством такого заслуженного драматурга.

Начал читать и зачитался первой же повестью «Вера, Надежда, Любовь». Опомнился только тогда, когда в музей заглянул Сатчан. Ему охранники с проходной сказали, что я тут.

Пошли вместе к директору.

— Думаешь, они возьмутся? — спросил я.

— Куда они денутся, — отмахнулся тот. — С этого года я здесь куратор…

— Отлично, — успокоился я.

Директор завода Родионов внимательно рассматривал наши эскизы и схемы.

— Хотелось бы грамотно всё сделать, для детей все-таки, безопасность важна, а не только развлечения, — объяснял я. — Нужно будет два таких комплекса. Можно сначала сделать один городок, обкатать его за пару-тройку летних месяцев. А потом сделать второй, уже с учётом всех замечаний.

— Сколько это может стоить? — спросил Сатчан.

— Ну, разработку оформим как научно-исследовательскую работу, — сразу прикинул директор. — У нас свой детский сад, пионерский лагерь… И в новом доме отдыха в Городне неплохо будет тоже такую площадку сделать…

Мы с Сатчаном переглянулись. А директор-то быстро соображает, ухватился за идею сразу, вон, глаза как горят и руки потирает…

— Поставим вам опытный образец, потом ещё один, — рассуждал директор. — А потом и себе сделаем.

— Угу. С учётом всех замечаний, — добавил, хитро прищурившись, Сатчан. — Вы давайте сразу хорошо делайте!

— Ишь чего удумали, опыты на нас ставить! — рассмеялся я. — А вообще, конечно, дорабатывать проект по любому придётся. Всего сразу предусмотреть невозможно. Тут двух опытных образцов может и не хватить.

— Эх, поздно вы пришли! Конец мая уже, — ответил нам Родионов. — У меня первая смена в пионерлагере вот-вот начнётся. Им сейчас как раз бы такой игровой городок!

— Действительно, — поддержал его Сатчан. — Где ты раньше был?

— А раньше дети маленькие были, — развёл я руками.

— Ладно, подождите, — остановил нас директор и нажал на селектор. — Ольга Викторовна, Прокофьева найдите, пожалуйста, срочно.

— Это главный инженер, — объяснил мне Сатчан.

Тот появился только минут через пятнадцать. Мы успели чаю попить с печеньем.

— Вызывали, Михал Терентич? — с волнением на лице заглянул в кабинет Прокофьев, и, увидев нас, сразу расслабился.

Я уже был знаком с ним, он помогал мне пропуск на завод сделать.

— Вот, Ильич, глянь, что товарищи придумали, — подвинул к нему директор наши схемы и эскизы. — Долго это делать? Пять комплектов, как минимум, надо будет. Я, вообще-то, и себе во двор такой поставил бы… У меня внуки! — ответил он на наши удивлённые взгляды.

— Тут сначала ТЗ надо сделать, чтоб уж всё по уму, — пожал плечами Прокофьев. — Расчёты, чертежи…

— Сколько тебе надо времени? — спросил его директор. — У нас смена в пионерлагере через неделю начинается. А надо ещё пробный образец хоть сколько-то подербанить.

— За неделю не успеем, Михаил Терентич! — воскликнул он.

— А вы постарайтесь, — настойчиво произнёс Родионов. — А то у нас и третья смена городка не увидит.

— Будем частями документацию оформлять и пробные образцы делать, — решил главный инженер, сгребая наши схемы и зарисовки со стола.

— Во! Можно и так, — одобрительно воскликнул директор. — Значит, адрес нужен для обкатки первого образца, — повернулся он к нам с Сатчаном, и я быстренько продиктовал свой.

Я ещё и телефон свой Прокофьеву оставил на всякий случай. Прощались мы все довольные друг другом с надеждой скоро увидеться. Пока с детской площадкой все развивается даже лучше, чем я рассчитывал. На «ура!» зашла идея. Все-таки двадцать первый век далеко вперед ушел по части организации развлечений для детворы во дворе. Для СССР это выглядит очень уж по-передовому и впечатление производит сногсшибательное.

С «Полёта» поехал домой. Ирина Леонидовна сообщила, что звонил Иван Николаев из Святославля, будет ещё раз звонить. Успел перекусить немного, как раздался стук в дверь. Это оказался Яков Данченко с восьмого этажа.

— Не разбудил никого? — обеспокоенно спросил он. — Я по поводу твоей пьесы, Павел…

Глава 11

Москва. Квартира Ивлевых.

— Нет, нет, всё нормально, — ответил я, — дети уже встали. Ну и что там с пьесой? Не подошла?

— Нет, я с хорошими новостями, — сразу заулыбался Яков, залез в портфель, который у него был с собой, и достал оттуда бутыль явно какого-то импортного алкоголя. — Это подарок от Боянова.

— Так, — обрадовался я и пригласил его пройти на кухню. — Эх, за рулём ещё сегодня, — поспешно произнес, поскольку пить сегодня не планировал в любом случае. — Так что за новости?

— Пьеса утверждена в репертуаре следующего сезона, — выдал он с горящими глазами.

— Действительно, отличная новость. Но я в этом всем ни ухом, ни рылом. Что и как теперь будет происходить?

— Начнём репетировать. Это месяца два-три займёт… Ну и в августе-сентябре — премьера!

— Ух! У меня прямо мурашки по коже сразу пошли от предвкушения, — признался я.

— Понимаю тебя. Всё отлично будет! — уверил он меня. — У вас что нового?

— Да у нас всё по-старому, — ответил я. — Кстати, а как у вас продвигается с усыновлением?

— В четверг комиссия, — ответил Яков. — Документы мы все собрали, отнесли. Ждём…

Он как-то тяжело вздохнул и мне показалось, что он чем-то встревожен. Но лезть в душу не стал. Захочет, сам расскажет.

Тут зазвонил телефон, межгород. Яков сразу попрощался и ушёл, а я схватил трубку. Это оказался Иван Николаев. Мне показалось по голосу, что он нетрезв. Ну и что у него случилось такого? Надеюсь, новости хорошие, как у меня самого.

— Здравствуй, дружище! — ответил я на его многословное и слегка путаное приветствие.

— Пашка! Можешь меня поздравить! — радостно воскликнул тот. — Мне старшего лейтенанта дали!

— О, Ваня, поздравляю, — искренне обрадовался я. — Наконец-то!

— Шанцев добился, наконец, — пояснил Иван. — Спасибо вам обоим…

— Рад за тебя, Вань! Ещё раз поздравляю!

Мы попрощались. Представил, сколько ему беготни сейчас предстоит. Всем причастным надо сообщить, на работе проставиться… Но это всё приятные хлопоты.

Две хорошие новости почти одновременно. И за себя рад, что не напрасно пьесу писал, и за Ивана. Неужели несколько месяцев пролетят, и я буду сидеть в зале театра, на сцене которого будут ставить мою пьесу? Что мне там нужно будет делать — вставать и кланяться зрителям? Или вообще тихонько просижу до конца и уйду, как обычный зритель? Не такая и плохая идея, кстати, если мое творчество вдруг народу не зайдет… Первая написанная пьеса все же, а публика самая что ни на есть взыскательная, московская…