Магнус Флайт - Город темной магии
Решив провести расследование, Сара вышла, добросовестно закрыв за собой дверь на ключ (князь Макс особо настаивал на этом) и направилась в кабинет Майлза. Она собиралась расспросить Майлза об амулете, который Луиджи подарил своему покровителю. Если им удастся его найти, это сможет стать отличным дополнением к экспозиции.
– А, Уицлипочтли![24] – отозвался Майлз и кивнул. – Мне говорили, что именно так зовут фигурку, которая на нем изображена. Пока мы его не видели, зато у нас есть сделанная нацистами фотография.
Майлз порылся в папке и выудил зернистый черно-белый снимок маленького керамического флакончика с изображением бога, похожего на птицу.
– Вот так загадка! Непонятно, почему Бетховен сделал князю такой подарок! – продолжал Майлз. – Кроме амулета, у Седьмого, кажется, не было ни единого артефакта из Южной Америки, который бы свидетельствовал о каком-либо интересе к этой области.
Сара пристально рассматривала фотографию, после чего громко рассмеялась.
– Когда я училась в университете, нам читали факультативный курс по империи ацтеков, – объяснила она. – Никогда бы не подумала, что мне придется освежить знания. Как думаете, чем прославился Уицлипочтли?
Майлз улыбнулся и скрестил на груди руки.
– Ацтеки верили, что он питается кровью и сердцами людей, поэтому они ежедневно устраивали в его честь человеческие жертвоприношения.
– А что здесь забавного?
– Полагаю, что Бетховен видел здесь некую иронию. Он в шутку писал об этом покровителю, – что, дескать, князь Лобковиц постоянно ждет от него фунт мяса. Бетховен говорил, что должен вырвать свое сердце и излить его на бумагу, дабы князь был доволен.
– Гипотеза и не более того, – заявил Майлз.
– Да, – отозвалась Сара. – Но я уверена, что я права.
– Если амулет отыщется, мы выставим его вместе с письмом, – предложил Майлз. – Если вы действительно думаете, что он заинтригует публику.
Сара ощутила мощный прилив удовлетворения и чувство гордости от того, что смогла расшифровать бетховенскую шутку. Большинство людей не понимало специфического чувства юмора Луиджи.
Майлз повернулся к компьютеру.
– Вас искала Элеонора. Она собиралась завтра в Нелагозевес и справлялась, не хотите ли вы составить ей компанию.
– Конечно! В заметках Щербатского – куча упоминаний о вещах, которые нужно там поискать. Поеду, покопаюсь – глядишь, что-нибудь и удастся обнаружить.
Майлз пристально взглянул на нее.
– Но первым делом несите находку ко мне.
– Разумеется.
Сара порадовалась возможности отправиться в Нелагозевес с Элеонорой. Почти все оригиналы писем хранились в тамошней библиотеке и формально были доступны для научных работников. Подвох заключался в том, что ключ имелся только у Макса, а с того вечера, когда произошло недоразумение с распятием, он стал еще более угрюмым, замкнутым и подозрительным. По словам Сюзи, однажды она зашла к Максу в кабинет, чтобы задать ему безобиднейший вопрос о потерянных охотничьих трофеях, а он отказался ее впустить и едва ли не обвинил в шпионаже. Он не общался ни с кем, кроме своего пса Морица.
– Он сбрендил, – утверждала Сюзи. – Между прочим, Габсбурги в кровном родстве между собой. Только погляди на него – он же точная копия любого из своих родственничков за последние пятьсот лет. Кровосмешение никому не пойдет на пользу.
Макс принимал пищу отдельно от них, и Сара лишь раз повстречалась с ним в коридоре. Он прошел мимо, опустив голову.
Теперь Сара направлялась к его кабинету, стараясь погромче топать по полированному мозаичному полу. В уме она повторяла заготовленную речь о том, что ей нужен ключ, и собиралась с духом.
Однако в кабинете не оказалось никого, кроме Яны и Морица, сопевшего под столом. При виде Сары пес громко застучал хвостом.
– Вам нужен князь Макс? – вежливо спросила Яна.
Сара кивнула.
– Нам нужен ключ от библиотеки, – сказала она.
– Князь сейчас в Нелагозевесе, – ответила Яна. – Но там не работает телефон, а его мобильный отключен. Я даже не представляю…
– А завтра он еще будет в Нелагозевесе? – спросила Сара. – Я имею в виду, ничего, если мы просто туда заявимся?
Яна поколебалась.
– Мы не станем ему мешать, – заверила Сара. – Но нам действительно необходимо поработать с архивами. Клянусь, он даже не догадается, что мы там.
– Вообще-то я получила от князя сообщение, – заметила Яна. – Он просил привезти ему ударную установку. Петр собирался завтра ехать в Нелагозевес на фургоне. Вы с Элеонорой могли бы поехать вместо него и заодно отвезти барабаны.
Ударная установка, подумала Сара. Вполне логично для такого затворника.
– Может, вы захватите и письмо? – прибавила Яна, протягивая Саре конверт. – Оно пришло вчера.
Сара взглянула на конверт. Бумага была превосходного качества, с отпечатанным обратным адресом: отель «Гритти Палас», Венеция.
Подумать только.
– С удовольствием, – ответила Сара.
Поразительно, что каждый считает, будто это большая честь – делать что-либо для аристократов. Как будто у них и без того недостаточно привилегий!
Повернувшись к двери, Сара ощутила близкое присутствие Бернарда Пламмера, эксперта по рококо. После того как ее обоняние восстановилось, Сара выяснила, что он склонен злоупотреблять духами «Шанель № 5». Под могучей грудной клеткой билось сердце утонченной французской матроны. Берни часто приходил к общему столу с вышиванием.
– Сара! А кое-кто из нас собирается сходить поужинать на Староместскую площадь, – произнес Берни, выскакивая из-за угла. – Сегодня готовит Годфри, а лично я не выношу потроха.
Сара согласно кивнула.
– Кроме того, мы хотим обсудить планы предстоящего бала-маскарада, – продолжал Берни, сворачивая вместе с ней в портретный зал.
Дафна, в своем безупречном лабораторном халате, давала указания двум рабочим, которые несли стеклянную витрину.
– Бала-маскарада? – переспросила Сара.
– Именно! Мы решили, что переоденемся ими. – Берни показал на фамильные портреты, взиравшие с четырех стен. – Я уже застолбил права на Марию Манрике де Лара, и я набрел на невероятный магазин, где можно достать горностаевую мантию. Фальшивый горностай! Обожаю такие наряды!
Сара и Берни задержались, чтобы взглянуть на стеклянную витрину. Внутри находилась маленькая светловолосая, голубоглазая восковая куколка с розовыми щечками, одетая в прихотливое ярко-красное платьице. Оно было украшено золотой вышивкой, и к нему прилагался белый кружевной воротничок и такие же манжеты. На шее куколки висел крест.
– Чья-то игрушка? – осведомился Бернард, вытаскивая очки, чтобы как следует рассмотреть вышивку.
– Это Пражский Младенец, – презрительно фыркнула Дафна.
– Il Bambino di Praga? – Сара едва удержалась, чтобы не расхохотаться.
– Естественно, копия, – добавила Дафна, уничтожающе взглянув на нее. – Оригинал находится в храме Девы Марии Победоносной.
– Гм, – промычала Сара. – А что во дворце делает копия?
Дафна вздохнула.
– Мать Поликсены Лобковиц, Мария Манрике де Лара, оставила дочери статуэтку Святого Младенца, которую привезла из Испании в тысяча пятьсот пятьдесят пятом году. Когда муж Поликсены, Зденек, умер, Поликсена подарила ее ордену кармелитов. Копия была сделана, если не ошибаюсь, в тысяча девятьсот тридцатых годах. Ее отыскали в сундуке со старой обувью.
– Потрясающе! – выдохнул Бернард. – Можно, я буду нести ее на маскараде?
– Ну и нечестивец! – произнесла Дафна. – Пражский младенец – это не игрушка. И, насколько я помню, доктор Вульфман не давал согласия на костюмированную вечеринку.
– Она обязательно должна состояться! – взмолился Бернард. – Я уже приготовил костюмы для Элеоноры и для себя. Дафна, позвольте мне соорудить что-нибудь и для вас! Как вам образ Поликсены?
Саре показалось, что она уловила скрытый блеск возбуждения в глазах Дафны. Даже напыщенные голландские ученые дамы не всегда способны противостоять искушению поиграть в переодевание.
Глава 13
Сара оставила Дафну и Берни и направилась к владениям Элеоноры Роланд, чтобы выяснить, как ей добраться до замка Нелагозевес. Портреты Эрнестины были выставлены рядом с помещением, в котором Дуглас Секстон работал над собранием акварелей Карла Роберта Кролла.
Дуг Ловкие Пальцы, он же Лживый Ублюдок Дуг… Где-то между гневной тирадой Макса и прибытием чешской полиции Сара заметила на левой руке Дугласа обручальное кольцо. Как она могла пропустить столь важную деталь? Мысленно воссоздав их сексуальные игрища под столом, Сара поняла, что Дуг провел свое блестящее выступление, пользуясь одной правой. Прямо как у Бетховена в его знаменитом пассаже из фортепианной сонаты номер два, для которого ЛВБ тщательно выписал в партии аппликатуру (чего никогда не делал), прекрасно осознавая, что единственным человеком, способным сыграть его одной рукой, будет он сам. Саре доставляло удовольствие воображать, как Луиджи с разбегу берет трудный пассаж, воздев вверх левую кисть, чтобы зрители, которые не могли видеть клавиатуру, смотрели и изумлялись. Дамы конца восемнадцатого столетия наверняка из панталон выпрыгивали от такого зрелища… Саре представился Дуг, помахивающий куриным крылышком, зажатым в левом кулаке. Да… не очень-то и впечатляет.
