Помещик (СИ) - Шерр Михаил

— Батюшки, — прошептала Пелагея, — да он с цыганами приехал!

Действительно. Дмитрий Тимофеевич Самохватов приехал с целым цыганским хором. Настоящий концерт на колёсах!

Процессия остановилась у крыльца. Из главной кареты вышел мужчина огромных размеров — явно больше центнера весом, в дорогой одежде и с золотой цепью через всё пузо. Лицо красное, борода густая, глаза хитрые и весёлые.

— Александр Георгиевич! — загремел он басом. — Дорогой мой!

Вылитый Паратов из «Жестокого романса»! По духу конечно, только постарше и потолще. Тот же размах, та же удаль, та же показная щедрость. Интересно, а итог деятельности будет таким же?

— Дмитрий Тимофеевич, — ответил я, выходя навстречу, — милости прошу в дом.

— А вот и дочка моя ненаглядная! — Самохватов помог выйти из кареты Аглае Дмитриевне.

Она была одета ещё пышнее, чем на вечеринке у Николя. Шёлковое платье, драгоценности, веер. И тот же хищный взгляд.

— Александр Георгиевич, — пропела она, — как я рада вас видеть!

А из третьей кареты вывалилась цыганская ватага — человек десять мужчин и женщин с гитарами, скрипками, бубнами.

— Эй, детушки мои! — крикнул Самохватов. — Играй мою любимую!

И тут же двор наполнился музыкой. Цыгане запели, заиграли, затанцевали. Я ожидал «Вдоль по Питерской», но зазвучал какой-то незнакомый городской романс и я вспомнил, что Шаляпин будет жить немного позже. Зажглись факела, осветив лица, фыркающих лошадей и суетившихся слуг.

«Ну и театр, — подумал я. — Настоящее представление устроил. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет».

Глава 10

Экипажи Дмитрия Тимофеевича скрылся за поворотом дороги, оставив после себя лишь облака пыли, да затихающие звуки цыганской музыки. Я стоял на крыльце, провожая взглядом удаляющиеся огоньки фонарей, и мысленно возвращался к событиям прошедшего вечера.

Всё-таки очень здорово было то, что я решил в очередной раз блеснуть кулинарными талантами. Благодаря «французским» разносолам мне удалось свернуть со скользкого разговора о матримониальных планах дорогих гостей на кулинарные изыски.

И надо сказать, план сработал лучше, чем я ожидал.

Вечер начался, как и предсказывал я сам себе — Самохватов сразу взял быка за рога. Едва мы уселись за стол, как он начал расхваливать достоинства своей дочери и намекать на выгоды возможного союза.

— Аглаша у меня девка золотая, — говорил он, отправляя в рот кусок карасей в сметане. — И хозяйственная, и красивая, и приданого дам — закачаешься!

Аглая Дмитриевна при этом скромно опускала глаза и краснела — весьма искусно изображая застенчивость.

— Пятьдесят тысяч рублей наличными не меньше, и не ассигнациями, а серебром! — объявил купец. — Плюс дом в Калуге, плюс лучшую лавку. Будите при деньгах!

Но как только на стол стали подавать французские блюда, ситуация резко изменилась.

— А это что за чудо? — воскликнул Самохватов, попробовав салат.

— Французский рецепт, — объяснил я. — Называется «Оливье».

— Объедение! — восхитился купец. — Аглаша, попробуй! Вот какие секреты ты из Парижа привез!

Омлет «Пуляр» купец умял молча, только крякнул от удовольствия, а вот следующий салат оценил.

— Этот салат попроще, — высказался он, поглотив советский вариант. — А почему «Советский»?

— Да откуда знаю, этих французов не поймешь, что у них в головах. Иногда мне казалось что в голове у них опилки, да-да-да, — пожал я плечами и скаламбурил по памяти.

Шутка мультяшного Винни Пуха из моего детства купцу очень понравилась и он в буквальном смысле загремел лошадиным смехом.

И вот с этого момента разговор пошёл совсем по другому руслу. Самохватов забыл про сватовство и увлёкся обсуждением кулинарных талантов потенциального зятя.

— Да я смотрю, твой повар редкостный мастер! — говорил он, пробуя крем-брюле. — Такие блюда и в лучших ресторациях Москвы не подают!

— Далеко не во всех, — скромно согласился я.

— А знаешь что, Александр Георгиевич, — вдруг загорелся Самохватов, — а что если нам ресторацию открыть? В Калуге? Я деньги дам, ты научишь поваров готовить — золотое дно получится! А там глядишь и в Москву двинем. И даже в Петербург! А что? Другим можно, а почему не нам?

Аглая с удивлением посмотрела на отца. Видимо, такого поворота она не ожидала и от неожиданности по моему даже на какое-то время утратила дар речи.

— Ресторацию? — переспросил я.

— А что? Дело выгодное! Народ у нас денежный пошёл и захочет где-то хорошо поесть. А таких поваров, как у тебя, в нашей губернии нет!

И вот тут я понял, что неожиданно получил козырь. Самохватов — купец до мозга костей. И если он почувствует запах прибыли, то жадность может перевесить даже планы на дворянского зятя.

Всё таки эта публика сделана из другого теста. Деньги это для них главная ценность. Как там классики говорили? За триста процентов прибыли капиталистические акулы мать родную продадут. Дословно не помню, но как-то так.

— Идея интересная, — сказал я осторожно. — Но мне сейчас не до рестораций. Дела в имении, а потом…

— А что потом? — насторожился Самохватов.

— А потом мне нужно выполнить волю покойных родителей, — вздохнул я театрально. — Как-то не по-христиански сейчас о женитьбе думать, когда батюшку с матушкой похоронили меньше двух месяцев назад.

Аглая скорчила кислую мину, для неё похоже такие высокие материи пустой звук. Особенно тогда гормоны мозг выносят. Самохватов тоже помрачнел, он видимо немного из другого теста, но тоже такого значения христианским ценностям не придает.

— И что же нужно делать? — спросил он.

— Паломничество совершить. В Тихвинский монастырь, к Александру Свирскому. Там пожить, помолиться за упокой души родителей. Год траура ещё не прошёл.

— Понятно, — протянул купец. — Дело, конечно, святое…

Но я в этот момент был уже уверен, что он сейчас больше думает не о дочкиной свадьбе, а о возможной прибыли от ресторанного бизнеса.

Да, вечер конечно похоже даст мне обильную пищу для размышлений как мне избежать самохватовских объятий.

Настойки и наливки ключницы из нижних подвалов у нас действительно хороши. Под конец посиделок купец дошел до нужной кондиции и перед отъездом еще раз повторил своё предложении взять в жены Аглаю Дмитриевну и озвучил следующие свои финансовые предложения: он еще и обязуется простить все мои долги перед ним, которые очень не маленькие — со скупленными у других кредиторов они составляют сорок тысяч.

Милейший Дмитрий Тимофеевич под конец вечера был совершенно пьян и язык свой контролировал плохо. Поэтому что я, сделав удивленные глаза, невинно спросил:

— Дмитрий Тимофеевич, просветите, это в серебре или в ассигнациях?

— В ассигнациях, откуда у наших голодранцах такие деньги, чтобы давать в серебре. Твой покойный батюшка эти деньги занимал почти у таких же как он. К тем, кто дают в серебре, я даже и не подъезжал.

Ну, что же на этом фронте пока выиграно время. Думаю, до следующей весны. И что очень важно, я проанализировав бумаги батюшку примерно сумею понять, какие долги перекупил Самохватов.

Кредиторы, которые уступили ему, в его глазах голодранцы. Значит это скорее всего не очень богатые помещики и которые занимали не очень большие суммы. Таких достаточно много, тех кто занимал сотни или в лучшем случае пару тысяч.

Аглая Дмитриевна визитом ко мне была явно разочарована: надула губы и было зла как мигера и не скрыла своего раздражения болтливостью папаши.

Похоже в пьяном виде он авторитетом не пользуется, так как «любящая» дочь помогала ему заползать в карету с применением мер физического воздействия. В один из моментов мне даже показалось что купчина даже получил от неё подзатыльник.

Стоя на крыльце в наступившей ночной тишине, я размышлял о произошедшем.

Идея с рестораном на самом деле была не так уж плоха. Вопрос о том, как зарабатывать деньги, по-прежнему стоял открытым. А кулинария, как это ни странно, могла стать тем локомотивом, который подтолкнёт всё остальное.