Сети Госпожи ужаса (СИ) - Чайка Дмитрий

Политый маслом деревянный завал еще догорал, когда в Энгоми вошли первые колонны, рядами своих щитов перекрывших улицы города. Прошли полсотни шагов, заглянули в дома, оставшиеся за спиной, обыскали на предмет прятавшихся воинов, закололи, если нашли, вышли из дома. По такому принципу несколько сотен пехотинцев прочесали Энгоми меньше, чем за час, а потом собрались перед царским дворцом, стоявшим в центре. Город был чист, даже змей затоптали. Все «живущие на кораблях» сбежали через западные ворота, прихватив с собой немало добра. Мне плевать на это. Потери небольшие, а древний город остался цел и невредим. Наживем еще. Не стоит оно того, чтобы войско за него класть. Пригодится еще.

Тут, на Кипре, еще несколько басилеев живет, и некоторые из них довольно сильны. Ахейские города Кирения и Пафос уже построены, Тамассос добывает медь в горах Троодоса, а основанный сидонянами Китион вовсю примеряет на себя роль владыки острова и центра по экспорту в Египет. Его специально на самом юге поставили. С независимой торговлей я покончу. Как говорилось в одной умной книге, написанной Марио Пьюзо: конкуренция неэффективна, эффективна только монополия. Там главный герой тоже оливковым маслом торговал, прямо как я.

Куда пойдем отсюда? Сначала пройдем по центру острова и возьмем Тамассос. Это чуть южнее того места, где в мое время располагалась Никосия. Потом пойдем на юг, возьмем Китион. И только потом свернем на северо-запад, к старому Пафосу, где окопалось основное поголовье пришельцев. После этого крошечные ахейские форпосты посыплются, как спелые груши с ветки. Чужаков нужно выдавить с острова, иначе они мне тут жизни не дадут. Вот так-то…

— Великий царь! Прими нашу службу!

Несколько десятков писцов, вельмож покойного царя, купцов и мастеров-рудокопов лежали ниц на полу тронного зала, не поднимая голов. Их не стали убивать, потому что некому тогда будет собрать воедино всю сложную систему здешнего хозяйства. Некому будет добывать медь, некому плавить ее в слитки, сделанные в виде бычьей шкуры, и некому наладить ее продажу, как это велось столетия подряд. Если уж вожак банды счел этих людей полезными и не стал резать, то я тем более делать этого не стану. Ведь Энгоми скоро будет богатейшим городом мира. Мне позарез нужны эти мужики, униженно распластавшиеся на каменном полу.

— Встаньте, почтенные, — сказал я. — Я дарую вам жизнь и свою милость. Никто не отнимет вашего достояния. Никто не обидит ваших жен. И с каждым из вас я побеседую, чтобы понять, какую службу дать по вашим знаниям и умениям.

Лежащие передо мной люди начали вставать, не смея отряхнуть пыль с одежд. В их глазах светилась робкая надежда. Ну, что же, осталось немного. Нужно всего лишь сбросить в море весь пришлый сброд и взять еще несколько городов. Я не потерплю здесь вассальных басилеев, как на Пелопоннесе. Кипр, на самом деле, не так уж и велик, чтобы делиться им с кем-то еще.

1 Привычных нам дверных петель в то время не было. Крайнее бревно ворот вставлялось шипом в каменный паз, работая как ось. Скорее всего оно пряталось за каменной четвертью, и тогда ворота могли открываться только внутрь. Иногда нижние и верхние концы этого бревна укреплялись бронзой для уменьшения трения и для защиты от истирания.

Глава 10

Год 2 от основания храма. Месяц четвертый, Пенорожденной Владычице посвященный, повелительнице змей, победы приносящей. Кипр.

Энгоми — город многонациональный. Здесь точно такое же смешение народов, как и в Угарите. Там велись дела на пяти разных языках, а здесь их было еще больше. Киприоты, которые не имеют никакого отношения к грекам, критяне, ахейцы, пеласги, хананеи, амореи, лувийцы, карийцы и даже немного хеттов, застрявших здесь с того времени, когда цари Алассии еще платили дань далекой Хаттусе. Люди понемногу выползали из каких-то щелей, возвращались из неприступных горных деревушек и даже из других земель. В Энгоми прямо на глазах появился рынок и открылись лавки. Где-то все это добро раньше пряталось. Закопали, скорее всего.

Множество домов еще пустует. Кое-кто из купцов отсиживается в Тире, Сидоне и Пер-Рамзесе, но слухи о том, что сын Поседао взял Энгоми под свою руку, полетели по морю быстрее птицы и всколыхнули торговый народ. Тут ведь до Египта всего-ничего, а Рапану оповестил весь огромный купеческий квартал в Пер-Рамзесе о том, что произошло. Репутация адекватного человека работает на меня, и теперь и дня не проходит, чтобы в порту не причалил корабль с каким-нибудь купеческим семейством из местных, которое робко смотрело на берег, готовое сбежать при первых же признаках опасности.

Люди понемногу возвращались, и я уже послал на Сифнос за писцами и дворцовыми слугами. Нужно приводить в порядок мое новое жилище, а еще нужно куда-то деть целую кучу непонятных баб, которые все до одной считали себя моими новыми женами, на основании чего требовали жрать три раза в день. На их стороне были обычаи, на моей — здравый смысл, и пока что я, хоть убей, не знал, что мне делать с наследием двух царей. Обзаводиться гаремом я не собирался совершенно точно. Несмотря на ряд приятных моментов, в наличии этого заведения есть немало минусов. Гарем — вечный источник смуты, а найти себе бабу на ночь я могу и так. Это сейчас — наименьшая из моих проблем.

Наконец-то я поживу по-человечески. Мой новый дворец по размеру похож на рублевский коттедж, тысячи под три квадратов. Тут, конечно, победнее, и нет столько золота и лепнины, но зато вход охраняют статуи с бычьими головами, а фасад отделан алебастровыми плитами, украшенными резными фигурами. Энгоми — город на пересечении нескольких культур. На стенах дворца изображены и египетские сфинксы, и критские осьминоги, и хеттские львы. Полы выстелены каменными плитами, а вода подается из колодца, пробитого в скале на сотню локтей вглубь

Мегарон моего нового дворца оказался даже больше и роскошнее, чем в Трое. Здешний тронный зал площадью под двести пятьдесят квадратов. Потолок его держат колонны, высеченные из камня и украшенные резьбой. Их довольно много, и они напоминают мне лес. Поверху колонн лежат почерневшие балки из кедра и местного кипариса. Они не повелись ничуть, а ведь дворцу этому лет триста точно. Стены его покрыты штукатуркой, расписанной кораблями, дельфинами, львами и сфинксами.

Как водится в это время, мой дворец — это еще и склад готовой продукции, и архив, и храм. Святилище Бога-кузнеца и Владычицы находятся неподалеку от мегарона. И мне по должности положено проводить там службы.

Трон — деревянный, выложенный медными пластинами, покрытыми тончайшей чеканкой. Выглядит все это довольно нарядно и мило. Предыдущий царь не позволил оторвать их. Спасибо ему за это. Правда, ни жаровен, ни ламп, ни стеклянных сосудов я здесь не увидел. Растащили, наверное. Зато в кладовых нашелся череп слона. На кой-черт он тут валяется, я так и не понял. Наверное, подарили когда-то, а выбросить было жалко.

Акамант, старший из уцелевших вельмож покойного царя, стоял передо мной, склонив голову и сложив руки на животе. Когда-то он был жизнерадостным толстяком, пышущим энергией, но невзгоды последних месяцев высушили его, поселив в глазах вместо задора глухую тоску. Он потерял немало родни и друзей во время осады и штурма. Да и сам уцелел случайно, упав в ноги вожаку самой большой банды, осаждавшей Энгоми. Тем не менее, несмотря на перенесенные невзгоды, он досконально знал все городское хозяйство, знал каждый рудник, его выработку и расходы на добычу. Да и вообще, мужиком оказался неглупым и полезным. Алассия до разгрома «живущими на кораблях» была царством не просто зажиточным, а процветающим. В моих кладовых и сейчас лежит несколько тонн меди в слитках. Их просто не смогли утащить.

— Господин желает услышать отчет? — произнес Акамант.

— Господин желает вернуть жизнь этой земле, — произнес я. — И только потом отчет. Что нужно, чтобы снова начать обрабатывать землю и открыть шахты?