Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ) - Винтеркей Серж

Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 1

Москва.

Добрались до Москвы без приключений. Только приехали, Родька сразу домой побежал и вскоре они вышли к нам вместе с Гришей, помогли разгрузиться.

Галия их не отпустила, усадила с нами за стол, чему Родька был несказанно рад. Присутствие отца где-то рядом, само по себе, уже делало пацана счастливым. Он в машине насиделся и усидеть с нами ещё и за столом было выше его сил. Они с Аришкой отправились с кухни обследовать соседние комнаты, играя в приключения. А мы получили небольшую передышку, пока Аришку чем-то заняли.

– Родион, ты только не разрешай ей ничего трогать там, ладно? – попросил я, переживая за телевизор.

Малой через несколько дней два года, это такая непоседа! Всё-то ей надо, открыла дверь в машине прямо на ходу! Хорошо бабушка быстро захлопнула, обошлось без последствий. Если не считать за последствия вопли на всю машину обиженного ребёнка, получившего по рукам.

***

Москва. Квартира генерала КГБ в отставке Гуськова.

Максим Валерьянович, хоть и был уже в отставке, но, понятное дело, об интересах государства пекся по-прежнему. Он охотно пригласил к себе старого знакомого из ЦК КПСС, понимая, что такой человек просто так о срочной встрече просить не будет. Тем более, что, как и любой нормальный пенсионер, Максим Валерьянович располагал и свободным временем, и большим желанием побыть ещё полезным Родине. Как же скучно после полной напряжения работы в Комитете… Поэтому он пригласил Владимира Лазоревича к себе домой в тот же день.

Супруге не надо было ничего объяснять, достаточно было сказать, что вечером будет человек из ЦК. И весь дом старого генерала как будто ожил, наполнился движением и суетой с важным и глубоким смыслом. В уютном кабинете освободили от книг второе кресло, работница выбила лишний раз половики и везде пропылесосила, а пожилая генеральша собственноручно напекла творожного печенья.

Генерал достал из своих закромов бутылочку французского коньяка. Ясное дело, не последнюю…

Когда появился Межуев, всё было давно готово и генерал, представив супругу, пригласил гостя пройти в свой кабинет. Друзьями они не были, скорее шапочными знакомыми, встречающимися раз в несколько лет, иногда и вовсе случайно, поэтому общались на «вы».

– Максим Валерьянович, боюсь показаться параноиком, – начал Владимир Лазоревич, берясь за предложенный генералом бокал коньяка, – но ещё вы сами мне когда-то говорили, что своим чувствам надо доверять.

– Рассказывайте, – кивнул генерал, изобразив заинтересованное внимание на лице.

Межуев достал доклад Ивлева и протянул его генералу. Пока тот просматривал его, рассказал о своём личном впечатлении и о мнении академика, с которым вчера встречался. Генерал добавил коньяка им в рюмки и подвинул ближе к гостю бутерброды с балыком и импортным сервелатом. Тот, голодный после службы, с благодарностью принялся за угощение.

– Понимаете, Максим Валерьяныч, уж больно всё красиво и грамотно. Мне этот доклад на следующей неделе в Политбюро отправлять, для принятия решений на высшем уровне. Есть и другие доклады на эту же тему, но там все совсем не так красиво и грамотно, их стыдно туда предъявлять. Но после того, что мне целый академик сказал, заметьте, при этом, один из самых лучших отечественных специалистов в экономике, сижу и второй день голову ломаю, что мне делать? Не привёл ли я собственноручно засланного казачка прямо в Кремль? Не липа ли это, направленная на то, чтобы свернуть советское государство с верного пути?

– Так-так… – задумчиво проговорил генерал. – В моё время, на Западе ушлые ребята работали, так не прокололись бы. Но времена меняются, теперича не то, что давеча, – горько усмехнулся он. – Это может быть очень серьёзно, и вы правильно, скажу я вам, беспокоитесь, у вас должность такая, что нужно думать о государственной безопасности. Надо проверить этого паренька. Бережёного бог бережёт. Оставьте мне этот доклад. Я завтра же покажу его, кому надо.

– Очень буду вам признателен, – поднялся было Межуев, но супруга генерала принесла на подносе чай и блюдо с домашним печеньем и он сел обратно, правда, сперва придержав ей дверь, когда она уходила. – И ещё попрошу вас, если получится, поскорее определиться, что мне со всем этим делать? Доклад в Политбюро, – напомнил он. – В понедельник мне надо уже или получить добро на передачу доклада в Политбюро, или начать пытаться сделать хоть что-то пристойное из других докладов…

– В понедельник, значит, – задумчиво повторил генерал. – Будет вам в понедельник или-или, не переживайте.

***

Гриша, уходя, обещал нас завтра проводить. Когда счастливый Родька, набегавшись и наигравшись с Аришкой, собрался идти с отцом домой спать, малая показала на свои сандалики и потребовала обуть её, собираясь идти с Гончаровыми. Растерянный Григорий попытался объяснить малой, что она остаётся, но та устроила скандал. Бабушка взяла её на руки, Гончаровы быстренько смотались, а мы потом ещё минут двадцать успокаивали обиженного ребёнка. Шутками-прибаутками, попытками переключить внимание. В конце концов, положили её в кроватку и включили телевизор. Аришка сразу успокоилась и завороженно разглядывала мелькающие кадры не очень хорошего качества, пока не уснула.

– Переутомилась, слишком много впечатлений, – выключил я телевизор, и мы все расползлись по кроватям. День получился очень длинный.

***

Максим Валерьянович с самого утра вошёл в приемную руководителя первого главного управления КГБ. Уходил в отставку он с должности зампреда именно этого управления, да параллельно курировал электронную разведку. Генерал Васильев охотно принял своего бывшего зама, по первому звонку.

– Садись, Максим Валерьянович, сейчас нам Петр чайку соорудит. Как дела-то на пенсии? – спросил он.

Гуськов отметил, что Васильев сильно сдал за последние два года, что не виделись. И морщин прибавилось, и мешки под глазами совсем большие стали. Да уж, работы тут по горло… А уж ответственность…

– Скучно, Петр Семенович, так что не стоит спешить с этим…

– Тьфу-тьфу, не буду спешить!

Посидели, попили чаю. Васильев не торопил, но Гуськов знал, что злоупотреблять его хорошим отношением не стоит. Чай, не в ресторане после работы сидят… Достал доклад, положил на стол между ними, и начал излагать вопрос, по которому пришел.

Петр Семенович выслушал, потом доклад полистал. Ивлев… странно, но ему казалось, что он недавно слышал эту фамилию. Васильев не был кадровым чекистом, пришел в КГБ семь лет назад с должности инструктора международного отдела ЦК КПСС. Ему оставалось только завидовать профессиональной памяти своих подчиненных, которые работали в Комитете с самого начала своей карьеры. Сам он лица еще неплохо запоминал, а вот фамилии и имена… с этим все было очень плохо.

Пообещав Гуськову оперативно разобраться и сообщить ему о результатах, чтобы тот мог дать ответ Межуеву, он, проводив заслуженного пенсионера до двери, тут же вызвал к себе начальника «Управления К», полковника Синицина. Положил перед ним на стол доклад со словами:

– Вот, Денис Олегович, приходил только что Гуськов, подозревает в шпионаже сотрудника Верховного Совета. Некто Ивлев… Почему мне кажется знакомой эта фамилия?

– Павел Тарасович Ивлев? – тут же уточнил Синицин.

– Верно! – удивленно подтвердил генерал.

– Так это же тот самый пацан, что помог нам выявить агентов ФБР. Дело американской компартии? На личном контроле Политбюро… Суслов же еще возмущался, пока все факты на стол генеральному секретарю не положили…

– Ох ты ж! Тот самый Ивлев, значит! – Васильев сам теперь удивлялся, как именно эта фамилия могла вылететь у него из головы. Начатое расследование по факту заявления советского комсомольца проводилось полгода, и неожиданно дало результаты. Наблюдатели из резидентуры подтвердили, что лидеры американской компартии встречаются с подтвержденными агентами ФБР, да делают это так привычно и без всякого волнения, что сразу видно, что это многолетняя практика. Председатель КГБ был разъярён, сильно орал, спрашивая, почему первое управление проспало вражеского шпиона, вхожего в Кремль, досталось и Васильеву, и Синицину. Правда, потом он быстро сменил гнев на милость, когда лично Брежнев очень высоко оценил результаты этой операции. В Политбюро же никому не стали говорить, что начата она была сугубо из-за жалобы несовершеннолетнего пацана, что КГБ мух не ловит в борьбе с американскими шпионами. Так что по итогу на первое управление пролился град из орденов, и Васильев с Синициным не остались обделены.