Сети Госпожи ужаса (СИ) - Чайка Дмитрий

— Зерно, — скупо улыбнулся тот. — Если будет зерно, люди придут.

— Хорошо, — кивнул я. — Я жду караван из Египта. Часть выделю вам, остальное пойдет на войско. Мне нужно кормить своих людей.

— Хорошо, — склонился Акамант. — Если господин обеспечит покой этой земле, то крестьяне соберут пшеницу и ячмень, который посеяли осенью. Если же господин даст зерна на семя, то мы распашем пустующие земли. Много их сейчас.

— Дам ячменя и пшеницы, — ответил я. — Вы ведь раньше сами снабжали себя зерном?

— Да, господин, — кивнул писец. — У нас хорошо родит земля. Мы даже вывозили зерно в Угарит и Тир. А когда при царе Мернептахе в Египте случился великий голод, то мы помогли его величеству. Ячмень и полба в наших долинах вызревают хорошо.

— С рыбой что?

— Тунца бьем, — кивнул писец. — Его много тут. А на остром мысе, который напротив ханаанского берега, его еще больше. Весной и осенью море там просто кишит рыбой, господин.

— Угу, — понимающе кивнул я. — Научим вас рыбу ловить.

— Да? — глупо посмотрел на меня писец. — Мы вроде бы ее тут испокон веков ловим. Но как прикажет господин.

— Есть ли здесь глубокая котловина, которую можно наполнить водой из перекрытой реки? — спросил я его.

— Есть неподалеку, — ответил тот подумав. — Десять стадий от города. А зачем нужно перекрывать реку, господин?

— Мельницу хочу построить, — мечтательно посмотрел я на потолок. — Веди-ка сюда всех мастеров-каменщиков, плотников и медников. Буду вам задачу ставить. Я ведь уйду скоро. Нужно до осени очистить Кипр от разбойников.

— Неужто весь остров целиком под свою руку хочет забрать царственный? — неверяще посмотрел на меня Акамант. — Небывалое это дело. Я слышал, что господин подчинил себе Угарит, Милаванду, Трою и множество островов, но пока у меня это в голове не укладывается.

— Аххияву еще забыл, — кивнул я. — А так да, весь остров заберу. Найди пока всех толковых людей, кто раньше царю служил. Как только разбойников отсюда прогоним, нужно будет канцелярию организовать. Надоел бардак.

— А куда же все разбойники уйдут? — задумался вдруг Акамант. — В Амурру разве что? Но там и так тесно. Целыми родами туда плывут, с бабами и детьми. На севере вашей царственности земли с Угаритом, а на юге — его величества Рамзеса. У него в Библе гарнизон стоит. Бродягам и деться теперь некуда. Пришельцев на побережье столько, что ногу не поставить, на кого-нибудь обязательно наступишь.

— Откуда ты это знаешь? — спросил я его.

— Так государь мой покойный часто с царем Амурру сносился, — непонимающе посмотрел тот на меня. — Соседи же.

— А ты сам это видел? — впился я в него взглядом. — Бывал там?

— Бывал, и не раз, — кивнул тот. — И царя того хорошо знаю. Меня государь покойный частенько туда посылал. У нас ведь торговля богатая с теми землями была. Они награбленное к нам везли, а мы к ним медь и зерно, когда излишек случался. Что нужно сделать, господин?

— Нужно раз и навсегда избавиться от той швали, что мешает нам торговать, — сказал я. — Готовься, Акамант. Поплывешь в Амурру. Нужно пустить один слух…

Место было идеальным. Вытянутая в длину каменистая котловина напоминала по форме гитару. Дно ее заросло жесткой травой и кустарником, и она подходила для устройства водохранилища просто отлично. Несколько участков берега укрепят подпорными стенами и утрамбованной землей, а потом сложат плотину, на которой я и поставлю мельницу. А впоследствии — целый каскад мельниц. Мне нужно дробить руду. Мне нужно молоть зерно, чтобы кормить большой город. Мне нужно поднимать тяжелый молот, чтобы ковать металл. Вода с этим справится куда лучше, чем человек.

Два десятка каменщиков, писцов и старост деревень смотрели на меня с тупым недоумением и страхом. Я был непонятен для них, и мысли мои непонятны тоже. Но, слава богам, тут еще нет демократии, и поэтому я не стану им ничего объяснять. Просто прикажу и поставлю срок. Я не обязан никого уговаривать. Я ведь сын Поседао, а точнее, сын Посейдона. Это имя еще незнакомо здесь, но оно нравится мне куда больше, и именно его я упорно ввожу в оборот. Когда откроется храм на Сифносе, он будет посвящен именно ему. Тут столько диалектов, что все равно никто ничего не поймет. Даже речь греков дорийцев отличается от языка Аркадии и Пилоса весьма сильно. Что уж говорить, о критянах, карийцах и киприотах, которые лопочут на своем, мало кому понятном наречии.

— Итак, почтенные! — произнес я. — Вам предстоит укротить реку и слегка переместить ее русло. Для начала вы построите плотину. Отсюда и дотуда. А потом вторую, немного подальше…

Год 2 от основания храма. Месяц пятый, Гермаос, богу, покровителю скота и торговцев посвященный. Кипр.

Огромная долина, где в далеком будущем построят столицу острова, защищена от облаков двумя горными хребтами. Это место и в мое время было на редкость засушливым, а теперь — так уж и вовсе. Дожди здесь бывают только зимой, и лишь небольшая речушка Педиеос, сбегающая с отрогов гор, питает эту землю до самого Энгоми. Не будь ее, здесь росла бы, наверное, только верблюжья колючка и неубиваемая белая акация.

До Кирении, столицы севера Кипра, отсюда внушительных сто стадий. Немалое расстояние для острова. Целый день топать по равнинам и горным тропам. Это такая же невеликая крепостца, которая не вызывает ни у кого ни малейших опасений. Тут неплохая земля, речушка и луга, где пасутся несметные стада коз и овец. Здешние ахейцы, что обосновались на Кипре поколение назад, ловят рыбу, давят масло и растят зерно. И это именно они продают медь Тамассоса, потому что у того гавани нет, а здесь как раз есть, и довольно неплохая. Впрочем, Кирения — городок крошечный. Тут едва ли наберется пятьсот душ, если считать всех, кто сбежался сюда из окрестностей.

— Делаем как всегда или другие указания будут? — вопросительно посмотрел на меня Абарис. — Басилея на ножи, а с городом как поступим?

— Если сдадутся, не тронем, — ответил я. — Если будут сопротивляться, отдай воинам. Тут мастеров нет. Эта деревня мне без надобности.

— Это хорошо, — оскалился Абарис. — А то парни злятся, кровь у многих играет. Критяне и парни с островов уже на стену лезут. У них оболов нет, а бабу хочется.

— Сдаются, — сунул голову в шатер командир лучников Хуварани. — Людишки с ветками из ворот вышли. Да еще бы не вышли. Нас ведь куда больше.

— Тьфу ты! — сплюнул Абарис. — Парни расстроятся.

Я вот тоже расстроился. Мне придется пощадить здешнего басилея, иначе я полнейшим негодяем буду выглядеть. Ладно, придет мое время. Пусть дают клятву, и пойдем на юг. Вся медь острова именно там. Задерживаться в этой дыре нет ни малейшего смысла.

Тамассос расположен в предгорьях, на северных склонах Троодоса. От Кирении до него два дня пути. Смысл его существования — медь, медь и ничего, кроме меди. Убери ее, и это место превратится в пыльную деревушку, каких мы встретили много. Мы ведь пошли вдоль реки, а они все до одной сидят на ее берегах. Хребет Троодос переполнен великолепной медью, и она то и дело лезет на поверхность темной зеленью малахита. В окрестностях Тамассоса этого добра столько, что местные даже шахты не закладывают. Просто копают огромные ямы, поднимая наверх в корзинах куски породы. Ямы эти прямо за городом, который представляет из себя… Да он из себя вообще ничего не представляет. Просто горная деревушка, четыреста шагов наискосок, обнесенная трехметровой каменной стеной. У Тамассоса нет выхода к морю, и это все решило. Богатейшее месторождение под боком, а сам город — дыра дырой. Только храмы здесь необычные, никогда таких не видел. Круглое здание с куполом из кирпича, без единого окна, отчего внутри стоит затхлый смрад от копоти жертвенника. Здесь почитают Владычицу. Ту самую, которая со змеями, и которая потом превратится в прекрасную Афродиту Пенорожденную. Больше в Тамассосе ничего интересного нет.