Черный дембель. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Да.

Я спросил:

— Артурчик, у тебя водка есть?

Прохоров заморгал, будто его мозг с трудом перестраивался на новую тему.

— Есть, — ответил он. — «Столичная». Три бутылки.

— Давай две, — сказал я.

И тут же произнёс:

— Нет! Стоп. Неси все три.

Махнул рукой.

Попросил:

— Заверни их в газеты и положи в сумку. Я скоро их у тебя заберу.

Я бросил взгляд на циферблат часов и направился к калитке.

— Серый, ты куда⁈ — спросил Кирилл.

— Сейчас вернусь, — ответил я. — Ждите меня здесь.

Дома я бросил на стол учебник физики и переоделся в свою парадную армейскую форму. Сменил сандалии на кеды. Заломил набок берет, застегнул белый ремень. Придирчиво осмотрел своё отражение в зеркале.

«Среднего роста, плечистый и крепкий, — мысленно продекламировал я, — ходит он в белой футболке и кепке…»

Достал из-под кровати свой старый чемодан, вытряхнул его содержимое на кровать. Защёлкнул замки, взвесил чемодан в руке. Даже пустой он весил немало, будто содержал чугунные вставки.

В парадной форме и с пустым чемоданом я вернулся во двор Прохоровых. Забрал у дымившего сигаретой Артура тряпичную сумку с бутылками. Вручил своему младшему брату трофейный кастет.

— Это на всякий случай, — сказал я.

Кирилл надел оружие на пальцы, сжал кулак.

«Кастет в руке боксёра — это страшное оружие», — подумал я.

— Серый, а ты куда? — повторил Кир.

Он закусил губу.

— На вечер у меня запланирован подвиг, — ответил я. — Прогуляюсь за Ильёй Владимировичем…

Прохоров встрепенулся, шагнул ко мне.

— Сергей, я с тобой! — сказал Артур.

Я покачал головой. Похлопал Прохорова по плечу.

— Нет, Артурчик. Сам справлюсь. Вы с малым стерегите пленных.

Посмотрел на серьёзные лица парней.

— Если до темноты не вернусь, звоните в милицию, — сказал я. — Но не раньше! Вы меня поняли, пацаны?

Комсомольцы кивнули.

В вольере тявкнул пёс.

— Вот и молодцы, парни, — сказал я.

Взял в правую руку и чемодан, и сумку. Обёрнутые газетами бутылки ударились друг о друга — отозвались на мои действия приглушённым стуком. Я решительно зашагал к забору.

— Чёрный, а зачем тебе водка? — крикнул мне вслед Кир.

Я обернулся, хмыкнул и ответил:

— Как это, зачем? Малый, запомни: без водки в нынешние времена — никуда…

Глава 10

Я шагал по центру дороги в парадной форме ВДВ Советской армии. С потёртым, будто потрёпанным жизнью, чемоданом в руке. Словно вновь возвращался со службы. Вот только теперь я топал не домой, а в обратную сторону: шёл в направлении дома Варвары Сергеевны Павловой. Любопытные детишки не спускали с меня глаз. Бдительные пенсионеры с орденскими планками на груди провожали меня взглядами и спрашивали, куда это я направился — я отвечал им уклончиво, нагнетал загадочность… и позвякивал завёрнутыми в газеты бутылками.

Солнце давно перевалило за зенит — придорожные деревья и кусты отбрасывали длинные тени. То здесь, то там звучали голоса: советские граждане возвращались домой с работы. Я вспомнил, что Варвара Сергеевна сегодня отсыпалась после ночной смены. Но не дошёл до дома Павловых. Я поравнялся со свежевыкрашенным в синий цвет деревянным забором — сбавил темп, а потом и вовсе свернул с проезжей части к облицованному кирпичом дому с покатой крышей. Распахнул калитку, прошёл мимо припаркованного во дворе мотоцикла и постучал в дверь веранды.

Долго я не ждал: на мой стук из дома выглянула невысокая темноволосая женщина. Она заслонила собой дверной проём, просканировала меня внимательным взглядом. «Заслонила — это очень меткое слово», — подумал я. Потому что встретившая меня женщина действительно походила на небольшого слона. Она буквально заполнила собой нижнюю часть дверного проёма: между её боками и дверной коробкой не протиснулся бы и муравей. Женщина рассмотрела мою обувь, чемодан, пряжку ремня, пуговицы и аксельбанты. Запрокинула голову — взглянула на кокарду.

— Чего ломишься в дом, солдатик? — спросила она.

Сжала губы, от чего те почти спрятались между щеками и подбородками. Упёрла строгий взгляд в ворот моей тельняшки, будто смотреть выше ей было неудобно. Плавными движениями вытерла ладони о фартук на своём животе. Промычала: «Ну⁈» Я попятился (спустился на ступеньку ниже), заявил хозяйке дома, что пришёл к Степану Кондратьевичу. Женщина шумно выдохнула (от чего покачнулись аксельбанты на моей форме) и повернулась ко мне боком. Свободное пространство между её телом и дверной коробкой не появилось. Она снова набрала в грудь воздух.

— Стё-о-оп! — крикнула женщина. — Сте-пан!

Из дома донёсся топот ног: словно большой пёс стремительно бежал на зов своего хозяина.

— Стёпа, тут к тебе мальчик пришёл, — сказала женщина.

Она вновь развернулась вокруг своей оси и, не прощаясь, зашагала по коридору. Подобно поршню вытеснила из прихожей всё (и всех), что оказалось у неё на пути. Сквозь марлевую штору я видел, как женщина протиснулась в дверной проём комнаты. Мне почудилось, что по дому промчался ветерок, точно в разных его частях выровнялось давление. Заметил, как на смену женщине в прихожую юркнул тощий плешивый мужичок. Он посмотрел на меня — грозно надул щёки. Но тут же бросил тревожный взгляд через плечо, откуда доносилось потрескивание деревянных половиц.

— Чего пришёл? — спросил Степан Кондратьевич.

Я поднял на уровень его груди сумку с газетными свёртками.

— Водку принёс, — сказал я. — «Столичная». Три бутылки по пол-литра.

Мужчина шикнул на меня, приложил к своим губам указательный палец. Он снова посмотрел в глубину дома, прислушался. Сглотнул. Жестом показал, чтобы я отошёл от ступеней. Я выполнил его просьбу. Степан Кондратьевич походкой опытного охотника двинулся мне навстречу. Доски пола под ним не скрипнули, не хрустнули. Мужчина переступил порог, затолкнул в веранду прозрачную штору. Прикрыл дверь. Взглянул на сумку с водкой, на чемодан. Поднял взгляд и тут же сощурил глаза, будто его ослепил блеск кокарды на моём берете. Подобно голубю, мужчина склонил на боку голову.

— Мириться, что ли, пришёл? — спросил он.

Я дёрнул плечом.

— Степан Кондратьевич, так мы с вами и не ссорились.

— А это тогда зачем? — спросил мужчина.

Он указал на сумку с водкой.

— Степан Кондратьевич, мотоцикл мне ваш нужен, — ответил я. — На пару часов. Друга из деревни заберу. Здесь недалеко. Деревенька Майская — знаете такую? Это по дороге к Первухино. Я туда и обратно. Глазом не успеете моргнуть.

Мужчина перестал щуриться, приосанился, подпёр кулаками бока. Посмотрел на меня снизу вверх, но будто глядел свысока. Возмущённо крякнул.

— Ишь ты, стервец, чего удумал! — сказал он. — Чижика моего умыкнуть решил⁈

Степан Кондратьевич грозно выпятил грудь и заявил:

— Не позволю!

— Не умыкнуть, а одолжить ненадолго: за плату, — сказал я.

Тряхнул сумкой — бутылки приглушённо цокнули.

— Соглашайся, Кондратьич. Три по пол-литра. Или расскажу твоей жене о шампанском.

Степан Кондратьевич резко и шумно выдохнул, будто его проткнули иглой. Бросил тревожный взгляд на дверь веранды.

Он посмотрел на мотоцикл — затем: на меня. Заскрежетал зубами.

— Да ты не переживай, Кондратьич, — сказал я. — Верну твоего Чижика целым и невредимым: ещё засветло. Даже не сомневайся! Ты ж батю моего знаешь! Когда Черновы кого-то обманывали?

Степан Кондратьевич тоскливо вздохнул.

Он мазнул глазами по мотоциклу — словно погладил любимую лошадку. Перевёл взгляд на сумку с водкой.

Махнул рукой.

— А ты ездить-то умеешь, паря? — спросил Степан Кондратьевич. — Это ж тебе не велосипед. Тут умения нужны. И права!

Я улыбнулся.

— Умею, дядька Степан. Я за время службы в армии на чём только не ездил. Даже на танке!

Передал мужчине сумку с водкой.

Тот взвесил сумку в руке и сказал: