Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж

Сумская область. Село «Смелое».

Ну, здравствуй, отчий дом, — подумала Оксана, ещё издали увидев его.

Всё было, как всегда, да не так. Оксана сразу заметила, что огород меньше стал.

Похоже, сдавать мать начала, — подумала она и с опаской прошла к дому. Ещё с порога почувствовала запах, как в церкви. В красном углу икон прибавилось, и лампадка горит… За столом сидела мать и ещё две незнакомых бабушки. Они с подозрением уставились на неё.

— Привет, — удивлённо оглядывалась Оксана. — А что это у вас тут?

— Это дочь моя непутёвая, Оксанка, — объяснила мать бабушкам, кивнув головой в её сторону.

Неприятно удивленная такой встречей Оксана подошла к столу и сразу поняла, чем они тут занимались, увидев на столе раскрытую Библию. У неё у самой теперь подобной литературы в доме целая полка, поднабрала, когда мать ее звонком про Пашку и его связи с нечистой силой ошарашила. Прошла тогда у нее эта дурь быстро, а вот мать, похоже, серьезно в религию ударилась. Она присела за стол на свободный стул, отметив на автомате, что, похоже, их тут больше собирается…

— Мам, мне поговорить с тобой надо, — заглянула она матери в глаза, пытаясь понять, что с ней такое происходит? Дочь приехала в кои веки, а она даже не здоровается.

— Мы попозже зайдём, Кать, — поднялась одна из бабушек, а за ней встала и вторая.

— Это что ж такое, мам? — возмущённо спросила Оксана, когда гости ушли. — Ты что тут устроила?

— А что я устроила? — посмотрела она дерзко на дочь и упёрла руки в бока. — Что я неправильно делаю?

— Ты на полном серьёзе это всё читаешь? — потрясённо показала Оксана на Библию.

Говорить, что сама пыталась это всё читать, но ничего не поняла, она не стала.

— А что мне остаётся? — с горечью воскликнула та. — Только грехи отмаливать! Ты знаешь, что со мной было? Зять твой чёрта ко мне подослал!

— Какого чёрта? — растерянно смотрела Оксана на мать, уже всерьёз опасаясь за её рассудок. Столько же времени уже прошло с того звонка, пора бы уже и прочухаться от религиозного дурмана…

— Настоящего! Чёрного, как ночь! Зять твой сам чёрт, с нечистью знается! Получается, что внучка моя с чёртом связалась! Что мне прикажешь делать? Только молиться, грехи отмаливать, чтобы в аду не оказаться. И за тебя тоже молюсь, греховодница, спасибо бы хоть сказала!

— Какая нечисть, мам? Какой чёрт?

— Такой! Чёрный и в милицейской форме!

Погоди… Она что, про Васю-негра, милиционера знакомого Пашкиного говорит? — внезапно пришла в голову Оксане догадка.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

— Аркадий Павлович, — влетел в кабинет к Вагановичу главный энергетик Лосев. — Ну, всё. Машина ушла.

— Вся стекловата уместилась?

— Вся, Аркадий Павлович.

— Накладные им дали с собой для ГАИ? — уточнил он.

— Конечно! Всё, как положено, оформил.

— Как они до места доберутся, — задумчиво проговорил Ваганович, — мне сразу позвонят. Но это будет уже завтра. Теперь нам остаётся только ждать.

Москва. Квартира Белоусовых.

— Ну, ты подал сигнал на Ивлеву? — спросила Валерия мужа.

— Подал.

— И что?

— Пока ничего.

— То есть как?

— Ну, вот так.

— Слушай, может, что-то не так указал?

— Да что я мог не так указать? Всё нормально указал.

— Но она ходит на работу, как ни в чём не бывало! Значит, не сработал твой сигнал. Или его затеряли где-то.

— У нас ничего не теряется! — резко ответил ей муж. — Это не ваша шарашкина контора.

— Тем более! Сходи узнай, что там с твоим сигналом, напомни о себе…

— Да, да, да! Под лежачий камень вода не течёт, — едко передразнил жену Белоусов, но уже понял, что к начальству идти всё равно придётся.

Москва.

Регина зашла вчера в один институт, но ей сказали, что поступать ей придётся на общих основаниях, перевода, в её случае, не получится, а приёмная комиссия ещё работу не начала.

Родители с ней не разговаривали. Единственное, что сказал ей отец, что раз она уже такая взрослая и самостоятельная, то пусть думает, на что она будет жить и если планирует питаться с родителями, то пусть вносит свою лепту в семейный бюджет деньгами или продуктами.

— Не надейся сесть на нашу с матерью шею! — заявил он. — Мы тебе не любовники твои! Иди, ищи работу!

Регина не очень представляла себе, куда ей пойти работать так, чтобы оставалось время готовиться к вступительным экзаменам в институт. Но денег у неё ещё немного оставалось, и она решила все силы бросить на поступление. И так год теряется из-за того, что на первый курс опять поступать. А если сейчас время упустить и никуда не поступить, то это уже не два, а три потерянных года будет.

Надо выбрать институт, где конкурс поменьше, чтобы наверняка поступить, — рассуждала она. — А то за оставшееся время до вступительных экзаменов полноценно подготовиться сложно.

Она наметила себе несколько институтов, про которые девчонки в университете говорили, что они у них были, как запасной вариант, и собралась съездить в них, навести справки…

Но только она вышла из дома и направилась к автобусной остановке, как к ней подошёл крепко сбитый мужчина лет тридцати и предъявил удостоверение.

— Капитан госбезопасности Мельников, — представился он. — Давайте прогуляемся, поговорим…

Глава 10

Москва.

В четверг с утра поехал на радио. С удовлетворением увидел, выезжая, что центральная часть детской площадки уже полностью смонтирована. Но времени не было детально все разглядывать…

В этот раз застал Александру в редакторской, она показала мне мешок писем и отвела меня в студию. Николаев уже был там. Поздоровались с ведущим, подождали, пока настроят аппаратуру. И пошла запись…

Расписал во всех красках то, что узнал когда-то сам с ужасом про Африку. Как первоначально белые работорговцы ловили африканцев на побережье, чтобы поработить, но они вскоре стали просто уходить в глубь континента, едва завидев на горизонте белый парус. Пришлось менять тактику. Работорговцы стали налаживать контакты с прибрежными племенами, предлагая ценные бусы, зеркальца и рубашки в обмен на рабов. И вдохновленные возможностью разжиться ценнейшими артефактами европейской цивилизации, негры с побережья стали отправлять отряды охотиться на людей вглубь континента. Несчастных рабов запихивали в тесные трюмы по несколько сотен, и они неделями там находились без доступа на палубу. Потому как экипаж корабля состоял обычно всего из нескольких десятков человек, так что держать в трюме рабов было надежнее. Несколько недель в трюме, с малыми пайками еды и воды, и в цепях, без свежего воздуха, часто приводили к тому, что из двух сотен человек доезжали до рынка живыми тридцать-сорок, прикованные к мертвецам. И это тоже считалось удачным рейдом, потому что за каждого живого раба платили золотом немалую сумму. А когда появились на карте США, гордясь своими правами человека в Конституции, то тоже тут же подключились к этому бизнесу. Конституция, гласящая, что все в США свободны, была принята в 1787 году, а рабы в США были вплоть до 1865 года…

Параллельно с работорговлей Африку стали нарезать на колонии. Почти всю колонизировали. Ну а не так и давно европейцы стали давать своим колониям независимость, и вовсе не потому, что подобрели, а потому, что разрыв по уровню жизни оказался у колоний с Европой таким, что стало слишком дорого держать в колонии администрацию и оккупационную армию. Дешевле стало освободить, и посредством подкупа новых властей по-прежнему эксплуатировать ту же территорию… И начались масштабные войны между новыми африканскими странами, потому что колонии нарезались европейцами при оккупации Африки как попало, и многие народы оказались разделены между собой в новых государствах. Сыграло свою роль и то, что столетиями подкупленные народы побережья охотились за рабами во внутренних районах Африки, и у тех накопилось с тех пор много ненависти к ним…