Аргентинец поневоле 2 (СИ) - Дорнбург Александр

А вот когда англичане завязнут в Китае, тогда французы, силы которых никто не сможет нейтрализовать, и жахнут. К тому же, лягушатники давно облизываются на Латинскую Америку. Мечтая принести сюда «свободу и демократию». Но тщетно.

В начале цивилизованным франкам надают по морде в Аргентине, а потом с позором вышибут из Мексики. Колоссальная военная машина непобедимой Французской империи начинала разваливаться. Мексиканцам даже удалось расстрелять привезенного французами в обозе «правителя» Максимильяна. «В земле всем места хватит».

Но все же 1839−40 годы будут временем жестокого кризиса в нашей стране, так что надо подготовить комитет по встрече. Французского флота, второго по силе флота в мире.

Очередной зимний период я снова проводил в столице. Всячески развивая свои предприятия. Как частные, так и открытые на паях. Фактически уже сейчас я шел семимильными шагами к тому, чтобы стать в одном лице Биллом Гейтсом, Тедом Тернером и Дональдом Трампом Южной Америки.

Зима была снова теплее чем обычно. По утрам, легкий морской ветерок, свежий и живительный, разгонял нависший над городом густой сырой туман. Так же как проснувшийся ребенок, проснувшись, стряхивает с себя воспоминания о тягостном ночном кошмаре. При небольшой смене направления, ветер приносил с собой сладкий аромат бесчисленных фиалок и диких жасминов, густым ковром покрывавших в это время песчаные поляны побережья.

От запаха свежего морского воздуха у меня, как от рюмки «Столичной», начинала быстрее течь в жилах кровь. Вечером, откуда не возьмись в воздухе снова висел густой сырой туман, столь обычный в зимнее время в Буэнос-Айресе.

Было пасмурно и сыро. Со всеми вытекающими последствиями…

Такая сырая зимняя погода приводила к тому, что наши непромокаемые плащи становились модными среди обеспеченного населения Буэнос-Айреса. Вулканизированный каучук мы раскатывали между валками до тех пор пока он не превращался в тонкую прозрачную пленку. Затем эта пленка приклеивалась и пристрачивалась либо к плащам клиентов, либо к покупным, либо к плащам, изготовленным на наших швейных фабриках. На любой вкус и цвет.

Пленка была двойная и нижний слой подвергался окраске. Дешевым химическим красителем. Как правило это была «берлинская лазурь» или «парижская зелень». Популярностью пользовался элегантный черный цвет, получаемый из смеси сажи с битумом.

Оттенки от грязно белого, до желтого и коричневого, мы получали используя красители из обычной глины. Довольно редко мы красили плащи киноварью, которой индейцы разрисовывают свои рожи.

В данном случае получался модный красный цвет. Но такие плащи стоили намного дороже.

Для экспорта мы начали таким же макаром выпускать одежду для моряков. Зюйд-вестки, штормовки, резиновые сапоги и прочие непромокаемые вещи. Они были гораздо красивей и удобней тех плащей и накидок покрытых смолой, которые сейчас использовались моряками. Нашу непромокаемую продукцию и некоторые другие изделия из вулканизированной резины охотно брались прямо в Буэнос-Айресе или, через посредников, в Монтевидео.

Другим массовым экспортным товаром стали готовые изделия из кожи. Как обувь, так и кожгалантерея. К сожалению, доходы были не такие большие, как изначально мной предполагались. За морем телушка — полушка, да рубль перевоз! Львиная доля наценки забиралась посредниками и перевозчиками. Англичане и прочие европейцы или североамериканцы установили драконовские ножницы цен. На экспорт и на импорт.

А при отсутствии большого собственного торгового флота пока с этим приходилось мириться. Так как готовые корабли нам никто не торопился продавать, даже за деньги, чтобы не плодить себе конкурентов.

Третьим нашим экспортным товаром быстро становились изделия из алюминия. Небольшие вещицы, украшенные стилизованным индейским орнаментом и выдававшиеся нами как артефакты, полученные при раскопках гробниц древних аталантов.

Как известно земная кора почти на 9 % состоит из алюминия. А в Аргентине этот процент даже намного больше.

После ряда неудачных экспериментов предшественников в конце 18 века, наконец, был открыт этот металл в 1825 году, датчанином Гансом Эрстедом, и в 1827 году, немцем Фридрихом Веллером. Стоит несколько грамм такого металла сейчас многие сотни британских фунтов. Добывают алюминий из квасцовой земли. А квасцы сейчас широко используются для крашения тканей и для изготовления сафьяновых кож.

И все равно стоит сейчас «крылатый металл» намного дороже золота. Где-то через двадцать или двадцать пять лет в США начнут производить алюминий в количестве 93 кг в год, а стоимость килограмма этого металла упадет до 1200 долларов. В то время как доходное хлопковое поместье в Луизиане на две сотни рабов обойдется вам в 10 тысяч долларов.

То есть даже тогда алюминий будет стоить в два раза дороже золота.

А у меня может и в меньших объемах, но дешево и сердито этот драгоценный металл начал производится уже сейчас. В кустарных условиях. Тут же «кто первый встал — того и тапки». Первые, получив карт-бланш, соберут все сливки, а последним не достанется даже объедков.

Итак. Сырье — квасцовая глина. Так называемый глинозем. Который по карману даже безработному. Но восстановить алюминий из глинозема довольно сложное дело. Надо расплавить глинозем до температуры свыше двух тысяч градусов и поддерживать потом эту температуру во время всего процесса электролиза.

А на это ты убьешь такое количество электроэнергии, что сделает твой металл намного дороже золота. Можно так сказать, что любой электросчетчик от такого варварства быстро со стены сорвет и будет он летать по квартире как китайская ракета для фейерверков, стукаясь об стены.

Еще нужна для организации процесса большая чугунная ванна, из английских поставок, многочисленные керамические аккумуляторы, то есть самодельные батареи из угля, свинца, цинка, азотной и серной кислоты. И кроме того, графит для стержней и медь для проводов. И контакты из тугоплавкой платины, которые присоединяются к раскаленной ванне. Вот на таких примитивных варварских батареях и стал работать мой электрозер.

Добавлю, что сейчас уже широко используются батареи Вольта, а обычный генератор я еще в детстве, в доме Пионеров, научился собирать из гвоздя, картона и медной проволоки. Крутящаяся турбинка, под напором падающей воды или энергии ветра, заставляет такой генератор крутиться и вырабатывать электрическую энергию.

В качестве катализатора в процессе по методу Холла использовалась соль плавиковой кислоты, так называемый криолит, который в смеси с глиноземом понижал температуру плавления всего до 900 градусов. А такую температуру можно достичь даже на обычном костре. Не говоря уже о самой примитивной печке. То есть мне все обходилось намного дешевле, чем у остальных.

Плавиковая кислота получается из так называемого плавикового шпата, встречающегося в известняках. Месторождения этого шпата есть и в турецкой Малой Азии и в Германии. И в Аргентине. С конца прошлого века эта кислота стала активно использоваться для очистки свинца. В том числе и в Аргентине.

После трудов, разгребая полученный шлак по итогу можно было обнаружить множество маленьких капелек и шариков небесного металла. Грамм на сто-двести.

Чтобы рыхлый металл не крошился, к нему добавлялось немного меди. Затем сплав обычным способом нагревался, закаливался путем охлаждения в жидкости. Далее наступала такая хитрая вещь как «естественное старение». Я собираюсь в результате сделать несколько столовых ложек в стиле «шик-модерн» и продать их императорским домам Европы.

Глава 8

Остальные товары мы старались перерабатывать и потреблять в стране. Не взирая на то, что большинство сельского населения были нищими. То есть не платежеспособными.

Все бушевавшие в Аргентине политически бури и дрязги меня не касались. Так как экономика провинций носила ярко выраженный колониальный характер. То есть каждый край выращивал монокультуру или гнал один-два вида сырья, а в обмен на это получал все остальные товары. В основном импортные.