Граф (СИ) - Злотников Роман Валерьевич
И — да, Кушников с Толстым оказались правы. Речь на заседании в первую очередь велась о бывшей Польше. Но и не правы тоже. Потому что эта речь была не столько о крамоле, приведшей к бунту, и планах противодействия оной, и не о преобразовании Царства Польского в некие новые административные образования с гораздо меньшими степенями свободы, как предлагали некоторые члены Госсовета, а, скорее, о том как… ограбить бывшую Польшу. Как выкачать из неё побольше денег, ресурсов, людей… Через конфискации, продажи отторгнутых имений, передачу в руки государства принадлежавших мятежникам ценностей, акций, счетов в банках империи и, если получится, то и зарубежных. И что надо сделать чтобы получилось… Это привело кое-кого из присутствующих в настоящую оторопь. Как так — поляки не будут прощены? Высокопоставленным участникам мятежа не получится ограничится недолгим заключением в собственных имениях или просто отъездом за границу, где они, поглощая устрицы и фуа-гра во французских ресторанах будут демонстрировать трагическое выражение лица и стоны об «утерянной родине» и мазать грязью «эту варварскую империю — оплот всего самого гнусного и мерзкого, что было только создано человечеством»? А когда граф Литта попытался осторожно указать императору, что подобные подходы точно озлобят польскую аристократию, причём настолько, что можно будет ожидать повторения мятежа в самом недалёком будущем, Николай злобно оскалился и рявкнул:
— А мне — плевать.
— Эм-м-м… что?
— Мне плевать на поляков.
И давно обжившийся в России итальянец обескураженно оглянулся, как будто ища поддержки у соратников. Но все, на кого пал его взгляд только отводили глаза.
— Но-о-о… Ваше Величество,- вновь заговорил граф,- это — крайне недальновидный подход. У поляков есть определённые традиции, например, та же традиция рокоша. Ещё со времён Речи Посполитой. Если вы помните, пан Зебжидовский…
— Я же сказал — плевать,- прервал его Николай.- И вообще, Польша — уже очень скоро станет совсем не нашей головной болью.
— Не нашей⁈ Но-о-о…
— Да-да, именно не нашей,- Николай ухмыльнулся.- Не хочу, чтобы в нашей империи продолжал жить столь подлый народ. Так что я обменял её.
— Обменяли? На что?
— На Галицию и Лодомерию!- с этими словами Николай обернулся и подмигнул впавшему в шок Даниилу. Блин! Это что, Император обменял предателей-поляков на махровых бандеровцев? Да как ему это только в голову пришло⁈
Часть II
От забора и до обеда
Глава 1
— Как вы говорите ваше имя?
— Отто фон Бисмарк, Ваша Светлость,- молодой человек с достоинством поклонился, не заметив, что сидящий перед ним за столом русский граф впал в этакий ступор. Ну а вы бы не впали после такого-то заявления?
— Кхем… а чем вызвано ваше желание завербоваться ко мне?- осторожно поинтересовался Даниил когда немного отошёл.
— Понимаете ли, граф,- с несколько потешной серьёзностью начала молодой человек,- я шесть лет отучился в университете имени Георга-Августа в Гёттингене и понял, что не очень хочу следовать предначертанному пути, а был бы рад найти что-то новое, что-то своё… Вы же, Ваша Светлость, известны тем, что постоянно делаете это самое новое. Должен признаться, я позволил себе удовольствие прокатиться на построенной вашими инженерами дороге Берлин-Потсдам и пришёл к выводу, что за этими дорогами — будущее Пруссии! И я хочу стать частью этого будущего. А где можно это сделать лучше, как не там, где это будущее уже, во многом, воплощено в жизнь? То есть в России. И лучше делать это вместе с тем, кто это будущее и воплощает. Вот поэтому я и хочу предложить вам свои услуги…
Когда молодой человек покинул номер Даниила, тот ещё долго сидел, пялясь на закрывшуюся дверь. А вот интересно — этот тот или не тот? Ну мало ли — может в Пруссии живёт несколько Отто фон Бисмарков? Но чуйка твердила ему, что, скорее всего, тот. Уж больно по возрасту подходит. Насколько помнил бывший майор — звёздным часом известного ему Бисмарка был тысяча восемьсот семьдесят первый — год сокрушительной победы Пруссии над Францией и образования Второго рейха. Сколько ему было в тот год Данька напрочь не помнил, но вряд ли меньше пятидесяти и больше шестидесяти пяти. Он же после этого ещё какое-то время оставался при власти, значит в семьдесят первом совсем уж стариком быть не мог… Этому же, по его словам, сейчас всего восемнадцать. Выглядит и говорит он тоже как раз на этот возраст. Эвон сколько пафоса нагнал… Так что в тысяча восемьсот семьдесят первом ему будет пятьдесят шесть. Так что, скорее всего — тот… Даниил усмехнулся и потёр ладонью лицо. Да уж — он уже тут столько бабочек затоптал, что охренеешь. И вот, похоже, ещё одна. Да такая жирная! Впрочем, уже не первая. Пару месяцев назад в его «сети» уже попалась одна добыча, которая, по его скромную мнению, ничуть не уступала сегодняшней…
Данька нервно хмыкнул и пробормотал:
— Так — пора закругляться и валить на Родину. А то я даже не знаю, какой счёт мне выставит судьба за подобную удачу…- после чего поднялся, подошёл к двери номера, который он снял под офис, и приоткрыв дверь, высунул голову в другую комнату, оборудованную под приёмную.
— Ну что там — есть кто ещё?- спросил он, приоткрыв дверь.
— Нет, Ваша Светлость — на сегодня все,- вежливо сообщил ему секретарь. Даниил хмыкнул — ты смотри, ещё и догадался пойти последним. Точно — тот!
С Польшей всё случилось не совсем так, как тогда напридумывал себе в панике бывший майор.
Во-первых, Польшу отдали не всю. Восточная часть, вплоть до Вислы, с городами Ломжа, Белосток, Люблин остались российскими. Впрочем, Австрия тоже не отдала всю Галицию и Лодомерию. Например, тот же Краков так и остался австрийским. Варшава же теперь стала приграничным городом. Причём, граничила она нынче аж с двумя государствами — Россией и Пруссией, потому что, и это во-вторых — север отдали Пруссии. В обмен на Мемельский край. Чему пруссаки оказались весьма довольны. Потому что присоединённые территории были намного богаче и населённее отданных, а портов на Балтике у Пруссии и так хватало… Ну а сама Варшава с остальной частью русского Царства Польского отошла австриякам, которые взамен избавились от (к большому удивлению бывшего майора) весьма прорусской части своей многонациональной империи. Да-да, как выяснилось, никакой махровой националистической, протобандеровской идеологии в Галиции пока и в помине не было. Никаких «Украина по над усе!» Наоборот, большинство местных были яро уверены в том, что они — русские! И так они себя и именовали. Правда с некоторым подвывертом — не русские, а руськие… ну или русины. А укр а иной то есть окраиной их земли частенько назывались потому, что располагались на самой западной окраине русских земель, которые в тяжелые для всех русских годы отторгли соседи. И никаких идей насчёт «древнего племени укров», которые изобрели плуг и колесо, а также выкопали Чёрное море, и потому им теперь все вокруг должны как земля колхозу в настоящий момент не имелось.
Причём, к России тянулись не только жители Галиции и Лодомерии — как выяснилось, в настоящий момент среди славян всего мира была очень популярна идеология панславянизма, которая, среди всякого прочего, предполагала, что в некоем славном и счастливом будущем все славяне Европы соединятся вместе в огромном едином славянском государстве… основой которого все, конечно же, видели именно Российскую империю. Ну а кого ещё-то? Да и зачем? К чему искать какие-то альтернативы если вот оно — самое большое и сильное славянское государство, не так давно наглядно доказавшее свою силу и мощь разгромив величайшего военного гения всех времён и народов — Наполеона! Чего лучшего желать-то? Особенно если вспомнить, что больше-то независимых славянских государств в мире пока и не имелось. Сербское княжество, образованное после второго Сербского восстания, можно было считать независимым лишь теоретически, потому что на его территории, в том числе и в самой столице — Белграде, до сих пор стояли турецкие гарнизоны. Другие южные славянские земли — Болгария, Босния, Герцеговина до сих пор официально входили в состав Османской империи. Так же как и Хорватия, Словения, Чехия и Словакия — в состав Австрии. Вот и тянулись славяне к единственному государству, в котором они были, так сказать, государствообразующим народом, а не прозябали на вторых-третьих ролях под турецкой или немецкой пятой. Потому что сыр в мышеловке под названием «настоящие европейцы» пока ещё никто не придумал…