Расплата по счетам (СИ) - Романов Герман Иванович
Получить такой комплимент от рассудительного Вирена многого стоило, и Матусевич решительно направился к лестнице, что вела на чердак. И хотя половицы под ногами заскрипели, на это адмирал не обратил внимания. А дальше уже по нормальному широкому пролету прошел в свой кабинет на втором этаже, в окне которого можно было увидеть незабываемое зрелище — полная кораблей гавань и слепящие лучи прожекторов. Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен ушел к себе в кабинет, и явно будет не отдыхать, а работать — потрясающего трудолюбия человек.
— А мне надо отдыхать, иначе ходить не смогу…
Матусевич устало опустился на мягкий диван, он уже не спал почти двое суток — все перед глазами мелькало как в калейдоскопе. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы на кителе, в голове в который раз промелькнули чужие мысли, которые Николай Александрович уже воспринимал как свои собственные. Привык как-то за эти четыре дня прошедших после сражения в Желтом море, в котором на мостике нелепо погиб командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт. И он бы сам получил тяжкое ранение в живот, только неожиданно появившийся внутренний голос заставил его отойти под прикрытие стального скоса. Потому и уцелел от разрыва, в котором погибли другие офицеры и матросы. И уже проваливаясь в пучину сна, подумал, что вовремя принял командование над порт-артурской эскадрой, и вместо поражения добился успеха…
В боях на подступах к Порт-Артуру в «плотных» штурмовых атаках японцы, которые именовали их «ускоренным наступлением», порой несли чудовищные потери…
Глава 2
— Думал, прошел самый суматошный день, а он даже не прекращался, четвертые сутки пошли, как Дальним овладели. Одно хорошо — сегодня всю ночь поспал, а то уже с ума сходил от недельного недосыпа…
Матусевич прошелся по мостику «Цесаревича», подставляя лицо прохладному ветерку. На броненосце он себя чувствовал гораздо лучше, чем на берегу — покачивание палубы под ногами придавало дополнительной уверенности, что ли. Да и вышел в море с одной целью — немного погонять крейсера Девы, а то оные слишком уж «оборзели» — вот таким странным образом отозвались мысли в мозгу. И японцы ощутили, что начали играть, если не с огнем, то в «русскую рулетку» — двенадцатидюймовый снаряд разорвался перед носом «Асамы», и это с предельного расстояния в семьдесят кабельтовых. Так что рванули самураи как призовые рысаки, но было видно, что на таком «скаку» они долго не выдержат. Надоели «надсмотрщики», нужно показать, кто теперь в квантунских водах хозяин, а то японцы по привычке продолжали думать о своем превосходстве, а времена в корне изменились, с первыми днями войны не сравнить.
— «Якумо» вчера ушел, ваше превосходительство, — Вирен, как всегда находился рядом, как и положено начальнику штаба, — видимо, отправился в Чемульпо уголь грузить, но скорее ушел в Сасебо. И эта троица не сегодня-завтра туда уйдет, ямы на них не бездонные.
— Вначале пусть побегают хорошо, а мы погоняемся за ними, — Матусевич ощерился, улыбка стала недоброй, — Дева к Эллиотам напрасно сходил, мы его отсекли, и пришлось голубчику по дуге удирать. Будем гнать дальше, у меня возникло твердое убеждение, что долгого «забега», да еще на семнадцати узлах хода, «Асама» не выдержит. Нам бы только ход выдержать еще часа два, а там можно крейсера в дело пускать — они должны догнать неприятеля, даже «собачек», а «Диана» не должна отстать — корабль хорошо разгрузили, на волну всходит куда лучше, чем раньше.
Матусевич посмотрел на трехтрубный крейсер, на котором закончились работы, которые были прерваны лишь на два дня, для захвата Дальнего. Сам корабль по расчетам флагманского кораблестроителя Кутейникова, сына знаменитого отца, максимально облегчили от перегрузки, обычного явления на отечественных верфях, сняв с «охотницы» все, что только было возможно. Избавились почти от всей противоминной артиллерии, сняв дюжину 75 мм пушек с батарейной палубы, полностью освободив ее для приема дополнительного запаса угля в случае дальнего перехода. На верхней палубе оставили только четыре таких пушки в спонсонах, и убрав восемь остальных орудий. Сняли боевые марсы, избавились от плавсредств, которые в бою только источник пожара, да и зачем портить казенное имущество, если все катера и баркасы могут находиться на хранении в порту. Своих тяжелых противоторпедных сетей крейсера лишились еще раньше, теперь сняли и сами торпедные аппараты — борьба шла буквально за каждую тонну веса. Также сурово обошлись и с «Аскольдом» — с него тоже убрали все что возможно, оставив только четыре 75 мм противоминные пушки. Такие орудия были очень нужны для перевооружения миноносцев, и для установки на канонерские лодки и вспомогательные крейсера. Так что снимали их и с броненосцев, и с «Баяна» — стоявшему в доке крейсеру они были совсем ни к чему. На «Аскольде» и «Диане» отсутствовали и средние пары 152 мм орудий, снятых еще в июне и так не возвращенных на корабли. Кутейников предложил немного переделать кормовые надстройки на крейсерах, и там установить по одной пушке со щитом. При этом бортовой залп должен был остаться прежним — семь и пять орудий, хотя при этом общее число стволов уменьшалось на один — одиннадцать на «Аскольде» и семь на «Диане».
Снятые прежде с кораблей эскадры шестидюймовые пушки Кане решили поставить по паре на новые вспомогательные крейсера после завершения работ по подкреплению палуб в носу и на корме. К сожалению, хватило только на три из пяти, двух английских и японском транспортах — больше корабельных орудий просто не было, генерал Стессель и так отдал все, что у него имелось на укреплениях. Достали даже два орудия с «Ретвизана», которые японцы потопили на барже за сутки до боя. И с «Баяна» уже нечего взять — в бою в Желтом море были приведены в полную непригодность пять орудий на броненосцах, им потребовалась срочная замена. Единственная надежда оставалось на «Ангару», что привезет столь необходимые пушки из Владивостока. Вспомогательный крейсер получил обратно свои 120 мм орудия, такие устанавливают на быстроходные пароходы КВЖД — бывшую «Монголию», ставшую теперь «Енисеем», и «Маньчжурию», только стволы японские, к которым достаточно снарядов.
— Жаль «Пересвета» пока в строю нет, — вздохнул Вирен с нескрываемым сожалением. Броненосец получил серьезные повреждения в бою в Желтом море, и его спешно приводили в порядок. Фактически оставалось четыре дня, но командир порта контр-адмирал Григорович заверил, что через трое суток корабль можно будет выводить в море и переводить в Дальний. А вот «Баяну» быть в доке до конца августа, хотя работы на поврежденном броненосном крейсере идут круглосуточно.
— Ничего, без него обойдемся, если догоним. Против нашего «Цесаревича» с «Ретвизаном» броненосному крейсеру не устоять, спасение исключительно в бегстве. Хотя да — три быстроходных броненосца лучше, чем два. Но учтите, за нами «Полтава» с «Севастополем», в прикрытии находятся — мало ли что. Но тогда и «Баян» по тем же причинам нужен — нам сейчас каждый корабль дорог. Ладно, чего тянуть — пробежались достаточно далеко, пора и нашим крейсерам делом заняться. Дайте сигнал Эссену — «зайти в голову неприятеля, держать ход двадцать узлов». Заодно и посмотрим, сможет ли «Диана» такой ход набрать без «перегрузки» машин. На испытаниях у нее девятнадцать с половиной узла вышло при форсировке, здесь восемнадцать с половиной едва набрала пару раз. Скверно построили нашу «Дашку», но вроде перегрузку на ней Кутейников здорово снизил, даже палубный настил выдрали, однако носовую оконечность порядком облегчили.
Матусевич смотрел на крейсера, на «Аскольде» подняли сигнал к «исполнению», и все пять труб корабля густо задымили. Несмотря что корабль воевал с первого дня войны, как и «Новик», который также наспех отремонтировали, двадцать узлов он набрал достаточно быстро.
