Скопа Московская (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Обоз князя возглавлял крепкий возок, запряжённый шестёркой коней. В нём ехал сам Дмитрий и вместе с ним золотая казна. А следом катили три тяжело гружёных телеги с мешками, накрытыми парусиной. Сколько же меха он привёз? Неужели всю пушную казну из Мангазеи? Это мне только на руку — так мне даже проще будет провернуть рисковое дело, которое я затеял. Однако прежде надо решить все вопросы с князем Дмитрием, а это может статься окажется сложнее, чем сделать из сибирского соболя серебро в таком невероятном количестве, что потребно, чтобы покрыть жалование наёмников.

Я вышел встречать князя Дмитрия вместе с Делагарди. Сомме отправился-таки под Царёво Займище, забрав с собой известную часть шведских офицеров и унтеров. Я был уверен, что боевое крещение моих отрядов нового строя, которые готовит Сомме, состоится очень скоро. Быть может, куда скорее, чем нам бы хотелось. Командиров наёмников я решил с собой не брать — маловаты фигуры для встречи царёва брата.

— Легко ли добрался, Дмитрий Иваныч? — поинтересовался я у него, когда князь выбрался из возка.

— Твоими молитвами, Михаил, — отдуваясь, проговорил он. — Твоими молитвами. Господь милостив, солнце светит который день, и дороги, наконец, просохли. Скоро и войску нашему выступать.

— Скоро, — кивнул я. — Вот только для него дорогу серебром мостить надо.

— У меня только золото, — отмахнулся князь Дмитрий, — и соболь. Возьмут немцы его?

— Возьмут, — снова кивнул я. — Я с ними переговорил, они согласились взять жалование за прошедшее время золотом и мехом.

— Согласились, говоришь, — усмехнулся, подкрутив ус, князь Дмитрий. — Ну надо же.

Но дальше говорить на улице не стал. Мы все втроём прошли в усадьбу, занимаемую мной и Делагарди. Нас провожали взглядами толкущиеся без дела офицеры наёмников. Были тут, конечно, и Колборн с фон Тунбургом, стояли в первых рядах, даже не думая скрывать своего интереса.

За князем несколько человек несли увесистый ларец, явно с теми самыми золотыми копейками, которыми собирались рассчитаться с наёмниками помимо меха. И был тот ларец хотя и явно тяжёл, но всё же куда меньше, чем мне бы хотелось. Намного меньше. И это нервировало наёмников, которые не очень-то верили в мои обещания обратить их соболей в звонкое серебро.

— Надо выступать поскорее, — тут же насел на меня князь Дмитрий, как только мы разместились в просторной горнице, где обычно мы с Делагарди ели и вели разговоры с офицерами и командирами войска. — Жигимонт сидеть сложа руки не будет. Ты верно сделал, что отправил отряд к Царёву Займищу, но их там обложить могут, а долгой осады им не выдержать. Займище не Смоленск, там запасов нет, через неделю крыс да собак жрать будут.

— Наёмники никуда не пойдут без денег, — ответил я. — Поместную конницу, стрельцов и наряд можно хоть сейчас выводить из стана. А немцы со свеями не пойдут никуда.

Делагарди, который худо-бедно, но выучился понимать по-русски кивнул, подтверждая мои слова. Говорил он ещё слишком плохо и с таким страшным акцентом, что понимал его, наверное, один только я.

— Сговорились уже, — прошипел князь Дмитрий. — Всё как я государю докладывал. Жалование под Смоленском выплатим.

— Покорыстоваться хочешь на крови людской? — спросил я. — Взял у царя деньги на всех, а выплатишь тем, кто выживет.

— Мёртвым денежки без надобности, — отрезал князь.

Вообще, как подсказывала память, такая практика была общепринятой — надо же и князьям-воеводам на что-то жить. Вот только сейчас нужно хорошенько смазать скрипящую военную машину нашего войска золотом и серебром, иначе она никуда не поедет.

— А разницу в казну вернёшь или себе в карман положишь? — поинтересовался я, глянув прямо в глаза князю Дмитрию.

Все мы знали, что разница не попадёт в казну. Знал это и царь Василий, однако никто никогда не спросит с князя Дмитрия эти деньги. Быть царёвым братом очень выгодно.

— Жалование выплатим перед выходом, — решительно заявил я. — Золотом и серебром.

— А серебро откуда возьмётся? — удивился князь Дмитрий.

— Это я уже сам решу, — ответил я.

Кажется, именно удивление князя и сыграло свою роль. Он не стал больше спорить, и вообще на следующий же день уехал в Можайск. В лагере ему было не слишком комфортно. Золотую казну Дмитрий забрал с собой, а вот пушная осталась у меня. И ею-то мы занялись вместе с теми же полковниками Колборном и фон Тунбургом.

[1]Лисовчики — название формирований польско-литовской иррегулярной лёгкой кавалерии, действовавшей в пределах Речи Посполитой и Венгрии, а также в Смутное время — на территории России, под командованием А. Ю. Лисовского в 1608—1616 годах

[2] Свято-Троицкий Макарьев монастырь — затопленный при создании Угличского водохранилища «градообразующий» православный монастырь в Калязине. Представлял собой наиболее полный ансамбль допетровского зодчества на востоке Тверской земли

Глава восьмая

Большая меховая сделка

Для кого строили Английские палаты, ума не приложу. Для карликов что ли? Вроде англичане не отличаются низким ростом. Тот же полковник Колборн, отправившийся вместе со мной в Москву с грузом меховой рухляди, пускай и пониже меня будет, но и коротышкой его никак не назвать. Да и всадники у него все нормального роста. А вот поди ж ты, в коридорах и на лестнице спину не распрямить. Шагать по ступенькам страшно, такие они коротенькие, порой кажется, что пальцами в сапоге за край цепляешься. Колборн не так страдал от низких потолков, и старательно отводил глаза, когда я в очередной раз врезался лбом в притолоку или задевал потолок макушкой.

На Английский двор мы приехали не с бухты-барахты. Сперва караван с гружёными меховой рухлядью телегами заехал в мою усадьбу. Там я велел распрягать коней, но не снимать мешки с телег, только прикрыть их понадёжней на случай дождя. Каждая шкурка и каждый хвост в этих мешках были посчитаны и оценены ещё в Можайске. Для этого в лагерь пригласили сразу нескольких меховщиков из города. Дольше согласовывали сумму с наёмными полковниками и князем Дмитрием. В усадьбе, которую занимали мы с Делагарди, натурально, дым коромыслом стоял. Наёмники курили трубки, пили пиво, которым щедро поил их шведский генерал за мои деньги, однако ни табак ни пиво не помогали. Они торговались отчаянней базарных баб, князь Дмитрий в ответ срывался на крик, грозим им всеми карами небесными, но помогало слабо. Полковники гнули свою линию, и переупрямить их удалось только в мелочах. Там они явно решили заранее сдать позиции, чтобы после сказать, где пошли нам на уступки. Наконец, цену мехов определили, и на следующий день обоз отправился обратно в Москву.

— Ты как собираешься делать их этого меха деньги, Михаил? — перед отъездом насел на меня князь Дмитрий.

— Это моё дело, Дмитрий Иваныч, — я продолжал демонстрировать уважение к царёву брату, однако тот подозревал, что это издёвка. Дмитрий вообще, как человек в себе неуверенный, на всех остальных глядел с подозрением — в самом ли деле уважают его, не прячут ли за вежливой миной презрительную улыбку, — и я сделаю его, коли обещал. Всё до последней монеты наёмники получат.

— Сильно ты печёшься об этих немцах, — пробурчал Дмитрий.

Он был недоволен, что вслед ушедшему вперёд отряду Елецкого отправили часть золота — жалование офицерам и унтерам, которых Сомме взял с собой. Расставаться с деньгами князь Дмитрий очень не любил. Да и то, что золотая казна по моему требованию перешла от него к Делагарди царёва брата не сильно радовало. Уверен, он уже настрочил на меня десяток доносов. А значит действовать надо быстро, и как можно скорее выступать из Можайска. На походе воеводу не станет меня даже царь Василий. Пускай он не доверяет мне, но и дураком его не назовёшь.

— Не потеряй ты войско под Болховом, Дмитрий Иваныч, — отрезал я, — обошлись бы и без них. Одними свейскими союзными войсками.

Тут ему нечего было возразить. Разгром под Болховом и вынудил во многом брать ещё и ещё наёмников взамен перебитого и разбежавшегося войска, которое царь доверил Дмитрию.