Магнус Флайт - Город темной магии
Однако восхищение, которое Шарлотта питала к Пейсли, она держала в глубочайшей тайне, как, впрочем, и свою коллекцию ценных безделушек. Конечно, никто не мог доказать, что Пейсли являлся шпионом КГБ, или установить его причастность к убийству Кеннеди. Пейсли закончил свою карьеру в Чесапикском заливе с пулей в черепе и с полностью испорченной репутацией. А карьера Шарлотты Йейтс была в самом разгаре. Перед Шарлоттой на горизонте маячил кабинет приятной овальной формы.
В общем, если Шарлотта и не рассматривала Сару Уэстон в качестве потенциального агента для своей команды, это не отменяло вероятности, что девушка могла быть заслана кем-нибудь из врагов.
Маловероятно, но, с другой стороны, во дворце с недавнего времени творились странные вещи.
Шарлотта выкинула изжеванную соломинку в корзину для бумаг и выудила из великолепного портсигара еще одну.
Портсигар некогда принадлежал девятому князю Лобковицу. Однажды ночью, в Праге, Шарлотта нашла его под подушкой с запиской внутри: «Красивыми вещами должны владеть красивые люди».
Милый подарок на память от Юрия: первого из нескончаемой вереницы поклонников. Шарлотта улыбнулась. Глупенький фальшивый князек Лобковиц! Он-то решил, что может наложить свои грязные ручонки на все, что захочет, но судьбу портсигара ему проследить не удалось.
Насколько проще было бы разобраться с ситуацией во дворце, если бы в его стенах распоряжалась кузина! Хотя венецианское происшествие доказывало лишь то, что маркиза Элиза вполне способна оставить парочку болтов незакрученными. Это тоже тревожило.
Шарлотта повстречалась с маркизой Элизой Лобковиц де Бенедетти на светском мероприятии фонда «Наследие» еще много лет назад. Сливки общества представляли собой море расшитых бисером жакетов и незатейливых причесок, на фоне которых молодая маркиза в восхитительном облегающем платье от Живанши с туго стянутыми на затылке волосами смотрелась как остро отточенный стилет. Шарлотта повернулась к своей ассистентке, желая узнать, кто та великолепная женщина, и была озадачена, услышав имя «Лобковиц».
После Бархатной революции Шарлотта внимательно наблюдала за событиями, разворачивавшимися в Праге. Ее ни капли не волновало, что могли всплыть темные факты, связанные с ее пребыванием в Чехии в период работы на ЦРУ. Управление умело хранить свои секреты. А у Шарлотты были свои дела, о которых в Управлении даже не подозревали. Но люди на другом полушарии памятливы, и ей было необходимо соблюдать осторожность. Кроме того, существовали кое-какие интимные письма, хранившиеся в недрах дворца Лобковицев. Только осведомленный человек смог бы определить, что послания имеют к ней отношение, но Шарлотта предпочла бы хранить их у себя. Вторым источником ее беспокойства был пока еще маячивший на горизонте кропотливый досмотр княжеского добра. Волокита, связанная с описью, была обнадеживающе долгой и запутанной, но Шарлотта понимала, что должна думать на несколько ходов вперед.
– Что она здесь делает? – рявкнула Шарлотта на ассистентку. – С кем она пришла? Кого представляет?
– Не могу сказать точно, – пролепетала та. – Я выясню, разумеется… Если не ошибаюсь, она будет сидеть за вашим столом.
Когда подали десерт, маркиза – она говорила по-английски с очаровательным итальянским акцентом – успела поделиться с Шарлоттой своим возмущением, что ее не допустили к имуществу Лобковицев.
– Все унаследовали американцы, – презрительно фыркнула маркиза. – Нация юристов и водопроводчиков! Коллекция ничего для них не значит! У них напрочь отсутствуют исторические корни! И у них нет никакого представления о положении, которое занимает наша семья, словом, ничего! Если процесс реституции будет доведен до конца, все достанется американцам, и с мерзавцев станется упрятать драгоценности по банкам и хранилищам, где никто не сможет ими любоваться! Или же они устроят музей для народа! Моя мать всегда говорила, что лучший способ сохранить красоту украшений – носить их как можно ближе к своей коже. Что хорошего в вещах, на которые ты можешь только смотреть?
Шарлотта слушала, сочувственно кивая. Позже, когда они сидели на укромном балкончике, она предложила маркизе сигаретку из своего сапфирового портсигара. Ее забавляла мысль, что она, бедная сиротка из Вирджинии, угощает аристократку из старого дворянского рода Лобковицев сигаретами из портсигара, некогда принадлежавшего этому самому семейству. Маркиза умирала от желания заполучить фамильные драгоценности, а Шарлотта подсунула одну из них ей под нос! Естественно, маркиза никоим образом не могла его опознать. В мире полно подобных изящных безделиц.
– Какая прекрасная вещь, – заметила маркиза, блеснув глазами.
– Да, я нашла портсигар в крохотной антикварной лавочке в Праге, – отозвалась Шарлотта с безмятежной улыбкой.
– О, вы знаете Прагу?
– Интересуюсь, – ответила Шарлотта. – Я вхожу в Совет по американско-чешским культурным связям.
– Неужели? – маркиза выпустила дым из ноздрей своего орлиного носа. – В таком случае вы, конечно, тоже разделяете мнение, что сокровища моей семьи должны быть упрятаны в музей.
На их балкон забрел фотограф и нацелил на них объектив. Женщины прервали разговор и приняли элегантные позы. Фотограф щелкнул аппаратом и двинулся дальше.
– Вероятно, не все, – произнесла Шарлотта, убирая портсигар. – Но тут требуется запастись терпением, ведь процесс реституции весьма сложен. Насколько я понимаю, Совет будет поддерживать идею создания музея в том или ином виде. Я собираюсь принять самое активное участие в руководстве процессом. Ваши советы и консультации могли бы стать для нас неоценимой помощью.
– Я, со своей стороны, буду очень рада, если смогу вам быть полезна, – откликнулась маркиза Элиза. – Думаю, нам удастся… плодотворно сотрудничать.
Так оно и продолжалось некоторое время. В Праге медленно и незаметно крутились шестеренки и закручивались винтики. Шарлотта была в курсе, что маркиза ведет войну за имущество с американскими наследниками, но не спешила действовать, выжидая.
А совсем недавно все процессы резко ускорились. Нынешний наследник, некто Макс Андерсон, несмотря на молодость и неопытность, выказал досадную смекалку в обращении с бюрократической машиной. Якшаться с нацистами было трудно, с коммунистами – тем более, но теперь во дворце кишмя кишели ученые! Конечно, Шарлотта занимала в Вашингтоне влиятельный пост, но и сейчас ей приходилось держать ухо востро. А учитывая, что Шарлотта стала первой женщиной, которой довелось возглавить комитет Сената по иностранным делам, репортеры следили за ней, как ястребы. Папарацци надеялись заснять момент, как с ней случится истерика или из ее сумочки выпадет тампон. Всегда лучше пользоваться длинными руками других. Безопаснее быть тем, кто дергает за нитки. Тогда-то и настал час для сотрудничества с маркизой.
Элиза могла гостить во дворце, и хотя Майлз постоянно заверял, что присматривает за каждым гостем или сотрудником, это означало лишь необходимость приглядывать за Майлзом. Шарлотта поручила ему искать любовные письма от женщины к мужчине. От американки к русскому. Написанные в семидесятых. Абсолютно безвредные любовные послания. Обычный старый хлам. Представляющий интерес исключительно для нее.
Она хотела заполучить их! Она должна! Она просто обязана!
Шарлотта поднесла сапфировый портсигар к губам.
«Красивыми вещами должны владеть красивые люди…»
Как она любила Юрия! И он тоже любил ее. Право, это было сделано только ради любви. Она была молода и немножко глупа.
Шарлотта бегло просмотрела отчет Майлза. Николас Пертузато вернулся во дворец. Похоже, он околачивался в Венеции в тот момент, когда случилась катастрофа. Балаганный уродец был единственным, на кого она до сих пор не смогла собрать более-менее пристойное досье.
Майлз должен взять происходящее под контроль, иначе она будет вынуждена вмешаться лично. Ладно, об этом она подумает, когда полетит в Венецию. А теперь ей пора сыграть роль представителя президента и заверить европейцев, что правительство Соединенных Штатов искренне озабочено произошедшей трагедией. Наши мысли и молитвы всегда с вами и так далее, и тому подобное.
Но истину скажу:
Нас судят по тому, что кажется снаружи,
Никто не смотрит, что там есть внутри.
Сомнительны мои права на королевство,
Пусть так же будет в тайне роль моя
В его паденьи; как туман скрывает
Равно благие и зловредные деянья,
Ошибка худшая – та, что на свет выходит.
Не может проиграть тот, кто не сдался[23].
Речь королевы Елизаветы, обращенная к Мортимеру, в шиллеровской «Марии Стюарт»… Елизавета Первая знала, о чем говорила. И понимала, как управлять тайной полицией. Но она оказалась чересчур эмоциональна и слишком дергалась из-за Марии Стюарт. У Шарлотты не было ни с кем личных счетов. Все это давно кануло в прошлое. Даже простофиля в Овальном кабинете не имел для нее значения. Тут нет ничего личного, заверяла себя Шарлотта. На самом деле она вовсе не мстительный человек, о нет, ни в коей мере.
