Первый свиток. Император (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич
— Римляне слишком любят праздники, для того чтобы завоевать мир, — проворчал один путешественников, говоривший с греческим акцентом. Второй, ехавший на полкорпуса впереди от него, даже в уличном шуме расслышал говорившего и ответил, слегка повернув голову и продолжая коситься вперед, чтобы не задавить кого-нибудь особо веселого прохожего.
— Народ, неспособный отдыхать, не сможет и работать во всю силу.
Грек, наверное, что-нибудь ответил, но спор так и не начался. Всадники наконец-то выбрались на свободную от толпы улицу и сразу, не сговариваясь, пустили коней в галоп. А примерно через четверть часа они подъехали к домусу Лонгинов.
Как только первый всадник слез с коня и сбросил прикрывавший лицо капюшон плаща, привратник сразу узнал его. Через несколько ударов сердца двери домуса приветственно распахнулись, набежавшие рабы приняли у путешественников коней и поклажу. Коней увели куда-то в сторону к хозяйственным воротам, а гостей пригласили пройти внутрь домуса. В атриуме их встретил отец Луция, после приветствий предложивший им устраиваться с дороги. Гости быстро помылись в термах, легко поужинали и легли отдыхать.
Луций проснулся по привычке рано. Недоуменно осмотрелся и вскочил радостно улыбаясь. Знакомая с детства до последней трещинки на потолке и последнего рисунка на стенах обстановка кубикулы, знакомые и родные запахи. Нет ничего лучше родного дома, решил для себя Луций под ободрительно-добродушное ворчание своего гения. Потом в дверях кубикулы появился домашний раб и начались утренние процедуры, завтрак и прочие привычные всем повседневные дела. После чего Луций раздал всем своим спутникам деньги и отправил прогуляться по улицам Рима и отдохнуть. А сам отправился в таблинум отца.
— Готов, как ты говоришь, к труду и обороне? — с улыбкой спросил его Гай Кассий.
— Конечно, — вернул ему улыбку Луций Кассий.
— Тогда письма от Гая почитаешь позже, — ответил отец. — Давай поговорим про дела. Как у тебя с новыми кораблями?
— Один будет готов к марту. Второй пока остался на прежнем уровне — нужны деньги.
— Вот с деньгами как раз все сложно, — нахмурился Гай. — Сенаторы очень хотят избавиться от расходов на флот. Катон, Фавоний и этот homo novus* Цицерон на каждом заседании Сената пытаются этот вопрос поднять. Учитывая разгром пиратов и потери флота Митридата по донесениям Помпея, они уверяют, что имеющийся флот слишком велик и дорого обходится республике, и что для борьбы флотом Понта хватит эскадр Родоса и греков. А Риму отныне флот не нужен, нет для него задач подобных борьбе с пиратами или с флотом Карфагена.
— На это ответ у меня есть, — оскалился Луций. — Со мной приехал Гай Требоний, у него с собой сведения о флоте Митридата. Несмотря на потери во время боев и от зимних штормов царь понтийский может выставить не менее двух сотен кораблей. Командует его флотом Марк Манлий.
* Букв. «новый человек» — человек незнатного происхождения,
достигший высокого положения,
выскочка, нувориш
— Серторианец, — задумчиво заметил Гай Кассий. — Опасный враг. Неплохой полководец, по слухам. Неплохой аргумент, но только на время текущей войны. На время, полагаю, утихомирить наших противников удастся. А что потом? Что ты думаешь делать потом?
— Потом у флота тоже будет работа, — успокоил Луций отца. — Пираты уничтожены на время. Но даже не это главное. Впереди еще война с галльскими пиратами, за Геркулесовыми столбами, в Океане, в Германском и Свевском морях.
— Аргументы хороши. Пожалуй, попробуй применить их во время следующего заседания, — согласился Гай. — Дождешься и поприсутствуешь?
— Да, пожалуй, — согласился Луций. — Давненько я не был в курии Гостилия и не рассказывал сенаторам о владениях Нептуна.
— Только не так, как ты рассказывал о победах флота в год триумфа, — засмеялся Гай. — Сейчас все утихло и стало не модно приводить на Форум вооруженные отряды.
— Как скажешь, отец, — ответил Луций. — Как я, послушный сын, могу пойти против твоей воли.
— Послушный? — снова засмеялся Гай. — О боги! Послушный… ты таким перестал быть, еще нося претексту*! Нет, ты сегодня шутишь смешнее мима Метробия…
— Значит, день сегодня удачливый, — рассмеялся в ответ Луций. — Какие новости от Гая?
* Тога претекста — официальная одежда мальчиков
из знатных семей до совершеннолетия
Старший брат Гай, командующий Десятым Конным легионом в армии Красса, писал письма и домой, и младшему брату. Что еще делать на зимних квартирах в диких варварских землях, когда даже у командующего легионом появляется много свободного времени. Это не лето и осень прошлого года, когда войска Красса молнией носились по Галлии, покоряя разрозненные племена одно за другим. После битвы при Бибракте Десятый Конный отправился вместе с посаженными на коней несколькими когортами Пятого Галльского в земли секванов. А вслед за ними двигались и остальные легионы. Приведя секванов к покорности, пленив правителя племени и десяток знатных секванов, о чьих антиримских настроениях Красс знал, он отправил Дестяый легион к амбратам. Там Гай Кассий Лонгин наводил порядок уже самостоятельно. Потом конники нагнали войска Красса, идущие через земли лигонов и вместе с ними участвовали в битве под Агединком. В ней римляне разбили ополчения сенонов, трикассов, парисиев и карнутов. Оттуда,вновь пройдя машем через земли эдуев, войска вышли на земли равернов и разгромили ополчение этого враждебного Риму племени под Герговией. Все эти земли Красс фактически сделал владениями римского народа, поставив во главе племен согласных с подчинением Риму вождей и оставив гарнизоны в крупных городах. В результате земли эдуев оказались со всех сторон охвачены римскими вассалами и землями. Но Красс вел себя с ними уважительно и даже предложил созвать в Бибракте съезд правителей галльских племен. Таким образом эдуи становились, на первый взгляд, гегемонами Галлии…
— Ты еще не получил его новое письмо? — уточнил отец.
— Нет, они приходит в Мизенум, а сюда их пока не привезли, — ответил Луций.
— Тогда почитаешь подробности сам, вон та табличка, справа на столе. Кратко же — Гай пишет, что пока все спокойно, но из земель секванов приходят известия о возможном вторжении свеов во главе с уцелевшим Ариовистом. Причем одновременно с севера, по сведениям из Лютеции готовятся напасть племена белгов, — развел руками отец. — Красс же уехал в Нарбо-Марцис и, по слухам, набирает там еще два легиона.
— Сенаторы молчат? — удивился Луций. — Это же насколько разрешенное количество легионов превышает. Втрое?
— Втрое. Но пока молчат, — подтвердил отец. — Либо не знают, либо рассчитывают использовать… Полагаю, вероятнее всего, что от Катона скрывают. Остальные, я считаю, раздумывают, как эти новости подать, чтобы разрушить триумвират.
— Посмотрим, посмотрим… — задумался Луций.
— Потом будешь придумывать, — прервал его отец.
— Что-то срочное? — удивился Луций.
— Можно сказать и так, — улыбнулся Гай. — Мы тебе невесту нашли. А то пропадаешь в море постоянно, некогда и пожить нормально.
— Плавать необходимо, жить необязательно, — улыбнулся Луций.
— Не стоит искушать Парок, сын, — строго ответил ему отец. — Но ты не ускользай от разговора.
— Невеста… — ответил задумчиво Луций. — Я помню. Кто же она?
— Лициния, дочь Гая Лициния Макра Кальва*, — ответил отец
* Авторский произвол. О его потомках данных нет.
— Лициния, Лициния, — попытался вспомнить Гай. — Нет, не видел и не помню.
— Она в Город недавно вернулась, а до этого несколько лет на вилле в Кампании жила с матерью. Ты и не мог с ней встретиться. Но мать уже ее посмотрела и одобрила.
— Так тому и быть, — согласился Луций. — А теперь все же вернемся к нашим баранам… то есть я хотел сказать к сенаторам. Кто из них может поддержать законы о финансировании флота?..
На следующий день, в ноны января, праздники Январских календ заканчивались. Для развлечения граждан эдил Марк Помпоний устроил по всему городу выступления нанятых им групп мимов и акробатов. Для более почтенной публики на Марсовом поле возвели трибуны и установили орхестру, в подражание греческим образцам. На сцене этого временного театра приглашенная эдилом труппа греческих актеров из Афин собиралась поставить комедию Аристофана «Лягушки»*. Поскольку тессеры* на это представление получали только сенаторы, всадники и самые богатые плебеи, на представление собирались те, кого именовали «лучшими людьми Города».
