Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"
— Кое-кто в Западных Германиях, Франции и на островах считает коммунизм новым словом в экономической теории, — отправил следующую подачу газетчик.
— Нет, здравое зерно в этих рассуждениях без сомнения есть, вот только именно оно к Российским реалиям малоприменимо, ну а все остальное… Совсем уж горячительный бред, приправленный махровым национализмом и очевидными и очевидными заискиваниями перед спонсирующим их английским правительством. Никто же, право слово, не думает, что господин Маркс в Лондоне святым духом питается. Нет, на фото вполне упитанным выглядит и при этом на те самые фабрики, пролетариат, — я интонацией выделил слово, показывая, что мне этот термин знаком и я действительно читал труды основоположников коммунизма, — с которых, по мнению сих, с позволения сказать философов, является угнетенной политической силой, работать идти отнюдь не спешит. А меж тем положение именно английских рабочих в Европе как бы не самое тяжелое. Я бы посмотрел на лицо английского премьер-министра, узнай тот, что прикормленный ими коммунист-Маркс вдруг начал агитацию за революцию на островах.
На удивление — я если честно думал, что история уже слишком сильно свернула с проторенной колеи — Маркс с Энгельсом проклюнулись и в этой истории. Случилось это правда несколько позже и не столь громко: у нас «Манифест коммунистической партии», если мне память не изменяет, выстрелил за счет издания его во время «Весны народов» 1848 года. Тут же большой европейский революционный кризис случился десятилетием раньше и имел несколько иной окрас, поэтому вышедшая — как и в известной мне истории опубликовали ее в Лондоне, времена меняются, а островитяне остаются верны себе — брошюра не нашла такого отклика в массах. Ну и акценты здесь все же были несколько иными.
Нужно понимать, что текст оригинала я помнил плохо. Сто лет прошло считай с тех пор, как я его читал на первых курсах универа, тут свое имя забудешь не то что какой-то там манифест. Тем не менее отличия бросались в глаза даже такому дилетанту как я.
Например, местный коммунизм по Марксу и Энгельсу имел ярко выраженный националистический характер. При том, что авторы вроде бы как призывали соединяться всем пролетариям мира, русским — впрочем не только русским — они очевидно в этом «общем доме» отказывали. Маркс пенял России за нашу агрессивную захватническую политику и переселенческую программу, за желание сделать весь мир «Российской империей» и при этом в упор не видел, что у нас множество его теоретических пожеланий уже воплощено в жизнь. Трудовое законодательство, зачатки социальной защиты, работа в направлении всеобщего обязательно образования. Два знаменитых — может быть в этом мире не столь знаменитых — немца не скрываясь кричали об опасности с востока, при этом напрочь закрывая глаза на наши достижения.
При этом нужно понимать, что и Маркс, и Энгельс были родом из западной — той которая являлась французским протекторатом — Германии, что во многом наложило отпечаток на их воззрения. Королевства Берг и Вюртемберг последние 30 лет являлись классической колонией в сердце Европы, тут практически не развивалась обрабатывающая промышленность, отсюда французы вывозили ресурсы, а местные рабочие за гроши впахивали до полного истощения и жили далеко за чертой бедности.
При этом наблюдалась постоянная эмиграция, а общее населения двух королевств фактически не росло, застыв на той отметке, которая была зафиксирована чуть ли не при первом Наполеоне. Так что галлов оба немца не любили еще сильнее, чем Россию, и это делало манифест еще более шизофреническим. То есть с одной стороны ты декларируешь классовое единство, а с другой — кричишь о том, что соседи уничтожают немецкую нацию, и нужно ее спасать. Воешь об опасности и с запада, и с востока. Коммунизм в этой истории с самого рождения получил неожиданный крен вправо и стал больше напоминать национал-социализм, отчего мне, если честно, становилось несколько неуютно.
— О да, зрелище было бы весьма забавным вероятно.
— В общем, я бы называл этот коммунизм еще одной маргинальной теорией, которая под прикрытием желания сделать счастливыми всех, является просто способом потешить чувство собственной важности. В конце концов, на сколько я знаю, уже вышло несколько весьма достойных критических статей, где уважаемые и в отличии от господина Маркса серьезно занимающиеся экономикой люди, буквально по пунктам объясняют, почему описанная модель не будет работать на практике. — Я пожал плечами, как бы закрывая тему. Толковать об управлении государством может любая кухарка, для этого много ума не нужно. А вот действительно обеспечить процветание народа — это сложнее, тут учиться нужно, работать, опыт приобретать. Не просто это, короче говоря.
О возможном противодействии марксизму я думал давно. Честно говоря, мне было сложно сказать, почему именно эта экономическая теория — среди десятков прочих — стала в моей истории столь популярной, но здесь я постарался сделать так, чтобы задавить этот паровоз пока он еще чайник. Нет, оно конечно заманчиво поджечь дом нелюбимому соседу — уж точно та же Британия для воплощения бредовых теорий тут подходила совсем не хуже России, — но ведь всегда есть опасность, что пламя и на твою сторону забора перекинется.
Тут, наверное, вообще стоит пару слов сказать о философских течениях Европы середины 19 века. Философия отдельных стран заметно перекликалась с социальными и политическими процессами, которые имели место в той или иной части континента. Так французские позитивисты по духу во многом были близки русским прогрессистам, там тоже был упор на научный способ познания мира хоть и без столь ярко выраженной идеи о необходимости развития. А вот страны и их народы не сумевшие занять «полагающиеся им место», наоборот смотрели в прошлое, с чем было связано течение романтизма, сформировавшееся на немецких и итальянских землях центральной Европы.
Романтизм — типичная философия проигравших. Оглядывается человек вокруг, видит разорванный на куски немецкий — подставь сюда «итальянский», и подойдет на все сто процентов — народ, явно проигрывающий соседним государствам в развитии и вообще потерявший все былое величие, нищих людей, отсутствие перспектив и вот это вот все, и сразу начинается поиск величия в прошлом. А вот две тысячи лет назад немцы в Тевтобургском лесу римлян победили. А потом… А вот…
Ну и, конечно, чаще всего это дело скатывается в поиск виноватых. Виноватыми в первую очередь тут становятся евреи — уж кто бы сомневался, — христиане, принесшие предкам лживую веру, всякие славяне, испортившие кровь германцев-ариев и вообще все вокруг. Да, германский национализм, из которого в нашей истории вырос Третий Рейх, он как раз в эти времена и зародился, а тут все предпосылки к нему не то, что сохранялись — удваивались и утраивались по сравнению с эталонной историей.
В принципе, в самом по себе национализме я не видел ничего плохого — ну любишь ты своих больше чем чужих, здоровое в общем-то чувство — но вот как-то так получается, что приводит эта дорожка все время к погромам, геноциду и концентрационным лагерям. Почему бы это, даже не знаю.
Так вот немецкий национализм — что логично, не на пустом месте нацизм в моей истории вырос — имел ярко выраженную антисемитскую направленность. Нет, бить евреев — это традиционная забава, в которой любили поучаствовать многие. И в Европе, и на Ближнем Востоке, и в России, тут удивить кого-то было сложно. Однако именно в Германиях, особенно на фоне национального коллапса и фактического распада на несколько отдельных наций, как раз дети Авраама становились как будто крайними.
И надо же такому случиться, что Маркс оказался евреем, ну а кем он был, если и его мать, и отец происходили из семей раввинов. Немецко-французский еврей, кричащий из-за Ла-Манша о свержении традиционной власти и классовую революцию. Даже удивительно как его не удавили в зародыше и позволили уехать в Лондон, где, кстати, к евреям традиционно относились куда лучше, чем на континенте, тот же Дизраэли имел соответствующее происхождение, и в моей истории спокойно стал премьер-министром, что само по себе о многом говорит.
