Опричник (СИ) - Борчанинов Геннадий

Пищалями и бердышами в тесноте много не навоюешь. Пистоли и шпаги, вот выбор чемпионов. Ну или короткие фальшионы. Каждой задаче — свой инструмент, и для наших задач требовалась конкретная экипировка.

— Врагом государства может оказаться каждый. И если вы не готовы с ними сражаться, то лучше уйти прямо сейчас, — сказал я. — Но если останетесь, это позволит каждому из вас возвыситься так, как вы и не мечтали.

Никто даже не шелохнулся. Другого я и не ожидал, замотивированы были все без исключения. Практически все из нас были мелкими помещиками, и максимум, на который мы могли рассчитывать — место сотника в одном из полков или в городском гарнизоне. Всё, что выше, уровень воеводы и далее, занимали более родовитые. Капля княжеской крови, ноль воинского умения, но воеводой всё равно поставят молодого княжича, а не умелого воина, прошедшего сотни битв. И это неравенство не устраивало никого из нас.

— Славно, — сказал я. — Сегодня отдыхайте. А завтра начнём учиться. По-новому. Разойтись.

Вопросов ни у кого не оказалось, опричники разошлись, а я вернулся в сотницкую избу. Нужно было где-то срочно родить сотню пистолей, по два пистолета на человека. Снова переплачивать за срочный заказ, который нужен был ещё вчера, мне не хотелось. Обрезать пищали — тоже, хотя на первое время такой вариант мог сгодиться. Царь, конечно, наверняка выделит необходимую сумму на наши нужды, но я всегда был сторонником разумного и экономного потребления.

В избе я достал перо с чернилами, бумагу, чтобы написать царю челобитную с просьбой, но начать не успел. Вошёл Малюта Скуратов. Я поднял на него взгляд.

— Никто там не убежал хоть? — усмехнулся я.

— Нет, ты чего! — ответил опричник. — Все в бой рвутся!

— Рано ещё в бой, — проворчал я.

Ко мне вдруг пришло понимание того, почему благое намерение с введением опричнины впоследствии привело к зверствам и разорению. Опричников никто не сдерживал в их желании отомстить родовитым князьям и боярам, отнять их имущество, и так далее, и эта безнаказанность вылилась в откровенный разбой. Здесь же я буду держать опричников на коротком поводке, не позволяя никому злоупотреблять полномочиями.

— Может, государь приказы какие передавал? — спросил меня Скуратов.

— Нет, — сказал я, обмакивая перо в чернила. — Скорее всего, через гонца передаст. Если будет что передавать. Мы же тут для особых случаев.

— Думаешь, и впрямь будем с князьями да княжатами воевать? — спросил он.

— Придётся, — сказал я. — Не то изведут государя, да разорвут страну на клочки.

— Да уж… — вздохнул опричник.

— Вот только трубить об этом на каждом шагу не надо, так всем и скажи, — добавил я. — Пусть думают, что царь себе потешное войско готовит.

— Понятное дело, — фыркнул Скуратов.

Потешные полки это лучший способ вырастить лояльную лично тебе армию. Царь, конечно, уже не так юн, чтобы баловаться подобным, но все воспримут это как должное. Главное, что в действующем войске он таких реформ не вводит и обид никому не чинит.

А то внезапная отмена местничества могла бы стоить царю жизни. Тем более, что зваться царём Иоанн начал сравнительно недавно, а до этого был всего лишь великим князем. Одним из многих князей, первым среди равных. И многие по старой памяти считали себя равными ему.

— Так, я чего… В Москву там скататься хотят, я же пока не пущал никого… Разрешишь? — спросил он.

— Отчего не разрешить, — пожал я плечами. — Только пусть чёрное скинут, в обычную одежду оденутся, больно приметная одёжка… Чья идея, кстати?

— Государь повелел, — сказал Скуратов. — Единообразно чтоб.

— Это он правильно… — пробормотал я.

Насмотрелся, наверное, на моих стрельцов.

— Пойду тогда, обрадую, — сказал опричник.

Я молча кивнул, склонившись над челобитной. Искусством их составления я пока так и не овладел в полной мере. О себе писать только в уничижительной манере, мол, холоп твой Микитка Злобин челом бьёт, ещё и в этой мудрёной грамматике. Впрочем, ничего предосудительного или унизительного я в таких формах обращения не видел, в конце концов, это мало чем отличается от «ваш покорный слуга». Просто устоявшаяся норма.

У царя я хотел попросить пистолей кремневых и табун лошадей для нужд опричников. Причём лошадей просил не абы каких, а породистых, тяжёлых. Как говорится, проси вдвое больше, чтобы получить то, что нужно, и я рассчитывал на то, что пистоли он закажет, а лошадей не даст. Идти и просить всё лично — не лучший вариант, царь по-прежнему относится ко мне не очень-то хорошо, поэтому я решил отправить письменный запрос. Чтобы лишний раз не мозолить ему глаза.

Я даже в Кремль не поеду с этой челобитной, отправлю с нарочным. Я, конечно, полагал, что царь за эти пару месяцев подостынет, забудет, но нет. Память у него оказалась хорошая.

Готовую челобитную я посыпал песочком, подул на чернила, чтобы высохли поскорее, подточил перо маленьким ножичком. Теперь нужно было вспомнить и расписать тактику малых штурмовых групп, адаптируя её под нынешние реалии и вооружение. Граната в дверь и две очереди крест-накрест тут не сработают. Мало того, что гранат тут нет, так ещё и очередями не пострелять. Придётся немного поломать голову.

Собственно, опричников я видел именно как штурмовиков. Группа спецназа «Альфа» или что-то вроде того, хирургически точный инструмент, который нужно будет использовать ювелирно, а не бросать в бой против татар или ляхов, затыкая ими дыры. Да, это гвардия, но всё же не самая обычная, это именно полицейский спецназ.

Осталось только выбить из набранных с миру по нитке опричников с детства вколоченную манеру боя, а это непросто. Все уже люди взрослые, тёртые, многие прошли не один десяток сражений. Переучивать всегда сложнее. И пусть они признавали моё главенство, хотя я по возрасту был младше почти всех их, все они знали обо мне только по разного рода слухам, и мне ещё только предстояло делом доказать, чего я на самом деле стою и почему государь меня возвысил.

Но вообще, я чувствовал удовлетворение. Начало положено. Очень скоро по всей стране появятся люди в чёрном, и тогда все наши враги содрогнутся от ужаса, забьются в самые глубокие норы, не смея даже пикнуть в сторону царя и его семьи. Главное, обойтись без лишнего кровопролития и жестокости, чтобы не вышло всё наоборот, что мы своими действиями только спровоцируем новую волну покушений и насилия в судорожных попытках избежать грядущего наказания.

Загнанные в угол крысы иногда очень больно кусаются.

Глава 13

Тренировки начались довольно скоро. Вместо десятков я поделил опричников на тройки, вооружил просто, самому здоровому в тройке выдал по большому щиту-павезе и топору, двум другим выдал по два пистоля, и мы изо дня в день теперь отрабатывали штурмы.

В слободе выстроили учебный штурмовой городок, целый лабиринт из деревянных срубов и щитов, с большими окнами и запутанными коридорами, и опричники теперь тренировались его проходить. Делились на команды и противостояли друг другу в этом городке, щитовики учились зажимать и брать живьём нужные цели, стрелки учились быстро и метко стрелять.

Пистоли нам прислали быстро, мастер как знал, что мне они понадобятся, и сделал заранее небольшую партию. Хватило не на всех, но для обучения оказалось достаточно, стреляли из общественных, ждали свои собственные. Лошадей, как я и предполагал, не дали, мол, лишних лошадей нет, поэтому драгунской тактике учились на собственных конях.

Принцип «удар-отход» был знаком всем без исключения, всё же на татарской границе бывал каждый из опричников. Подъехать поближе, выстрелить, умчаться прочь для перезарядки, повторить, пока не кончится порох или противник. В эту эпоху, пока враг в массе своей не обзавёлся линейной пехотой и предпочитал драться белым оружием, тактика почти безотказная.

Но основной упор я делал всё-таки на штурмы. Вряд ли опричникам доведётся поучаствовать в полномасштабной войне, а вот драться с сопротивляющимися изменниками — наверняка.