Я – Товарищ Сталин 5 (СИ) - Цуцаев Андрей
Глава 8
Аддис-Абеба утопала в зное и смятении. Крики торговцев на амхарском, итальянском и ломаном английском сливались с рёвом моторов грузовиков, скрипом деревянных телег, запряжённых мулами, и далёкими раскатами артиллерии, доносившимися с северных фронтов, где итальянские войска сжимали кольцо вокруг абиссинских городов — Гондара и Дессие. Запахи шафрана, жареного кофе и пыли смешивались с едкой гарью выхлопов, создавая густую, почти осязаемую атмосферу, пропитанную тревогой. Город жил в предчувствии войны, и каждый его житель — от уличного торговца до иностранного авантюриста — ощущал, как время сжимается, словно пружина перед выстрелом.
Полковник Фёдор Иванович Вяземцев пробирался через толпу рынка, одетый в потрёпанную гражданскую одежду: выцветшую льняную рубашку, запылённые брюки и потёртую шляпу, скрывавшую его лицо. Под рубашкой, прижатый к рёбрам, лежал Маузер С96, рукоять которого отполировалась от многолетнего использования. Это был его старый товарищ, молчаливый и надёжный, но сегодня оружие должно было остаться в кобуре. Задача требовала не грубой силы, а хитрости — тонкой, бесшумной, смертельной, как яд гадюки.
Новый приказ из Москвы, переданный через Павла Судоплатова, начальника иностранного отдела ОГПУ, изменил его миссию. Мюллер, оперативник Абвера, плёл паутину лжи, угрожавшую советскому влиянию в Абиссинии. Бойня в Гондаре, где нашли гильзы с советской маркировкой и автоматы ППД-34, была его работой. Задача Вяземцева была ювелирной: устранить Мюллера, добыть доказательства махинаций Абвера и сделать это так, чтобы ни один след не указал на Кремль.
Рынок был лабиринтом из лотков, заваленных грудами шафрана, перца, яркими тканями и ящиками с контрабандой — от патронов до краденых итальянских винтовок. Торговцы выкрикивали цены, женщины в цветастых платках торговались за мешки зерна, а дети сновали между ног, ловя момент, чтобы стащить фрукт или монету. Вяземцев, в своей неприметной одежде, двигался осторожно, его глаза под козырьком шляпы выхватывали каждую деталь: человек, слишком долго возившийся у прилавка с манго, его руки были неподвижны; двое в европейских костюмах, чьи взгляды были внимательнее, чем у обычных торговцев; женщина, прикрывшая лицо платком, но внимательно следившая за каждым его шагом. Он знал, что агенты Мюллера повсюду, их глаза и уши были в каждом переулке, на каждом рынке, в каждом кафе. Мюллер был осторожен, почти неуловим. Оперативник Абвера, скрывавшийся под дипломатическим прикрытием, он редко покидал свою виллу в старом квартале, окружённую высоким забором, колючей проволокой и местными наёмниками, купленными золотом. Документы ему передавали только немцы через цепочку местных посредников, что делало его целью, которую невозможно поймать. Но Вяземцев знал его слабость: Мюллер был одержим контролем, особенно над своими операциями. Он лично проверял все важные бумаги, не доверяя даже ближайшим помощникам. Именно это ОГПУ собиралось использовать.
Через агента «Гадюку» Вяземцев узнал, что Мюллер ждёт партию поддельных писем, якобы доказывающих, что советские советники готовят покушение на Хайле Селассие. Эти бумаги передавались через цепочку: абиссинский курьер доставлял их местному связному, тот — немецкому помощнику, а помощник — самому Мюллеру. Вяземцев решил перехватить этот канал, заменив документы на отравленные. Бумаги, пропитанные бесцветным ядом, разработанным в секретных лабораториях ОГПУ, убивали при контакте с кожей, не оставляя следов. Яд был медленным: первые симптомы — головокружение, слабость, учащённое сердцебиение — проявлялись через час, а смерть наступала вскоре после этого, имитируя сердечный приступ или внезапную болезнь. Абиссинский курьер, местный связной, немецкий помощник и сам Мюллер — все должны были умереть, а улики Абвера оказаться в руках Вяземцева через его сеть информаторов. План был рискованным: если хоть одно звено цепочки заподозрит неладное, Мюллер ускользнёт, а советское влияние в Абиссинии рухнет.
Солнце клонилось к закату, окрашивая Аддис-Абебу в багровые тона, будто предвещая кровь. Небо над городом было тяжёлым, сгущались облака, обещающие редкий для этого времени года дождь. Вяземцев вошёл в маленькое кафе на краю старого квартала, где запах свежесваренного кофе и кислого теста инджеры пропитывал воздух. Стены были покрыты потрескавшейся штукатуркой, в углу тихо гудел старый вентилятор, тщетно разгоняя жару. Потолок был низким, с пятнами сырости, а на деревянных столах лежали выцветшие скатерти. Несколько местных сидели за столиками, потягивая кофе и перешёптываясь, их голоса тонули в гуле вентилятора. Вяземцев занял столик в углу, спиной к стене, чтобы видеть вход и окна. Он заказал чашку буны, позволяя пару скрывать его лицо, пока его глаза, привыкшие замечать малейшие детали, следили за каждым движением в кафе. Через несколько минут к нему подсел Теводрос, худощавый абиссинец. Теводрос был курьером, работавшим на немцев, но ОГПУ перевербовало его, пообещав золото и безопасность в Александрии. Он не знал, что его роль в этой игре — последняя.
— Есть? — прошептал Теводрос, его голос дрожал, выдавая страх. Его глаза метались, оглядывая кафе, словно ожидая, что из тени появится человек Мюллера.
Вяземцев незаметно передал под столом кожаную сумку. Она была тяжёлой, но небольшой, идеально подходящей, чтобы не привлекать внимания. Внутри лежали поддельные письма, изготовленные в Москве с ювелирной точностью: печати, подписи, бланки — всё было неотличимо от оригиналов, которые Теводрос должен был получить от немецкого связного. Бумага была пропитана ядом, который активировался при длительном контакте с кожей. Яд был бесцветным, без запаха, и его действие было неизбежным. Вяземцев надел тонкие перчатки, прежде чем коснуться сумки, и строго предупредил Теводроса сделать то же самое.
— Передай это своему человеку, — сказал Вяземцев, его голос был твёрд, но спокоен, как у командира, отдающего приказ перед боем. — Обычная точка, у рынка, в девять вечера. Назови код: «Дар Гадюки».
Теводрос кивнул, спрятав сумку под рубаху. Его пальцы дрожали, пот проступил на лбу, но он старался держаться уверенно.
— А если они заподозрят? — спросил он, его голос был едва слышен, почти заглушённый гулом вентилятора.
— Не заподозрят, — отрезал Вяземцев. — Письма идеальны. Они ждут их. Немцы не знают, что ты работаешь на нас. Делай, как сказано, и уйдёшь живым. Ошибешься — и никто не спасёт.
Теводрос замялся, его глаза метались, выдавая внутреннюю борьбу. Он знал, насколько опасен Мюллер.
— Его люди повсюду, — прошептал он, наклоняясь ближе, чтобы его не услышали за соседними столиками. — Они убили моих братьев, сказали, что те шпионили для итальянцев. Если что-то пойдёт не так…
— Не пойдёт, — оборвал Вяземцев. — Сделай своё дело, и через неделю будешь в Александрии с золотом. Не сделаешь — и Мюллер будет твоей наименьшей проблемой.
Теводрос сглотнул, его лицо побледнело, но он кивнул и поднялся. Сумка исчезла под его рубахой, и он растворился в толпе за дверью кафе, его фигура мелькнула в сгущающихся сумерках. Вяземцев допил кофе. Он мысленно прокручивал каждый этап плана, проверяя, нет ли слабых мест. План был простым, но требовал безупречности: отравленные письма, доставленные через Теводроса местному связному, затем немецкому помощнику, а от него — Мюллеру, убьют всех четверых. Вяземцев и его команда должны были лишь дождаться, пока яд сделает своё дело, и забрать документы через сеть информаторов. Но Мюллер был хищником, а не жертвой. Один неверный шаг — и всё могло рухнуть.
После ухода Теводроса Вяземцев вернулся в свой временный штаб — небольшую квартиру в центре города, скрытую за фасадом лавки торговца тканями. Квартира была скромной: голые стены, стол, заваленный картами и донесениями, и пара стульев, скрипевших при каждом движении. Здесь его ждали Иван, с талантом к скрытному наблюдению, и Михаил, специалист по взрывчатке и замкам, чьи навыки на этот раз не понадобились. Вяземцев разложил карту Аддис-Абебы на столе, отметив ключевые точки: рынок, где Теводрос встретится с Алемом, местным связным; немецкую миссию, где Алем передаст сумку Курту Вольфу, помощнику Мюллера; и виллу в старом квартале, где Мюллер получит бумаги. Каждое звено цепочки было просчитано, каждый шаг — выверен. Иван и Михаил получили приказ следить за рынком и миссией, но держаться на расстоянии, чтобы не спугнуть немцев. Вяземцев же должен был оставаться в штабе, координируя действия через сеть информаторов — уличных торговцев, абиссинских солдат, слуг в немецкой миссии и на вилле Мюллера. Он провёл с ними инструктаж, напоминая о важности незаметности: один лишний взгляд, одно неосторожное слово — и операция провалится.
