Граф (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

— Ах, какие формулировки! Прям гранит, да нет — сталь, булат! Вот лучше и сказать нельзя!

Ну ещё бы — эти формулировки оттачивались даже не годами — столетиями…

— Ох,- вздохнул вероятно самый высокопоставленный чиновник империи на текущий момент — граф Литта. Итальянец в настоящее время являлся председателем едва ли не самого важного департамента Госсовета — государственной экономики, но Даниил с ним был знаком весьма слабо. Как-то не сильно они с ним пересекались всё это время…- Сколько вреда этот мятеж нанёс. Всё хозяйство страны в расстройство пришло… И Государь так до сих пор от гнева не отошёл. Давеча письмо его перечитывал — так он пишет: «Ежели шляхетский корпус уже не был бы расформирован — разогнал бы его на хрен!». А ещё собирается извергнуть из перечня наград орден «Белого орла» и запретить танцевать на балах полонез. Мол, чтобы вообще никаких упоминаний о мятежниках…

— Это ж он ещё в самом начале писал,- тут же отозвался Кушников.

— Ну да,- закивал Литта,- я же сказал — перечитывал,- и всем стало понятно, что главной целью этого заявления Юрия Помпеевича, было упомянуть факт того, что Государь-император пишет ему личные письма. Между тем граф повернулся к Даниилу.

— Ну а вы что скажете, уважаемый Даниил Николаевич? Вы с государем уже виделись после его возвращения. Даже ужинали семьями вчерась. Неужели даже упоминаний никаких не было?

— Нет,- Данька покачал головой.- Просто приказал дабы я на сегодняшнем заседании непременно присутствовал и всё.

— Ну так вы обычно не часто радуете нас своим посещением,- усмехнулся Кушников.- Настолько, что вам для сего, похоже, прямое указание императора требуется.

Данька пожал плечами.

— Просто не считаю себя достаточно компетентным для решения обсуждаемых здесь вопросов. Увы, господа, мне до вас и по опыту, и по возрасту, и по заслугам — как до Луны пешком,- добавил он немного лести. Ему в пень не упёрлись недоброжелатели подобного уровня…

— Как-как — до Луны пешком?- граф Толстой весело расхохотался.- Вот любите вы, Даниил Николаевич, метко формулировать…

В этот момент двери залы распахнулись и внутрь стремительно вошёл Николай.

— Господа — Государь!- рявкнул князь Кочубей. Все встали и склонились в глубоком поклоне.

Николай ворвался в зал, в сопровождении ещё нескольких человек, среди которых были герои подавления польского мятежа генералы Дибич, Гейсмар, Паскевич, и другие. Быстрым шагом обойдя огромный круглый стол, император добрался до своего кресла и опустился на него, нетерпеливо махнув рукой остальным.

— Садитесь, господа, садитесь… не будем терять времени — сегодня у нас много дел,- генералы остались стоять, выстроившись полукругом вдоль стены за спиной императора.

Члены Государственного совета и те, кто был приглашён на сегодняшнее заседание личным повелением Государя, молча опустились на стулья и замерли, преданно уставившись на государя, которого большая часть присутствующих не видела больше года. С того самого момента как император отбыл к войскам, направленным на подавление польского мятежа.

Нет, в принципе, задержку можно бы было объяснить обширным расследованием — всего по делу о мятеже было арестовано, задержано либо, в крайнем случае, отправлено в имения, где и посажено под домашний арест почти семьдесят тысяч человек. И на то, чтобы разобраться с каждым — требовалась уйма времени. Николай же ещё во времена следствия по делу Декабрьского мятежа показал, что предпочитает лично участвовать в подобных расследованиях. Или, как минимум, очень плотно их контролировать… Но даже когда следствие практически закончилось, и начались суды, он всё равно продолжал оставаться в Польше. Причём, после этого круг его общения неожиданно изрядно расширился. К нему зачастили дипломаты и официальные лица из других стран — австрийцы, пруссаки, французы… а также шушера поменьше типа тех же бельгийцев, голландцев и всяких там представителей Пьемонта и Королевства обеих Сицилий. Столь высокая дипломатическая активность вызывала немалое удивление. Ладно — австрийцы с пруссаками, в конце концов именно между этими странами вкупе с Россией была когда-то разделена Речь Посполитая. Так что всё, что происходило на бывшей польской территории, так или иначе как-то затрагивало и их интересы. Поэтому даже прибытие самого канцлера Меттерниха, со времён Венского конгресса носящего почётное звание «Архитектора Европы», было бы как-то объяснимо. Но зачем там появились остальные?

Так что взгляды, направленные на Государя, были полны ожидания множества ответов.

— Господа, я не вполне удовлетворён тем, как вы в частности и вся Россия в целом воспользовались теми возможностями, которые я предоставил…- строго начал Николай.- Вы все, несомненно, помните, что на совещании по развитию российской промышленности, которое состоялось в Москве буквально в момент начала польского мятежа, было принято некоторое количество решений, которые я считаю если не судьбоносными, то, как минимум, очень значимыми для страны. И перед своим отъездом к войскам, на последнем заседании Государственного совета, мы с вами приняли целую программу в исполнение решений того совещания… И что же я узнаю по возвращении?- Николай замолчал и обвёл присутствующих суровым взглядом.

Члены Государственного совета подобрались, переглянулись, а потом князь Кочубей, громко откашлявшись, начал:

— Государь, Совет сделал всё, чтобы поддержать ваши начинания…

— И что же?- перебил его Николай.- Сколько открыто новых заводов? Сколько проложено узкоколейный железных дорог для вывоза продукции из глубинки? Может быть мне кто-нибудь скажет число полоняников, выкупленных у кочевников членами Государственного совета, которых отправили на заселение новых земель или, хотя бы, использовали для расширения старых производств? Вы сами мне год назад плакались, что самым большим препятствием для расширения производств является нехватка рабочих рук, которая непременно усугубится ежели отменить крепость для крестьян. И я очень долгое время шёл вам навстречу, оттягивая решение этого крайне болезненного для империи вопроса. Почти все цивилизованные страны уже давно избавились этого дремучего пережитка прошлого, и только мы без рабства никак обойтись не можем… И что же? Я для кого этот указ писал? Вот вам — сколь угодно рабочих рук! В Царстве Польском живёт почти три с половиной миллиона человек, и кочевники наловили аж несколько сот тысяч — и что? Оказывается, вам эти рабочие руки не нужны — так что ли? Сколько вы у них выкупили? Всего девяносто тысяч? Да и большинство из них всего один человек… А остальные что?

Сидящие вокруг стола председатели департаментов, а также наиболее влиятельные члены Совета нервно задёргались и начали переглядываться. Николай же развернулся в сторону Даниила и ткнул в него пальцем.

— Вот прав ты был, Данька, когда говорил мне что ни хрена из того совещания не получится. Как всегда прав… А я, дурак такой, не верил. Думал мы, русские — ещё весь мир заставим содрогнуться от наших успехов, да так, что вся эта иностранщина, все эти англичане, французы и немцы со шведами рты поразевают на наши успехи глядючи!- тут император резко выбросил вперед правую руку, пальцы которой были сложены во всем известный жест и ткнул дулей в сторону князя Кочубея и графа Литты.- А вот вам! Накося-выкуси! Ни хрена мы делать не хотим…

Разнос продлился не слишком долго, но тон императора, а также полдюжины генералов, командующих закалёнными в бою войсками, только что задавившими мятеж польских аристократов, которые в настоящий момент молчаливо возвышались за спиной самодержца, заставили присутствующих осознать, что время э-э-э… размеренности… или разморенности закончилось. И более терпеть неисполнение своих повелений государь не намерен. Так что все распоряжения императора, многие из которых, если уж быть до конца откровенными, оказались членам Государственного совета совсем не по вкусу, не смотря ни на что нашли самую горячую поддержку. А все высказанные им инициативы вызывали неподдельный энтузиазм. Во всяком случае присутствующие совершенно не стеснялись его демонстрировать…