Помещик (СИ) - Шерр Михаил

Я решил что с этими шедовральными документами надо ознакомится поподробнее. И оно того стоило.

Документы о производстве алкоголя за каждый год были собраны в отдельную толстую папку в каждом отчете, они были идеально составлены и в них был полнейший порядок.

На первый взгляд, согласно документам, в поместье производились десятки видов алкогольных напитков в промышленных масштабах. Каждая партия крепкого алкоголя общим объёмом более пяти литров проводилась отдельно. Были даже объемы по два литра. И на всё куча нужных и зачастую, такая же куча не нужных, избыточных документов.

«Это какой-то бред, — думал я. — Зачем такая детализация для домашнего производства? Подобное имеет смысл только в одном случае, когда надо засрать мозги кому-то, в данном случае мне».

Ради интереса я позвал Пелагею.

— Пелагея, голубушка, — спросил я, — скажи, а кроме тебя, настойки и наливки кто-нибудь ещё делает?

— Никто, барин, — удивилась она. — Только я одна.

— А сколько ты за год делаешь?

— Да ведра два наберётся всего. Больше никак не могу — времени нет, — два ведра сейчас это около двадцати пяти литров.

Двадцать пять литров настоек и наливок! Которые оформлялись так, что казалось, что в поместье производятся сотни литров различных алкогольных напитков!

— А сколько наша винокурня вообще производит спирта?

— Да какая у нас винокурня, одни слезы. Самое большое на моей памяти десять ведер. Прошлый год например пять.

Какой смысл, кроме засирания мозгов таким лохам как Сашенька, в этом вале алкогольных бумажек? Любой здравомыслящий проверяющий разберется, что реального производства алкоголя в имении нет. И никаких налогов и сборов за это дело мы платить не должны.

Хотя возможно я чего-то и не знаю.

— Пелагея, а за что, мы помещики, должны платить в казну если занимаемся винокурением?

— Это я, батюшка-барин, знаю. Помещик должен платить если производит самогон или хлебное вино, которое поставляет в казну. Если продает его в обход казны или имеет незарегистрированные винокуренные кубы и казаны, то большие штрафы. У нас на всем стоят клейма. Но раз такое дело, я сегодня же обязательно проверю.

— Проверь, голубушка, проверь. И Степана с собой возьми, введи его в курс дела. Нечего тебе этим заниматься. Не женское это дело.

Теперь стало ясно. Семён Иванович создал гигантскую бумажную пирамиду из алкогольных дел, чтобы замаскировать свои махинации в других областях. Когда кто-то начинал изучать документы поместья, он тонул в этой массе бумаг, посвящённых несуществующему алкогольному производству.

— Хитро придумано, — пробормотал я.

Сил больше нет читать, как этот мерзавец обманывал своих работодателей. «Алкогольные» папки тоже оказались в ящике стола и на его столешнице остались только необходимые для настоящей работы справочные данные по имению.

— Сэр, — подал голос Вильям, — У меня к вам предложение. Давайте проедемся по деревне и разберемся с господской скотиной. Её на каких-то не понятных условиях отдали мужикам. Думаю, это неправильно.

Вильям оказался огромным молодцом. Еще практически не владея русским, он сумел найти общий язык с нашими мужиками, разобраться в о-чень многих вопросах и самое главное уже завоевать какой-то авторитет и уважение и мужиков и баб.

Второе мне было не удивительно. За этим персонажем в отношении слабого пола нужен глаз, да глаз. Он наверное любую может уболтать и утащить или в койку или на сеновал.

В первой же избе, в которую мы зашли, я заметил как на нашего английского специалиста украдкой посматривает внучка хозяина, молодуха лет восемнадцати. У Вильяма при взгляде на нее тоже глазки загорелись и мне показалось даже слюни потекли. По крайней мене он дважды судорожно сглотнул.

«Так, так, — подумал я. — Надо воспользоваться своей помещичьей властью, окрестить молодца, да выдать за него девку. Она по виду деваха хваткая. Глядишь нашего молодца в стойло и поставит. А то будет как вчера».

Сватовство я решил не откладывать в долгий ящик и провернуть его чуть ли не тут же.

Хозяина первого хозяйства, в которое мы зашли, все уважительно звали Сидором Матвеевичем. Отчества среди мужиков еще редкость и если так обращаются абсолютно все, это означает только глубочайшее уважение испытываемое к человеку.

Сидора Матвеевича действительно было за что уважать. Для своих семидесяти, а в деревне на удивление было много народа старше шестидесяти и все еще были достаточно крепкими, он был на редкость силен физически и умственно.

В хозяйстве Сидора Матвевича оказалось две господских коровы и одна свиноматка. Одна корова давала ведер сто в год, что в пересчете на литры составляет около 1200 литров. Это для России сейчас средние показатели, вернее даже ближе к верхней планке.

Времена больших удоев еще впереди во всем мире. Даже в Англии, которая в этом деле впереди планеты всей, удой в две тысячи литров считается хорошим и ближе к самым высоким показателям. Но скорее всего США в этом деле Англию уже обошли.

А вот вторая корова давала уже очень хорошо по нынешним временам, как раз в пересчете на литры ровно 2000.

Наличие господской свиноматки в крестьянском хозяйстве было вообще откровением. Господские свиньи в отчетах ни где не фигурировали.

— Скажи ка мне, Сидор Матвеевич, на каких условиях господин управляющий вам господский скот отдал?

Старик откровенно был не в своей тарелке, все происходящее ему явно не нравилось и он стоял передо мною потупив взор.

— Прости, барин, бес попутал на старости. Мы с мужиками уже посудачили и решили, что вор наш управляющий. Он таким образом у господ воровал и многих из нас этим повязал. Надо всю твою скотину тебе вернуть или то, что ему отдавали.

— Вот это наверное, старче, самое правильное будет. Мне сейчас скотину ставить не куда. Да и не кому и кормить чем, — усмехнулся я. — Спасибо тебе за честность. Я больше по деревне не пойду, не хочу людей в грех вводить и сам грешить не хочу. Поэтому мы поступим так. Я своим крестьянам хочу доверять и надеюсь на взаимность. Поэтому сами решите этот вопрос без меня. Проведите сход, все обговорите. Деньги, которые управляющему отдавали, будите отдавать мне. И заодно выберите на деревне старосту. Управляющего больше не будет, а мне не с руки без старосты.

— Прости еще раз, барин, все исполню как велено.

— Так это же не всё, что я от тебя хочу. Твоя девица, смотрю, на моего англичанина заглядывается. А у него глазки тоже блестят. Отдашь девицу за него? Я его паразита в ближайшие дни в нашу веру крестить буду.

Старик Сидор такого расклада явно не ожидал и от растерянности открыл рот. Но надо отдать ему должное, быстро сообразил в чем дело и поклонившись, ответил:

— Воля твоя, барин, ежели девка пожелает за твоего бусурмана пойти, то я буду не против.

— Ну вы между собой этот вопрос решите, у неё ведь мать с отцом еще имеются, а потом мне сообщите.

— Сирота она барин, я ей и отец и мать.

— Ну тогда с ней решай. А я с бусурманом, как ты её обозвал. Звать то её как?

— Маня.

— Мария значит.

Махинация со скотом на самом деле очень простая, но подлая. Повязанной оказалась чуть ли не вся деревня, а те кто напрямую не участвовал в обмане барина, против общества естественно пойти не решились. Да таких скорее всего раз два и обчелся. Возможно в этих подлых делишках всего одна семья не была замешана — Степанида со своими сыновьями.

Семен Иванович раздал барскую скотину мужикам на очень хитрых условиях, установив твердую плату за её использование. Какая-то часть продукции все равно попадала на барский стол, но основная часть оставалась у крестьян и они за это просто платили.

В принципе схема вполне допустимая кроме двух моментов: деньги шли только в карман вора и под это дело управляющий раздал часть земель барской запашки. Еще одной подлостью этого дела было то, что он непропорционально уменьшил количество рабочих рук на обработке господских десятин. Крестьянам конечно такое дело очень выгодно. А я в итоге попал в совершенно мерзкую ситуацию.