Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус

Принципиально невыполнимые: он особо указал, чтобы машины эти были даже дешевле, чем они производились на предприятиях КБО — но фокус заключался в том, что у нас в графе «Итого» указывалась вовсе не цена конкретной машины. Так как все эти машины никуда не продавались, а использовались исключительно в строительных подразделениях Комбината, для упрощения бухгалтерии здесь проставлялась лишь зарплата рабочих, выпускающих эту машину на заводе, без учета стоимости сырья, материалов, комплектующих и всего прочего, а это составляло хорошо если четверть полной стоимости производства. Все остальные расходы точно так же списывались «на внутренние производственные затраты» на заводах-производителях материалов и комплектующих, и баланс всегда сходился — но кукурузнику обо всех этих «бухгалтерских извращениях» никто, понятное дело, сообщать не собирался…

А моя ошибка заключалась даже не в том, что не смог предвидеть всю глубину его идиотизма. В принципе, из «прошлой жизни» я знал, что Никиту очень не любил товарищ Берия, и искренне надеялся, что именно ему поручат «расследовать антигосударственную деятельность» персонажа — но об этом знал и Иосиф Виссарионович, а потому посчитал, что в этом случае объективности от расследования можно не ожидать. И Сталин поручил с Хрущем разбираться товарищу Андрееву. Который был, как я узнал, Председателем Комиссии партийного контроля, и, по факту, был вторым человеком в партии. Но у Андреева вроде со здоровьем были некоторые проблемы, что-то вроде со слухом у него было не в порядке — и тот поручил провести все расследование своему первому заму товарищу Шкирятову, тоже известному своей неподкупностью и дотошностью. Ну, тот расследование и провел, а меня, как сказала Светлана Андреевна, позвали уточнить кое-какие мелочи исключительно для того, чтобы определить, какую высшую меру наказания применить к лысому троцкисту. А так как КПК расследования проводила не только глубоко, но и широко, там не одного Хруща на прицел взяли, а очень много людей, которые оказались, по существу, его «пособниками», были схвачены за жабры. Очень плотно схвачены, о чем я узнал уже из газет: к празднику, например, «слегка поменялось» руководство Украины, и, судя по написанному в «Правде», партийных руководителей там поменяли поголовно, а советских тоже больше трех четвертей было заменено. Вот только куда дели прежних, в газете не написали…

Точнее, написали лишь об одном человеке: «дорогого Леонида Ильича» «снова» отправили в Молдавию, а больше фамилии украинских руководителей вообще нигде и никак не упоминались. Но я кое-что все же узнал. Случайно, можно сказать, узнал. Где работает Светлана Владимировна, я, в принципе, догадался быстро — и догадка моя подтвердилась буквально через неделю после праздника, когда она позвонила мне в дверь. Сосед — партийный деятель средней руки — уехал на Украину, а освободившуюся квартиру как раз «товарищу Уткиной» и выделили. И она зашла к мне поинтересоваться, где тут можно быстро мебель хоть какую-то быстро приобрести не очень дорого. А мне как раз пришли заказанные в Сомово шкафы и кровати на всю нашу компанию, и я ей предложил «взять пока ту, которую мы выкидывать собрались». Пообещав ей к весне заказать мебель уже хорошую:

— А вы к нам надолго?

— Ну уж на несколько лет точно.

— Тогда я бы посоветовал вам с мебелью особо не спешить.

— Полезный совет, а спать мы на чем будем? Я-то ладно, а вот детям на полу спать вроде как неправильно.

— Возьмите у нас, я новую как раз приобрел, а старую хоть выкидывай. Но она и старая-то очень относительно, мы ее только в первому сентября взяли — именно чтобы временно перебиться. Вы пока и на такой поспите… а сколько вас? У нас только четыре кровати…

— Трое: я, сын и дочка. Ну советы ты даешь действительно неплохие… вот только я одна смогу все перетащить?

— А я вам помогу, тут и нести-то из двери в дверь… то есть не сам помогу, а Ваську, Вальку и Настю к переноске тяжестей привлеку, за полчаса справимся. А неплохая у вас квартира…

Квартиру ей действительно выделили весьма приличную, трехкомнатную (или четырехкомнатную, если темную, без окон комнатку площадью в районе семи метров комнатой считать), и мы всю ненужную нам мебель вообще за пятнадцать минут туда перетащили. Через три дня в квартиру въехали и ее дети: флегматичный Виталик, семнадцати лет от роду и пятнадцатилетняя Вера, шустрая, как электровеник. С которыми мы мгновенно подружились, точнее, они с нами подружились: Светлана Андреевна целыми днями на работе была занята (а часто и вечерами), Виталик с Верой тут вообще никого не знали и, понятное дело, друзьями не обзавелись — а тут мы под боком. Причем у нас и телевизор был, так что поводов «зайти в гости к соседям» хватало.

И к новому году я про новую соседку знал практически всё: звание у нее было «подполковник госбезопасности», муж в войну погиб, чем она в Горьком занималась… дети ее, конечно, не знали точно, но я о том, что делается в Арзамасе номерном и раньше знал, да и о работе Игоря Ивановича был, в общем-то, в курсе — а соседка несколько раз у меня интересовалась как туда побыстрее проехать. Ну да, никаких навигаторов пока еще не было, да и карты, особенно по части дорог, оставляли желать лучшего…

А когда я, узнав случайно, что у соседей в школе трудности намечаются, в эту школу зашел и с народом поговорил немного, заметив, что «тут мои соседи ничего еще про город не знают и испытывают разные трудности, а это нехорошо», и с соседкой очень добрососедские отношения наладились. И она — в порыве благодарности за своих детей, не иначе — открыла мне «страшную служебную тайну». Оказывается, Иосиф Виссарионович не удержался и мой «тайный конвертик»-то распечатал. А Светлана Андреевна мне сказала, что я теперь могу ходить по улицам не оглядываясь, так как все, в том «вложенном» письме перечисленные не товарищи мне ничего уже сделать не смогут, и вообще никому они ничего уже не сделают. А списочек я, между прочим, накатал там немаленький — но «советская репрессивная машина» эту кучку мерзавцев даже и не заметила. То есть заметила, походя так перемолола и выплюнула, навек вычеркнув их даже из памяти народной. Ну, мне очень хотелось думать, что навек…

По крайней мере я узнал, что «культуру отмены» придумали и внедрили уж точно не в двадцать первом веке: обо всех, упомянутых в моем списке, я не нашел ни одного упоминания в прессе уже с начала ноября. Их даже в негативном смысле не упоминали, как будто таких людей и не было никогда. И это меня сильно порадовало. А вот Зинаиду Михайловну кое-что в этом не порадовало: она ко мне перед Новым годом заехала и рассказала мне много нового о моем генеалогическом древе, а так же о том, куда, по ее единственно верному мнению, меня следует отправить лет так на несколько минимум. Оказывается, ее тоже в Москву вызвали, тоже вручили Золотую Звезду Героя социалистического труда — в после этого предложили ей «в срочном порядке» «ликвидировать негативные последствия вашей деятельности на территории Москвы и области». Под руководством непосредственно Пантелеймона Кондратьевича, который (снова «по совместительству») возглавил партийную организацию Московского региона:

— Вовка, да за такое тебя убить мало! Товарищ Пономаренко — это совсем не товарищ Киреев, ему плевать на то, что ты весь из себя Шарлатан! И он из меня точно душу вынет: я-то могу разве что там жилищное строительство организовать, а он хочет, чтобы мы еще как-то наверстали отставания в выполнении планов целой кучи разных заводов! Причем половина тех заводов вообще оборонные, и мне даже знать, что там делается, не положено — и как я буду их планы выполнять?

— Никак. Никак, Зинаида Михайловна, вы их выполнять не будете. Не царское это дело — планы, кем-то сорванные по дурости, лично выполнять и перевыполнять.

— А как…

— Вот вы мне скажите: вы можете выполнить план, скажем, авиазавода в Шахунье?

— Зачем? Там и без меня прекрасно справляются, я им разве что с финансами помочь могу, если попросят. А, скорее, с поставками какого-то оборудования, которое у нас же, в КБО, и делается. А с поставками с других заводов уж точно не моя забота разбираться, этим местное руководство занимается, ну и областное, конечно.