Сети Госпожи ужаса (СИ) - Чайка Дмитрий

Кипр — тот еще проходной двор. Тут и более поздние времена десять царств было, и все размером с плащ козопаса, а сейчас так и вовсе в каждой деревне по басилею. В Тамассосе тоже сидит какой-то товарищ, называющий себя царем. В смысле, сидел… Мы управились до вечера, сократив поголовье здешних правителей ровно на одну единицу. Мелочь, а приятно.

— Господин! — местная аристократия не впечатляла.

Не полные босяки, конечно, но до благосостояния богатеев Энгоми им очень и очень далеко. Бедно тут. И из-за войны, и из-за неудачного расположения города. Южный Китион, где плотно окопались ушлые сидонцы, намного богаче. Они вовсю дырявят шахтами тамошние горы, пережигают сосну на уголь и везут медь в Пер-Рамзес, Танис и Пер-Амон, до которого дня четыре пути.

— Кто главный из старейшин Тамассоса? — спросил я кучку поглядывающих на меня исподлобья мужичков, исконных киприотов. У них и язык свой, совершенно не похожий на ахейский, и даже собственная письменность имеется.

— Я, господин, — шагнул вперед худощавый мужик, пегий от седины. — Куруни меня зовут. Я первый из старейшин Тамассоса.

— Ты назначаешься наместником города и прилегающих к нему земель, Куруни, — ответил я. — Люди, что рядом с тобой, составят городской совет. Вы будете отвечать за жизнь своего города. Если нет возражений, то мы обговорим размер дани и оплату за добытую сверх нее медь. Ваши дома не тронут. Ваше достояние не тронут. Ваши жены и дочери будут в безопасности.

— Чем обязаны такой щедрости, господин? — исподлобья посмотрел на меня Куруни. — Мы тут давно в чудеса не верим. Уж простите за дерзость.

— Клятву верности с вас потребую, — развел я руками. — Если нарушите ее, получите все, чего так боитесь. Город разграбим, женщин продадим в рабство, а мужчин заставим трудиться в медных ямах за кусок черствой лепешки.

— Хорошо, дадим мы эту клятву, — хмуро ответил Куруни. — Но тогда и вы город от других царей защищайте. Клятва — она как меч, с двух сторон должна быть острая.

— Договорились, — кивнул я. — Пожалуйте на пир, почтенные…

До чего же я не люблю раннее утро после взятия очередного города. Башка трещит от неумеренного употребления вина, а в местном храме воняет, как в давно нечищенном хлеву. Смесь застарелого смрада, горелых потрохов и дыма жертвенника, помноженные на полное отсутствие вентиляции и тяжелое похмелье, едва меня не добили. Но сделать ничего нельзя. Я должен умилостивить Владычицу и принести ей дары. Я ведь теперь, как-никак, законный царь Тамассоса, а значит, божественное покровительство мне необходимо. После моего же фокуса со змеями в здешнюю Протоафродиту уверовали еще больше. В то, что это именно богиня наслала змей на город, верили теперь даже те, кто этих самых змей собирал. Я сначала не поверил, но нет, все так и есть. Воины взахлеб рассказывают горожанам, как Владычица помогла им взять Энгоми, а те слушают, неприлично раскрыв рты. Такой вот вывих религиозно-магического сознания, когда даже простейшие логические построения ломаются под гнетом веры в божественное. У меня в больной голове все это не укладывается, а для них это абсолютная норма. Удивительно!

— Ну что, богиня, будем дружить? — устало произнес я и перерезал горло истошно блеющему барану. Кровь брызнула на камень пола, который был уже черным от жертв, что приносили здесь несколько последних столетий. Понятно теперь, почему воняет так гадостно. Я вырезал бедро и бросил в жертвенник, где уже вовсю полыхало пламя.

— Нет, ну полная антисанитария, — бурчал я, морщась от вони горелого мяса. — Почему у всех нормальных людей жертвенник на улице стоит, а? Надо с этим что-то делать…

Уродливая фигуристая бабенка в длинном платье с открытой грудью — это и есть богиня, которую на Кипре называют Ванасса, Владычица. Прямо как микенскую царицу. Древнейшее божество, Великая Мать, которой поклоняются почти везде. Только эта вот вобрала в себя черты египетской богини Хатхор, ханаанской Астарты и критской «Богини со змеями». Она — символ возрождения природы весной, дарующая счастливое материнство женщинам и плодородие полям. Немыслимо пренебречь ее милостью, особенно после того, как она пожаловала мне Энгоми. А ведь я даже не стану с этим спорить. Лучше считаться любимчиком богов, чем удачливым царьком, каких много.

Кстати, бог Энгоми — рогатый, и это сильно облегчит мне дальнейшую работу. С этой безумной мешаниной, состоящей из сонма бессмертных сущностей, срочно нужно что-то делать. А вот что? Тут ведь в каждой деревне свой божок. Эвокацию сделать, как римляне? Вариант! Продуманные квириты «приглашали» к себе всех богов, унося их статуи из побежденных городов. А потом они заявляли, что боги теперь живут у них, и на новом месте им гораздо лучше. Этот способ вполне рабочий. Он быстрый и понятный, но приведет к чудовищной путанице. Слишком уж этих богов много, и тут не Италия, где все рядом. Еще один способ — заявить, что старые боги проиграли и были убиты богом-победителем. Это тоже вполне возможно. Третий — слияние разных божеств в единые сущности, как водилось у греков. Надо кого-то на эту работу поставить. Кого бы? Царевича Гелена назначим. Брат Кассандры сидит на Сифносе и истребляет мелкий рогатый скот, пытаясь по его ливеру предсказать будущее. Решено! Его к делу приставлю. Нечего переводить впустую дефицитное зерно. У нас тут голод вокруг, на минуточку. Пусть головой работает. Она у него вполне светлая, тут они с сестрой похожи.

— Ладно, дамочка, — сказал я, любуясь обугленной ляжкой, дымящейся в жертвеннике. — Будем считать, что мы теперь с тобой друзья. Мутит уже от твоей благодати. Пойду-ка я отсюда на свежий воздух. Меня там люди ждут.

Я вышел из храма, победно подняв руку вверх, и крикнул.

— Владычица благосклонно приняла жертву! Она дарит нам свою милость!

Толпа, окружившая храм, радостно заорала. Покровительство Ванассы — это же о-го-го! Это почти гарантированная победа. И все бы хорошо, да только товарищ, вырвавшийся из толпы и несущийся ко мне с кинжалом, зажатым в кулаке, внушает немалое опасение. Его рука поднимается, словно в замедленной съемке, а радостная улыбка расползается в жутковатый оскал. А ведь я догадываюсь, зачем ему кинжал, но сделать ничего не успеваю. Уж очень все быстро происходит. Носить доспех на утренних богослужениях тут не принято. Наверное, зря, хотя было бы невредно. Филипп Македонский и текущий фараон Рамзес III не дадут соврать. Их обоих зарезали.

— Интересно, от кого именно прилетело? — успел подумать я, отстранено любуясь кончиком приближающегося ко мне кинжала.

Глава 11

Не понимаю возникшей в девяностых моды, когда мужики вдруг массово начали обниматься. Ничего приятного в этом нет, особенно когда этого мужика ты не знаешь, когда от него разит старым козлом, и при этом он тебе почти до кости распорол плечо ножом монструозных размеров. Да, а еще не очень приятно обниматься с человеком, когда он уже умер, а кровь из его пробитой печени марает твою красивую тунику из тончайшего льна. Два сына Сосруко, стоявшие по бокам от меня, приняли этого парня на ножи в самый последний момент.

— Ну, елки-палки! — только и мог сказать я, а потом, не будь дурак, заорал. — Владычица спасла меня! Не позволила умереть сегодня! Ее милость будет над нами!

Войско бесновалось в религиозном экстазе, а я, зажимая рану, разглядывал незадачливого убийцу, пытаясь понять, кто бы это мог быть. Результаты изысканий оказались неутешительны. Грязноватый хитон, черные, как смоль, вьющиеся волосы и крупный нос. Классический представитель того, что называется средиземноморским типом внешности. У меня такими заселен целый архипелаг.

— Да кто же тебя послал… — бормотал я, пока мне сноровисто замотали плечо полотняным бинтом. Еще одно мое новшество. Вот, пригодилось.

Когда начинаешь вспоминать, кому на пути к вершине Олимпа отоптал ноги, то выясняется, что слишком многим. Он не из Тамассоса, это точно. Старейшины поклялись, что не знают его, и я им верю. Значит, это не родня покойного царя мне мстит, она зачищена весьма качественно. Кто же еще? Упреждающий удар из Пафоса или Китиона? Запросто. Привет из Милаванды, от тамошней недорезанной знати? И это тоже весьма вероятно. Аххиява? Кто-то мстит за убитую под Троей родню? Похоже, там хватает отморозков. Сидон и Тир? Не думаю, но сбрасывать со счетов не стоит. Там меня ненавидят за то, что не даю добывать в своих водах пурпур и тунца. Уже несколько кораблей оттуда отправились на штрафстоянку Сифноса и заплатили немалый штраф. Тут такое в новинку и почитается деянием даже худшим, чем пиратство. Так что финикийцев тоже со счетов не сбрасываем. В общем, никто меня не любит…