Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"
В общем, тут змея фактически укусила себя за хвост. Правильно поданный цикл статей в немецкоязычной прессе смешал Маркса с дерьмом настолько глубоко, что ни о какой популярности его теорий — во всяком случае именно с персонификацией Карла Маркса, так-то идеи получения больших прав рабочими никуда не делись — уже речи идти просто не могло. Можно сказать, что Марксизм в этой истории умер не родившись, что с другой стороны совсем не являлось само по себе залогом отсутствия в будущем революций…
Ну и последним моментом, полноценно стоящим упоминания в эти месяцы, стала еще одна большая конференция, призванная поделить зоны влияния в Тихом океане. Несмотря на то, что обсуждения этой проблемы кулуарно шло уже несколько лет — пример с Парижским договором по Африке тут оказался крайне положительным, резко снизив напряженность между великими державами на Черном континенте — до поры до времени в практическую плоскость этот процесс не переходил.
Как водится толчком для созыва конференции стала пара инцидентов, которые реально показали, что без полноценного размежевания можно доиграться до большой войны буквально в любой момент. Поскольку большая война в моменте была никому не нужна, решение напрашивалось само собой.
В Августе 1854 года в Николаеве между Англией, Францией и Россией — остальных как обычно пригласили, но только на роль наблюдателей и младших партнеров без права голоса — был подписан договор, разделивший весь тихоокеанский регион на зоны влияния великих держав. Как и в случае с Африкой руководствовались принципом разумности, главным критерием тут было недопущения возможных столкновений между странами, а владение тем или иным конкретным куском земли посреди огромной пустой территории было отодвинуто на второй план.
При всей, казалось бы, мизерности стоящих на кону земель — ну серьезно, по сравнению с целой Африкой отдельные клочки суши тут выглядели, мягко говоря, не слишком солидно — драка за них развернулась отчаянная. Каждый остров тут позволял либо контролировать собственные морские пути, либо угрожать чужим. Про вылов рыбы, добычу полезных ископаемых на суше и шельфе или даже полноценную колонизацию этих мест пока никто не думал, слишком все это виделось неоправданно затратным в такой заднице мира. Тем не менее и уступать соседу ни один из участников конференции тоже не собирался, понимание потенциальной важности любого лишнего клочка земли имелось у сторон полнейшее. Тем более что делили мы фактически самые последние ничейные куски суши на планете, была еще Антарктида, но этот континент в ближайшие лет сто-сто пятьдесят совершенно точно никого не заинтересует.
Проще всего было с Российской зоной. Мы и так фактически контролировали всю северную часть Тихого океана и единственным пожеланием тут было недопущения внутрь этого оборонительного периметра чужих военно-морских баз. Ради такого мы даже готовы были пожертвовать частью полагающихся нам по паритетному принципу земель. Париж и Лондон тут пошли нам на встречу и отчертили такой «периметр»: от Шанхая на китайском побережье прямая линия пошла к экватору коснувшись его на четвёртом градусе западной долготы. Мы считали долготу от Петрограда, англичане — по Лондону у них это был 154 градус восточной долготы.
От экватора линия разграничения сворачивала на юг и прирезала к нашей территории Соломоновы острова в квадрате 1400×1400 километров южнее экватора. Дальше линия шла на восток строго по экватору и потом поворачивала в сторону русской Калифорнии.
Главной нашей добычей тут — кроме уже упомянутых Соломоновых островов — стал остров Гуам, уже давно присмотренный для расположения там военно-морской базы, а также многочисленные Каролинские острова. Сами по себе они не стоили почти ничего, но, если держать в голове потенциальную эксклюзивную экономическую зону площадью больше двух миллионов квадратных километров, приобретение это виделось весьма вкусным.
На эти острова изначально претендовала Испания, которая вроде как объявляла их своей собственностью лет эдак триста назад, но поскольку с тех пор никакого экономического освоения их начато не было, все апелляции Мадрида были отклонены. Чтобы не портить отношения с испанцами мы договорились выплатить им небольшую символическую компенсацию, и на этом разногласия были фактически улажены. Испанцы в эти времена все равно были не способны ничего нового осваивать, старое удержать бы, а так с паршивой овцы, как говорится…
Между англичанами — с условно союзными голландцами и португальцами — и французами — с ними в пристяжных как раз шли испанцы — разделить оставшийся «пирог» оказалось гораздо сложнее. Британцы уже контролировали Тайвань, Сингапур куском Малайского полуострова, декларировали полный сюзеренитет над Австралией и Новой Зеландией. Плюс Голландия — с небольшим португальским куском — фактически владела всеми основными островами между Азией и Австралией.
Французы же незадолго до начала переговоров высадились на острове Хайнань с явным прицелом потом юг Китая окучивать ну и побережье Вьетнама они уже более-менее крепко контролировали, потихоньку проникая вглубь суши. Плюс кое-какие острова восточнее Австралии уже тоже формально были объявлены собственностью Французской короны.
В итоге англичане забрали себе север Калимантана, куда голландцы не успели дотянуться, и большую часть мелких островов вокруг Австралии и Новой Зеландии. Французы получили восток Новой Гвинеи — еще не зная, какое там гиблое место, помнится, немцы там полноценно закрепиться так и не смогли в итоге — и целую кучу островов восточнее Австралии и южнее экватора. За испанцами оставили Филиппины, все остальные их притязания были отвергнуты. Оно и понятно, не в том состоянии была Пиренейская страна, чтобы бодаться с великим державами.
Отдельным протоколом к договору регулировался статус Японии и ее сношения с «цивилизованными» государствами. Япония объявлялась условно «нейтральной» страной, с ней запрещались любые военные союзы и размещение на ее территории военных баз и контингентов. Данное предостережение, с одной стороны, защищало нас от теоретического превращения этой страны во вражеский «непотопляемый авианосец», с дугой закрывало нам возможности ее завоевания в полноценную колонию.
Все же населения на островах имелось не мало, потенциально лакомый рынок сбыта, который бы мог некисло так усилить Россию на Тихом океане не мог не волновать Париж и Лондон. С другой стороны, у нас таких планов вообще не имелось, поэтому на эту уступку я пошел с легким сердцем, вон нам еще с Кореей — там тоже под десять миллионов душ на полуострове, которые еще предстояло окучить в будущем — как-то связи налаживать нужно, есть чем заняться.
При этом торговля с островным государством объявлялась открытой для всех желающих. Желающих правда пока было не так чтобы очень много, японцы в эти времена были бедные как церковные мыши и мало что могли предложить на экспорт. И особых перспектив в этой истории у Страны Восходящего Солнца глобально не просматривалось. Не успевали они выйти из Средневековья… Каких-то два-три десятилетия форы, русская железная дорога придёт на Тихий океан не в 1905-м году, а в 1870-м, и разница тут оказалась гигантская. Даже то, что реформацию собственного общества узкоглазые островитяне тоже начали почти на двадцать лет раньше, помочь им не могло. Что поделаешь…
Глава 7
— Какой красавец! — Я провел рукой по отливающей перламутром шее коня, тот покосился на меня правым глазом, всхрапнул и переступил с ноги на ногу. Его ласки интересовали мало, а вот карман, из которого я доставал нарезанную крупными кусками морковку — очень даже. — На, красавец, угощайся. Как его зовут?
Я протянул коню — скорее крупному годовалому жеребенку — лакомство, которое тот с удовольствием и очень аккуратно губами принял у меня с ладони.
