Красный Вервольф 5 (СИ) - Фишер Саша

Я сбегал в душ, хотя вода в колонке была еле теплой. А потом оделся попроще и отправился к управе. Там уже стоял грузовик, в кузове которого сидели люди. Я мысленно выматерился. Бабы, старики, подростки. Как они будут бревна ворочать? Рядом топтался Юхан, смоля паршивые немецкие цыгарки, а на крыльце маялся Черепенькин. Увидев меня, бургомистр ссыпался по ступенькам. В руках он держал бумажку. Надо полагать — разрешение на производство работ в Подберезье.

— Доброе утро, Василий Порфирьевич! — сияя, как масляный блин, приветствовал меня городской голова. — Все сделал, как вы и просили. Машина, люди, в кузове также мешки с продовольствием. А пока разрешите-с откланяться!

Он сунул мне бумаженцию и поспешно ретировался. Я глянул на нижний край листа. Все вроде в порядке. Печать. Подпись коменданта и даже виза начальника СД. И как это Черепенькин все успел? Помахивая листочком, я двинулся к Юхану. Узрев мою персону, чухонец вытянулся в струнку. Люди в кузове тоже смотрели на меня, но с плохо скрываемой неприязнью. Что ж, мне не привыкать. Обыкновенные жители оккупированного Пскова не жаловали коллаборационистов, хотя в большинстве своем понятия не имели, что это такое.

— Ну, Юхан, бери эту бумагу, садись в кузов и езжай в Подберезье.

— Что в этой пумаке? — подозрительно осведомился он.

— Ну как, что, — пробормотал я, заглядывая в документ. — Здесь написано… Здесь написано…

В бумаге, которую мне так радостно всучил бургомистр, было сказано, что военно-полицейская комендатура города Плескау благодарит лесозаготовительную компанию господина Сухомлинского за безвозмездное предоставление в распоряжение германского командования строевого леса… БЕЗВОЗМЕЗДНОГО! Старика князя хватит удар, когда он это узнает. Ну что ж, не он первый, кто прогорает на своем лучшем коммерческом предприятии. Главное, в связи с изложенным выше комендатура и служба безопасности дает добро на производство всех необходимых работ по заготовке и транспортировке бревен.

— Короче, Юхан, с этой бумаженцией тебя везде пропустят, — сказал я. — Я подъеду чуть позже.

Он взял документ двумя пальцами и полез в кабину. Шофер завел движок, и грузовик покатил по улице. Я двинулся обратно к дому Сухомлинского. Я решил пока ничего не сообщать старику. Пусть побудет в неведении. Меня волновало другое. Если «Тодт» действительно собирается строить исследовательский центр в Подберезье и шефом этого заведения будет сам Руди Брандт — личный референт Гиммлера, заместитель президента института Аненербе, начальник канцелярии министерства внутренних дел Германии, штандартенфюрер СС, коллекционер человеческих черепов — то высок шанс на то, что весь этот кипиш есть результат изучения папки академика Вернадского. А значит, поставлять лес для этой стройки большая удача. Ведь я смогу бывать на объекте вполне легально.

— Герр Горчакофф, можно вас на минутку? — окликнули меня по-немецки.

Глава 10

Я обернулся. Передо мною стоял фрицевский вояка, аж целый полковник. Судя по открытой дверце «Опеля-Капитана», он только что выбрался из теплого, хорошо пахнущего салона, почтив своими начищенными до блеска сапогами заслякощенную мостовую Плескау. Я приподнял кепку и даже слегка поклонился, дабы поздороваться с герром офицером, как полагается штатскому, с некоторым подобострастием, смешанным с растерянностью. Он улыбнулся, откозырял по-армейски, приложив пальцы к лакированному козырьку фуражки. И показал на открытую дверцу своего автомобиля.

Когда тебя приглашает к себе в машину немецкий полковник, отказываться неудобно. Вряд ли это арест. Гестаповцы не стали бы церемониться. Выскочили бы молодчики цвета фельдграу, хряснули по зубам, защелкнули браслеты на запястьях и запихнули бы в машину, как куль с говном. И только уже в подвале, измордованному для профилактики подозреваемому рассказали бы чего от него собственно хотят. А этот хлыщ лыбится, козыряет, едва ли не ножкой шаркает, гнида. Кто он такой и чего ему от меня надо? Ладно, время у меня еще есть.

Когда я уселся на заднее сиденье, на котором никого не было, полкан вернулся на свое место рядом с водителем, щелкнул дверцей и мы покатили. Очень скоро я понял, что едем мы не к улице Ленина, где располагалось Псковское управление безопасности, а куда-то в сторону городской окраины. Может, он везет меня, чтобы сразу кончить? Вот только — за что такая честь? СД могло убрать меня, просто пристрелив средь бела дня на городской улице. Да и то стрелявший не стал бы марать офицерскую форму, тем более — полковничью! Нет, здесь что-то другое.

Нехорошее предчувствие посетило меня, когда мы покатили в сторону Крестов. И оно окрепло, едва «Опель Капитан» притормозил возле того самого склада с вонючими матрасами, где на днях я прирезал трех полицаев. Неужто служба безопасности так быстро на меня вышла? Может, я обронил что-нибудь, меня изобличающее? Да нет, лишнего я собой не ношу, тем более — когда отправляюсь на дело. Неужто эта мразь, Серебряков, настучала? Надо было его сразу кончить. Да вот Злату пожалел.

Полковник кивнул водителю. Машина встала, не доехав до склада метров триста. Фриц открыл дверцу и мотнул головой, приглашая выйти. Я подчинился и выбрался из салона, как бы ненароком оглядываясь с видом любопытным и безмятежным Оцепления не видно, но это ничего не значит. В соседнем доме может засесть снайпер. Стоит мне сделать одно неверное движение, и я покойник. Не оборачиваясь, полкан двинулся к складу. Я последовал за ним, насвистывая песенку. Мы подошли к самым воротам, которые оказались открытыми.

Немец вошел туда. Я тоже, поневоле принюхиваясь. Пахло пылью, мочой и прочими нечистотами, но разложившимися трупами не воняло. Видать, давно успели убрать. Сейчас из-за кип госпитального белья выйдет следователь СД и солдаты охраны, и начнется допрос на месте происшествия. Действительно послышались шаги, но это был… цокот дамских каблучков. Может следак — женщина? Ко мне действительно приближалась женщина, стройная, высокая, обтянутая элегантным кожаным пальто, с крохотной шляпкой, которую на шиньоне явно удерживали специальные шпильки.

Солнечные лучи проникали на склад сквозь распахнутые ворота и я сумел узнать приближающуюся красотку. Точнее, снова красотку, как и странно. Еще несколько месяцев назад это лицо было обезображено уродливыми шрамами настолько, что казалось, что должно остаться таким навсегда.

— Пани Радзивилл, — я изобразил слегка шутовской поклон. — Чертовски рад видеть блеск твоей красоты снова. Ты просто чудо, как хороша!

Ни черта я был не рад! Но хрен там я продемонстрирую этой стерве свое неудовольствие.

На ее лице мелькнула гримаска досады, и сразу же стало ясно, что химический ожог не прошел бесследно.

— Это чудо называется — пластической хирургией, — холодно произнесла она. — Или ты думал, что я останусь такой страхолюдиной, которой по твоей милости стала?

Пластика? В сорок втором? Хм, даже не подозревал, что индустрия красоты и в эти годы уже добивалась неплохих результатов. Ну да, если присмотреться, то следы пересадки кожи были заметны. Хоть и умело замаскированные толстым слоем косметики. Однако, эффект все равно был потрясающим, хрен поспоришь.

Что ж, пани Радзивилл, вернула себе свое главное оружие, пусть и слегка потертое в боях. Любопытно, как она собирается им воспользоваться на этот раз? Завлечь меня для бурного соития прямиком на стопке пропахших мочой и гноем матрасов?

— Я впечатлен, — ни капли не кривя душой, сказал я. — Но почему для свидания ты выбрала место с таким… гм… амбре?

— А здесь чем-то пахнет? — искренне удивилась она. — После газа я ничего не чувствую, ни изысканных парижских духов, ни вони разлагающейся мертвечины.

— Хорошо, если тебе все равно, то и я готов потерпеть, ясновельможная пани, — сказал я. — Говори, что тебе нужно?

— Все вы мужчины одинаковы, — вздохнула она. — Пока с моим лицом было все в порядке, вы готовы были растянуть каждое мгновение, проведенное рядом со мною. А теперь не знаешь, как от меня побыстрее отделаться…