Вячеслав Коротин - Так громче музыка играй победу!
— Только об этом и думал всё последнее время. Вы выслушаете меня не перебивая, ладно? А потом я отвечу на все вопросы, которые у вас возникнут. Хорошо?
— Уговорили, — улыбнулась Фролова. — Но потом вы выслушаете и меня на тех же условиях. Хорошо?
— Разумеется. Итак…
А что «итак»? Андрей в очередной раз попытался собраться с мыслями…
— Елизавета Сергеевна, прошу меня простить, я прекрасно понимаю, что по возрасту вы годитесь мне в дочери, но что я могу поделать с собой? Есть браки, где разница ещё большая. И вполне счастливые браки.
Постесняться сказать вам те слова, которые сказать хочется, а потом всю жизнь себя корить за то, что струсил? Струсил не под снарядами врага, струсил услышать в ответ «Нет!»…
Честное слово, если услышу как раз это самое «Нет!» — приму безо всякой обиды. Конечно, это будет весьма неприятно, однако ничего негативного в ваш адрес в моей душе не родится.
Я, разумеется, не надеюсь услышать немедленное «Да», но хотя бы надежду на то, что…
Нет! Прошу прощения, я опять запутался в словах…
Андрей взглянул на Елизавету, увидел, что та смотрит на него хоть и не ободряюще, но вполне доброжелательно.
В общем, я прошу у вас разрешения продолжить наше общение, узнать друг друга получше, и вернуться к этому разговору уже на другом уровне.
— Не думала, что адмиралы столь косноязычны, — улыбнулась женщина. — Нет, нет, не обижайтесь, Андрей Августович! Я прекрасно понимаю, что вы имели в виду на самом деле, но прозвучало это как-то не очень уважительно по отношению ко мне: мол, вы мне понравились, давайте пообщаемся, я на вас посмотрю, оценю, подумаю подходит ли мне подобный альянс, и, в случае положительного решения предложу свои руку и сердце.
— Ни в коем случае! — вспыхнул адмирал. — Я…
— Не надо оправдываться, — оборвала его Фролова. — К тому же теперь вы не должны меня перебивать. Мы ведь договорились?
Я же сказала 'создаётся впечатление'. Именно 'создаётся впечатление'. Вы очень милы и трогательны, что совсем не сочетается с образом боевого адмирала и вообще старого морского волка.
— Это я только с вами… — попытался оправдаться покрасневший до ушей Эбергард.
— Разумеется. Иначе бы не стали не только командующим флотом, но и офицером вообще.
Продолжу, с вашего позволения: Я чувствую вашу симпатию, и мне она приятна. У нас действительно серьёзная разница в возрасте, но, тем не менее, вы и выглядите весьма неплохо не только для своих лет, но и по сравнению со многими сорокалетними кавторангами. А кроме того — действительно весьма интеллигентный и интересный в общении мужчина.
А я не кисейная барышня, а достаточно взрослая и разумная женщина, чтобы кокетничать и жеманничать с вами.
Поэтому скажу, что не возражаю против продолжения нашего знакомства. Такой ответ вас устроит?
— Премного благодарен вам, уважаемая Елизавета Сергеевна, на большее сегодня я и не смел рассчитывать.
Каким временем вы ещё располагаете? Может, зайдём в ресторан?
— Увы, нет. Скоро пора возвращаться. Но чашечкой кофе в открытом кафетерии можете меня угостить…
Они встречались ещё несколько раз до пришествия 'Гебена', а потом Эбергарду, по понятным причинам стало не до личной жизни — лишь дважды пришлось встретиться лично, а в основном общение шло по переписке. Но и этого хватило, чтобы перед визитом императора в Севастополь Андрей сделал Фроловой предложение и получил согласие любимой женщины выйти за него замуж…
— Ваше императорское величество, — заскочил в салон флаг — капитан Кетлинский, — разрешите доложить обстановку командующему флотом?!
— Разумеется. Надеюсь, я не помешаю?
— Ни в коем случае, — посмел прервать монарха адмирал. — Докладывайте, Казимир Филиппович!
— Только что пришла телеграмма из Феодосии: «Бреслау» обстрелял город…
— Результаты?
— Предварительно: минимальные — несколько раненых.
— Понятно…
Андрей судорожно начал прокручивать события последних дней: «Бреслау» с эсминцами просочился в акваторию Чёрного моря. Своё присутствие нигде не обозначил. Хотя, наверняка имел цель…
Во время Зонгулдагской операции попытался оттянуть на себя часть флота… Хотя не факт…
Пропал после этого на неделю — явно отдыхал и бункеровался в Трапезунде или Синопе.
Теперь решил…
— Ваше величество, — Андрей решил, что наглость — второе счастье. — Немцы специально решили устроить «салют» в честь вашего визита в Крым…
— Это я понял, Андрей Августович, — улыбнулся император. — Как отреагируете?
— Осмелюсь доложить, ваше императорское величество, — снова влез в диалог Кетлинский, — я уже отдал распоряжения «Кагулу», который дежурил около Ливадии, лечь на курс предполагаемого перехвата к Босфору. Туда же предлагаю…
— Туда же немедленно отправить «Память Меркурия», — перебил своего флаг — капитана Эбергард. — То есть не туда же, не к Ливадии, а на перехват того самого предполагаемого курса к Босфору. …му и …му дивизионам та же задача. Но каждый ищет самостоятельно. «Новикам», если обнаружат противника, постараться связать его боем до подхода крейсеров, а эсминцы… пусть только сидят на хвосте у «Бреслау» и наводят на него остальных. Всё ясно?
— Так точно, ваше высокопревосходительство! Разрешите выполнять?
— Разумеется.
Кетлинский вышел, а Эбергард повернулся к императору:
— Ваше величество, прошу простить, но я должен отправиться на мостик. Желаете пройти со мной?
— Не хочу вас стеснять своим присутствием. Ступайте выполнять свой долг перед Россией, Андрей Августович. Я вернусь на берег. Провожать меня не надо. И да поможет вам Бог! Ступайте!
С мостика «Георгия Победоносца» было видно, что на назначенных в погоню кораблях спешно разводили пары.
— Какую готовность доложили с «Памяти Меркурия» и эсминцев? — немедленно спросил Кетлинского с юношеской проворностью взлетевший вверх по трапу адмирал.
Остроградский обещал выйти в море через полчаса, дивизионы — через пятнадцать — двадцать минут. «Гневный» готов дать ход прямо сейчас.
— Пусть снимается с якоря. Остальные догонят. Дорога каждая минута. Только бы зацепиться за этих чёртовых колбасников, а там, даст Бог, не упустим…
Как только на эсминце разобрали сигнал со штабного «Георгия», корабль уже через несколько минут снялся с якоря и, набирая ход, двинулся в море. В столь быстром выходе не было особой заслуги экипажа и командира — Андрей с самого начала войны распорядился, чтобы один из четырёх скороходов — «новиков» постоянно находился под парами на случай экстренной необходимости. Вот сейчас это и пригодилось.
Но, даже учитывая то, что «Гневный» имел некоторую фору по сравнению со своими собратьями по дивизиону, сработано было в высшей степени оперативно.
— Браво, Черкасов! — не удержался командующий. — Передайте, что я выражаю им особое удовольствие за быстрый выход.
Через пять минут в море проследовал «Дерзкий» кавторанга Молоса, а ещё через пять — «Беспокойный» и «Пронзительный», которыми командовали Зарудный и Борсук. «Гончие» ещё не набрали своих рекордных скоростей, но, по тому как они ускорялись, было достаточно ясно, что весьма скоро стрелки их лагов подойдут к тридцатиузловой отметке.
Через некоторое время вслед за «нефтяными» эсминцами порт покинули и «угольщики»: «Лейтенант Пущин», «Жаркий», «Жуткий», «Живой» и «Живучий». Скорость они имели значительно более скромную — двадцать четыре — двадцать пять узлов, но им ставилась соответствующая задача: обнаружить супостата (если повезёт), прилипнуть к нему как банный лист и звать через эфир тех, кто способен дать бой германо — турецкому крейсеру.
Последним, как и ожидалось, выбрал якоря 'Память Меркурия'. Теперь все корабли назначенные в погоню за вышли в открытое море. Гончие спущены… Оставалось только ждать…
— Ваше высокопревосходительство, — на мостик поднялся Шеен, — радио с 'Кагула'.
— Читайте.
— 'Наблюдаю дым на траверзе Ливадии приблизительно в сорока милях от берега и пятнадцати от себя. Предположительный курс зюйд — вест. Полным ходом иду на сближение'.
— Добро. Передайте это миноносцам и Остроградскому. Неизвестно, те ли это, кто нам нужен, но хоть какая-то зацепка… И на 'Кагул': докладывать обстановку каждые десять минут.
— Есть! — откозырял лейтенант и помчался в радиорубку.
Через полчаса всякие сомнения исчезли: русскому крейсеру никак не удавалось приблизиться к подозрительному дыму. Это значило только одно — обнаружен именно 'Бреслау'. Ни один другой большой корабль в Чёрном море не мог ходить с такой скоростью. Охота началась…
— Как дела, Карл? — окликнул вахтенного офицера командир 'Бреслау' — 'Мидилли' Пауль Кеттнер поднимаясь на мостик.
