Степан Разин. 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

А Разинское войско представляло собой сборную солянку: которая так и не превратилась в «съедобное варево». Войско, которое при своей многочисленности не смогло противостоять государевым рейтарским полкам. А вот мои полки готовы противостоять каким угодно войсковым соединениям. Только я ещё не определился, на чьей стороне выступать и с кем сражаться. То ли с царскими войсками, то ли за царские войска. Да-а-а… Дела-а-а… А если против царских войск, то за какую идею? За чьё светлое будущее?

Очень мне не хотелось воевать с Кремлём и ослаблять мощь царской власти, чтобы на Россию снова напали её враги, или воспользовались слабостью её «друзья», как-то: британцы с голландцами и другие немцы, которые спят и видят, как бы что урвать.

Васька Ус — единственный отпрыск дворянского рода среди сподвижников «Того Степана Разина». Его отец, один из немногих казаков Хопра — выходец из дворянской фамилии, принимал активное участие в становлении казачьих станиц и самого «Войска Донского». Многие представители этой фамилии служили царю воеводами, и я рассчитывал на Василия Уса в своей шахматной партии, как на «сильную линию», но Васька, паразит, играл, похоже, либо другими фигурами, либо свою партию, либо партию своих родичей. А я не просчитал их «семейный» и корпоративный интерес.

Усовы были выходцами из помещиков и служивых людей знатного Польского шляхетского рода, сбежавших из Польши и начавших служить царю Василию Васильевичу в тысяча четыреста сорок седьмом году. Видимо, какие-то связи с польской шляхтой у них остались, и после Польско-Русской войны по их наущению Васька Ус затеял свою замятню[1] на территории России.

«Тот Степан Разин» не знал таких подробностей про своего «друга», повёлся на его бунт, и, вернувшись из похода за зипунами, поддержал «замятню», поднятую «щирым казаком». «Тот Васька Ус», взбаламутив воду, остался сидеть в Астрахани, отдав бунт в руки Степана Разина. И только по большой случайности он не удрал в Персию.

Здесь я немного знал про Василия Уса и пытался «предохраниться», однако недооценил силы и намерения всех игроков Большой Шахматной Игры, ведущейся против России.

[1] Замятня — скандал, распря, смута, волнения.

[12 Быть на «бичу» — значит — быть на берегу. Бич — берег.

Глава 12

— Надо срочно встречаться с, пока ещё, патриархом Никоном и обсуждать «текущий момент», — думал я. Ведь сейчас ещё можно спасти положение. Если, конечно, открутить южным патриархам головы. Но, почему бы и нет?

В раздумье я хмыкнул и пожал плечами.

— Ты чего? — спросил Пушкин.

— Спина веника просит, — ответил я.

Спина и то, что ниже, и вправду, чесались. Как-то обошлись мы у Коломенского воеводы без бани, ограничившись одним застольем. Или чувствовала пятая точка приключения

Воевода показал банщикам на меня и те легко разложили меня на полатях и давай окучивать в четыре руки поочерёдно меняясь. Ныряя раз за разом в холодную купель с проточной водой, я давался диву, как тут всё преобразилось.

— Ладно тут всё устроили, — похвалил я.

— Э-э-э… Так, по твоим рисункам, Степан Тимофеевич. Какую красоту нарисовал, такую Алексей Михайлович и потребовал сотворить.

— Ха! Нарисовать можно всё, что угодно, а вот воплотить не каждый сумеет. Смотрю, и аптечный огород обустроили, и фруктовый сад… Яблоки, вижу, вызрели.

Из купальни открывался великолепный вид на островной берег, где виднелся «лабиринт» аптечного огорода и сад, и на противоположный берег пруда, с пасекой и виноградником.

— Яблок много этим летом собрали. Куда их только наши кухарки не пихали: и в пироги, и варенье из них варили, и вино, как ты учил. Перегнали через твой змеинно-зельевой аппарат. Ох и духовитое вино получилось! А крепкое! Попробуем после бани. В бане Алексей Михайлович строго-настрого запретил крепкие напитки пить.

— Сам тут руководишь, или дворецкого поставили? — спросил я.

— Просил, чтобы управляющего дали, как у тебя был, не дали. Ты же своих всех забрал, так я к государю с проектом указа по, как ты говоришь, штатному расписанию. Почиркал он сначала, а потом и вовсе не стал ничего подписывать. Своими людьми справляюсь. Борис Иванович так и сказал: «Стёпка справлялся сам и ты справляйся». А как справляться, когда у меня нет таких управляющих, садовников и строителей. Поначалу трудно было. Злился на тебя сильно.

— Ха! А мне как был о на Ахтубе без моих людей? — скривился я. — Так с государем сговорились. Да и советовал я тебе голландцев. Взял их?

— Взял-взял… Хоть и не люблю я немцев, но если бы не они, не сносить мне головы. Хорошо хоть ты Лукина — охотника — пасеке обучил. Умер он, правда. Теперь другой.

— Лукин умер? — удивился я. — Молодой ещё ж был⁈

— Под медведя попал. Рогатина сломалась…

Я покачал головой.

— Сам государь продолжает рогатиной баловаться?

— Подостыл, — постанывая под ударами веников, проговорил Пушкин. — Больше по соколам он болеет. Не привез соколов-то?

— Так, отсылал же из Персии! — сказал, приподнимая голову от полати, я. — Или не дошли?

— Дошли-дошли, — успокоил воевода. — Так, на всякий случай спросил. Хлеба убрали как раз поохотиться бы. Да занят государь с этим собором… Будь он неладен!

— Приехали патриархи? — спросил я.

— Александрийского ждут, Паисия. Оттого и не начинают суд над Никоном. Не хватает полномочий. Вообще-то, говорят, трёх патриархов нужно, чтобы сан с Никона снять, да не до того… Вот горе-то какое на Русь сошло!

— А кто двором патриаршим заведует? — спросил я, зная ответ.

— Так, э-э-э, Паисий Лигарид — епископ.

— А не дохрена ему чести? — спросил я с сарказмом. — Какой он, мля, епископ? Низложенный же!

— Там ещё монастырский приказ, где Иван Андреевич Хилков старшим судьёй. С этого монастырского приказа и пошла у государя распря с Никоном. Не хотел патриарх, чтобы сей приказ с земель доходы собирал.

— Да, бог с ним, с этим приказом. Все ждут продолжения банкета?

— Чего? — не понял «юмора» воевода.

— Ну, собрания, значит.

— Ждут.

— А Никон сейчас где?

— В своём Воскресенском монастыре, вестимо, под надзором стрельцов.

— Так ему! — усмехнулся я, но по мне, несмотря на жар парилки, пробежала дрожь.

Мне вдруг показалось, что всё, что я затеял, надо было затевать по-иному.

— Зря я с Никоном не общался, — подумал я. — Надо было с ним «кашу варить». Видишь, оказывается, он противником новин сделался. Понял, что киевские и греческие книги литинянством пахнут!

— Объединение Московии с Киевской Русью — цель великая, никто не спорит, — сказал я, -но ведь и воссоединение не получилось полным. Не дали шведы захватить Малороссию. Только левый берег Днепра и остался под Московией. И стоило ли ради этого книги переписывать? И так бы Киевские митрополиты под нашего патриарха от польских ксендзов ушли.

— Задурили твои братья-казаки Борису Морозову голову. Он тогда и убедил государя пойти войной на Польшу. А сейчас только Северская Новоросия и осталась. А ведь до моря Балтов, было дело, дошли.

— Надо вовремя останавливаться, когда в азартные игры играешь, — пробормотал я.

— То так, то так, — проговорил, вздыхая воевода. — А вот хотел тебя спросить, как ты разминулся с патриархами? Они же тоже в Астрахани были, когда и ты там должон был быть. Они ведь через Шамаху шли до Астрахани, потом в Царицын и толко в Симбирске пересели на подводы и поехали посуху. Сейчас

— Да? — искренне удивился я. — Надо же! А когда они были в Царицыне?

— В Царицыне не знаю, а в Симбирск они прибыли шестнадцатого сентября. Государь говорил. Тут письмо от них читал.

— А-а-а… В это время я только тронулся в путь и потратил на него почти месяц.

Воевода изумлённо покрутил головой.

— Ладные у тебя струги, Степан Тимофеевич. Ветер, писали патриархи, всё время встречный дул. А ты супротив ветра быстрее их прошёл. Кудесник ты, Степан Тимофеевич.